Олимпик - Александр Костиков

Он поднимался всё выше. Вскоре мы перестали видеть крыши ближайших домов. Ещё пара мгновений, и Дакетт скрылся с глаз. Снова в окружении, на этот раз стена оказалась не такой высокой, как там, на перекрестке, и плотнее. Видеть мы теперь могли только верхушки небоскрёбов и голубое небо.

— Вот и всё, — пробормотал разговорчивый полицейский.

Внутри всё сжалось, холодок пробежал по позвоночнику. Аналог «душа ушла в пятки». Я оглянулся на спутников — у всех бледные лица. Народ не ждал от тумана ничего хорошего. Только одна мысль успокаивала, мелкая такая: ему нужны мы и больше никто. И надежда, что сразу «кушать» не будет.

Метаморфозы, между тем, продолжались. Рост прекратился. Часть, обращенная к нам, больше не клубилась, превратившись в гладкую стену. Мы наблюдали молча. Кто что думал, не знаю, лично у меня мысли пропали сами собой, остался страх и любопытство. Бежать, чтобы скрыться внутри дома никто не решился. И мы дождались.

Не прошло и минуты, как мелкие частицы снова начали движение, заметное человеческому глазу. Эпицентр находился на уровне лица, частички стремительно слетались в одну точку, уплотняя небольшую площадь. Образовалась выпуклость. Глазом не успел моргнуть, как она приобрела овал человеческого лица. Появились нос, рот, глаза. Мы молчали. А что говорить-то? Разве что пожалеть, что ни Гриссом, ни Веллер не видят этой метаморфозы.

Туман продолжал бурлить, наращивал темп. Частички уплотнялись, образовывая силуэт мужчины в длиннополом плаще.

Представляю, что сейчас чувствуют горожане. Такое событие с самого начала не уходило от внимания телекомпаний. Десятки объективов камер нацелены на нас. Несколько геликоптеров, всё также не решаясь подлетать ближе, маячили неподалёку. Все, кто мог, прильнули к окнам домов и наблюдали происходящее вживую. Остальные удовлетворялись картинкой телевизионных трансляций.

Прорезались звуки. Где-то вдали взвыла полицейская сирена, сразу за ней — гудок грузовика. Общий фоновый шум врезался в уши, как будто до этого город замер в ожидании, а сейчас, ни с того, ни с сего, решил вздохнуть.

Последние частички тумана заняли свое место в непроницаемо-чёрном объёмном силуэте мужчины. Последней сформировалась широкополая шляпа, закрывая лоб. Лицо приобрело окончательные черты. Пока оно походило на манекена, только чернее ночи.

— Дядя Пикард? — нерешительно прошептала Керри. — Не может быть!

Обеими ладонями она прикрыла рот, глаза чуть на лоб не вылезли — весь вид журналистки говорил о том, что она поражена до глубины души.

— Ты его знаешь?

Кэрри нерешительно и медленно шагнула вперед. Её трясло, по щекам потекли слёзы. Ещё шаг. Я её останавливать не стал, только пальцы покрепче сжали автомат, а указательный нервно постукивал рядом со спусковым крючком. Понятно, что даже в таком состоянии пули туману-Пикарду не страшны, но ведь как успокаивает!

Начал появляться цвет, и вот перед нами пожилой мужчина, неотличимый от любого другого — встреть на улице, внимание обратишь только на старомодную одежду. На вид лет чуть за пятьдесят. Взгляд — мурашки по спине пробежали в очередной раз, когда он оглядел мою команду. Стальной стержень, а не взгляд. Появилось желание отступить на шаг, но я ему не поддался.

Кэрри тем временем сделала очередной шаг, оказавшись почти вплотную к «Пикарду».

— Дядя?

Внимание «Пикарда» обратилось на неё. Во взгляде появилось недоумение, мол, что за цаца?

— Ты не узнаешь меня, дядя Пикард? — всё также тихо произнесла журналистка. — Это же я, Кэрри. Кэрри МакГвайер. Помнишь?..

Он не стал её слушать, взгляд снова обвёл нас изучающее и остановился на мне. На этот раз вниз рухнуло всё, что до сих пор только чудом держалось на месте. Палец перестал постукивать по автомату, самого чуть не парализовало. С трудом вдохнул. Пикард аккуратно отодвинул в сторону журналистку и, в тот же миг, оказался почти вплотную ко мне. Наклонил голову — взгляд поймал мой. Вот тут-то я дышать перестал и все посторонние звуки вновь пропали, словно оглох.

— Дядя? — откуда-то издали донёсся голос Кэрри.

— Ты был на корабле, — сказал «дядя». — В тебе есть метка.

— Т-т-там… н-не т-толь-ко я… был.

Удалось сделать вдох.

— Он, — рука резко взметнулась, указывая на Уорика, — меня не интересует.

