КРАУЛЕР - Андрей Цепляев

Смахнув капли пота со лба, Дима повернулся. Под ногой что-то хрустнуло, и это был не камень. Посветив вниз, он едва не выпустил из рук фонарик. Будь там ржавый нож или запечатанная консервная банка, он бы это переварил, но только не такое.

Из кучи песка Дима поднял новенькие командирские часы. Игольчатая стрелка продолжала бежать, отмеряя секунду за секундой. На циферблате половина третьего. Перевернув табло, он увидел на обратной стороне надпись, выгравированную каллиграфическими буквами. Часы были именными. Надпись гласила:

ГРИШКЕ АЛЕКСЕЕВУ ОТ КОЛЛЕГ КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ

держи друзей близко, а ствол еще ближе

То, что глубоко под землей лежали чьи-то часы еще полбеды, но они к тому же исправно шли! Не в силах удержать противоестественный предмет, Дима запустил сложным механизмом в дальний конец пещеры. Часы шлепнулись в кучу мха, но не затихли. Дима завертелся на месте, пытаясь выкинуть из головы назойливое тиканье. Мысль о затаившемся чужаке лишала сил. Сохранить остатки мужества ему не дал зловещий взгляд, беспристрастный и ледяной, вонзившийся в затылок миллиардами иголок. Дима понял – в пещере он не один.

Тело покрылось испариной. Дрожащие ноги норовили подогнуться. Неотрывный взгляд становился просто невыносимым, как будто у наблюдателя не было век. С уступа Дима видел каких-то существ, крадущихся во мраке на дне пещеры, но стоило лучу света коснуться их, как они оборачивались бугристыми сталагмитами. Постепенно страх, воображение и игра теней сделали свое дело. Дима поддался панике.

– Я молчу уже двадцать минут! – закричал он изо всех сил, надеясь, что это принесет голове покой.

В ответ из темноты донесся сдавленный детский смех. По склону скатились россыпи камушков. Димы к тому моменту на месте уже не было. Он с воплем бежал по террасе. Закинув сумку в лаз, который пометил до этого, он сходу запрыгнул внутрь и съехал по каменному рукаву вниз. Детский смех застрял у него в голове. Он вспомнил слова Кости, пляшущих человечков, вспомнил шаги преследователя, замуровавшего их здесь, тень в отверстии, монету, часы, время на циферблате. Разум готов был разорваться.

Продолжая ползти куда-то вниз, Дима не заметил, как тоннель выпрямился, а затем стал подниматься. Он видел перед собой только край спортивной сумки, освещенный фонариком, слышал собственное дыхание и какой-то шорох за спиной. Двигаясь с опасной для пещер скоростью, словно змея по проложенной норе, Дима вскоре вывалился наружу вместе с ворохом камней и струйками песка.

Упав в полуметре от лаза, он вскочил на ноги и побежал, не разбирая дороги. Перепрыгнув через каменный вал, оступился, завалился на бок подле огромного сталагмита, переполз за него, поднялся, спрыгнул во тьму, едва не размозжив лоб о каменный выступ и лишь достигнув высокого валуна на дне пещеры, заполз за него, подобрал ноги, выключил фонарик и затаился. Все это он проделал за считанные секунды и, когда осознал ошибку, испытал новый приступ страха. Как теперь найти тоннель, из которого он пришел? Что, если Костя уже лезет где-то по ту сторону грота? Вдруг он застрял? Сколько уйдет времени, прежде чем он вернется и поможет ему?

Дима опустил голову на колени и тихо заплакал. Единственная нить, соединявшая его с поверхностью, оборвалась, но что еще хуже – здесь был кто-то еще. Кто-то следил за ним. Но кто мог жить под землей? Он готов был на все, лишь бы не разгадывать эту тайну, как не хотел встретиться с тем, кто издавал жуткие звуки. Ясно одно: за ним охотился не ребенок.

Дима вздрогнул. Костя говорил, что слышал смех. Это был тот самый тип, которого они встретили на заброшенной станции, тот, кто замуровал их. Он вернулся! Он знал, что делает, знал про пещеры, знал, откуда напасть и не спешил.

Сидеть в темноте стало еще страшнее. Диме пришлось включить фонарик. Случайно брошенный в сторону луч осветил застывшую гладь подземного озера. Над водой бугристыми наростами нависали десятки сросшихся сосулек. Поводив фонариком по сторонам, он заметил оранжевый валун, лежавший у каменного пляжа. Бесшумно прокравшись туда, Дима поднял треснувшую каску. Сколько же на самом деле людей побывало здесь? Перевернув ее, он остолбенел. Внутри под куполом черными буквами были выведены его имя и фамилия. Дима хорошо помнил, как сделал эту надпись, чтобы в случае беды люди смогли его опознать.

– Костя…

Во рту пересохло, и шепот перешел в хрип. Швырнув находку в озеро, испуганный и уставший, Дима покачнулся, сделав шаг назад. Он уже не соображал куда пойти и как выбраться на поверхность. Его клонило в сон.

Дима зачерпнул пригоршню ледяной воды и поднес ее к лицу, но не нашел в себе сил пошевелиться. В темноте за спиной он услышал шорох. Что-то острое царапало камень. Оглянувшись, он с трудом подавил крик, зажав рот мокрой ладонью. На уступе в другом конце пещеры просматривались очертания чьей-то большой головы, отделившейся от груды камней.

Грот окутала тьма. Дима спрятался за валуном, стараясь не дышать слишком громко. Выхода нет и нет времени его искать. Во мраке он слышал, как за головой из тоннеля вывалилось все остальное – хвост, тело, щупальца? Он не представлял, что это могло быть и почему оно хочет познакомиться с ним поближе.

Что-то тяжелое упало на камни, заскрипело, поползло, потом остановилось. В пещере воцарилась тишина. Прошла минута. Две. Три. Существо как в воду кануло. Со стороны не было ни намека на его присутствие, но Дима знал, что оно по-прежнему здесь. Ему незачем уходить, ведь жертва, которую он пас, сидела в той же пещере.

Дима снова вспомнил Костю. Паренек наверняка уже был мертв. Умер по его вине, а теперь пришла его очередь. Ему оторвут голову, как тем человечкам. Это существо не остановится. Что, если оно останется здесь на час, на день, на неделю? Впрочем, уже через три дня он умрет от обезвоживания. Озеро рядом, но до него нужно сделать один шаг, скорее всего, – роковой. Дима спохватился. Уж не сходит ли он с ума? Еще немного и ему конец. Тварь не станет слушать его нытье так долго.

Из секунд складывались минуты. Дима не знал, сколько времени прошло, пока он сидел в тишине, подобрав ноги. На него никто не нападал. Никаких звуков, кроме боя капели, он не слышал. Постепенно боль в затекших ногах стала съедать живьем. Он должен был расслабиться, иначе тяжелое дыхание его выдаст. Дима пошевелил ногами и вытянул их до предела. Подошвы обеих кроссовок уперлись в какой-то предмет. За кратковременным облегчением последовал хлюпающий звук. Так бывает, когда комок слизи застревает в воспаленной глотке. Ощущая на лице чужое дыхание, Дима вжался в камень. Раздался тихий свист. В ноздри ударил терпкий запах пота. Что-то живое подалось к нему из темноты.