Как не прозвучал выстрел, представления не имею, настолько резким получилось движение. Я бы, с испугу выстрелил, тем более все были в диком напряжении.

— Ты, — палец другой руки упёрся в бронежилет так, что меня качнуло, — контактировал с ней.

— С-с… кем?

— Мария.

— Мария? — брови взлетели вверх. — Не знаю никакую Марию. Может, Марго?

Исчезло заикание.

— Мне нужна Мария, и ты знаешь, где она. Говори!

— Понятия не имею. А вот вам придётся ответить за то, что натворили на «Одине».

Говорят, когда мирного зверя загоняют в угол, тот становится безудержным и свирепым, даже если до этого был белым и пушистым. Со мной происходила та же история: бежать бессмысленно, альтернатива — поглощение Пикардом. Хуже некуда. Видимо, от такой безысходности и появляется смелость, если до этого трусость не берёт верх.

— Зачем уничтожили несколько сотен ни в чём неповинных людей? — напор был таким, сам не ожидал, что незнакомец отпрянул, и ему пришлось оправдываться:

— Я здесь ни при чём, — мгновением спустя снова стальной взгляд, пригвождающий к месту, и не сулящий ничего хорошего. — Что мне дело до вас, людей? Мне нужна Мария. Мне нужно отвезти её домой. На тебе её метка, значит ты с ней контактировал. Я ставлю свою метку, и значит, буду знать всегда, где ты находишься.

Его палец снова упёрся в бронежилет, но на этот раз никакого толчка. Вокруг пальца образовалась еле заметная дымка, и он беспрепятственно, словно я был духом или с духом разговаривал, прошёл внутрь. Ничего не почувствовал. В тот же миг палец вышел наружу, и Туман-Пикард потерял ко мне интерес. Развернулся к команде спиной. Снова, как будто кто-то включил звук в телевизоре: по ушам вдарил городской звук во всей красе. Сейчас он показался оглушающим, но быстро пришел в норму и стал привычным фоном.

Сразу вслед за этим услышал шум лопастей геликоптера. Кто-то решился-таки подобраться поближе, что ли? Глянул вверх, тут же увидел небольшой вертолёт — прозрачная кабина, «палка» хвоста. Он шёл низко, в нескольких метрах над крышами Бристоля, и направлялся прямиком к нам. Это не телевизионщики, явно, и не ребята, посланные Гриссомом для нашего вызволения. Нехорошее предчувствие охватило вдруг — это ребята из той же команды, что постоянно, начиная с исследования «Одина», вставляли палки в колёса, даже с учётом того, что Комитет в этом деле сам пока чувствовал себя не хуже новорождённого, слепого котёнка.

Глава 13 Битва с небесами

Намерения тех, кто находился в подлетающей «стрекозе», вскоре стали ясны. Особенно, когда вертолёт, с заклееными опознавательными знаками, чуть повернулся, открывая взору боковую дверцу, откуда наружу высунулся человек. Лицо закрыто маской. Кроме того, парень ещё надел солнцезащитные очки. Свесил ноги вниз и опёрся ими на полозья. Впрочем, внимание привлёк не столько он, сколько труба, которую он тут же вытащил, положил на плечо и прицелился в нашу группу.

— Блин! — воскликнул Уорик и тут же вскинул автомат.

Длинная очередь на пару секунд заглушила стрекотание вертолёта. Пули прошили борт, оставляя в нём небольшие вмятины. Пэпээс — штурмовое оружие, рассчитанное на ближний бой, но никак не для перестрелки с вертолётом, особенно на таком расстоянии. Выстрелы заставили стрелка с подозрительной трубой немного отпрянуть внутрь салона, только ноги вскинулись вверх, теряя опору. Впрочем, это, скорее, от неожиданности. Он быстро исправился и вновь свесил ноги в поисках опоры. И вот снова «труба» смотрит в нашу сторону.

— Вниз! — закричал Уорик, хлопая по плечу разговорчивого патрульного и разворачивая его к выходу с крыши. — Все вниз!

Полицейский повторной команды ждать не стал. Я одним прыжком оказался возле Кэрри:

— Делай, что говорят! — и подтолкнул её.

— Капитан! — почти над ухом, в который раз оглушая, закричал Уорик. — Тебе специальное приглашение нужно?

— Эти ребята не за нами пришли, лейтенант! Вот за ним! — я кивнул на Пикарда.

Тот стоял на краю крыши, заворожённо наблюдая за вертолётом, словно первый раз его видел.

— Как будто от этого легче! Сейчас шарахнут из гранатомёта, и нам тоже мало не покажется!

Лейтенант откинул в сторону субординацию, грубо схватил меня за плечо и развернул к себе. Глаза от страха расширились, на верхней губе выступил пот.

— Ты погибнешь!

Хватка усилилась, Уорик попытался увести меня силой, но я одним движением вырвался.

— Спасайся, лейтенант! У тебя семья!