Госпожа Болотной Равнины 2 - Ольга Шах

class="p1">Так произошло и сегодня – я немного поулыбалась, молодой купец-галантерейщик рассказывал о своём бизнесе, и о том, что он готов сделать на пользу нашего, и тихо свалила на чердак, где нёс службу на посту наблюдения Стефан. В данный момент он расслабленно любовался в оконце на наш сад, и кусал пирожок. На моё недовольство он ответил, что купчишка, видать, несерьёзный, поскольку прибыл с одним только нотариусом, безо всякого сопровождения, и даже без кареты. Так что ему, лучшему наблюдателю за всю историю наблюдения, пенять нечего – он, дескать, службу свою знает туго.

За нашими препирательствами мы не заметили, как к центральным воротам подъехала карета, и кучер простуженным голосом недовольно выговаривал бедному Тихомиру за то, что тот медлителен по старости до чрезвычайности. Я насторожилась, как суслик в степи Казахстана, и осторожно подошла к окну. Мне показалось на секунду, что точно такой же хриплый голос я слышала во время своего заточения. Мы прильнули к окну – внизу действительно стояла простая карета, без гербов. Фигуры кучера, его лица, либо каких-то опознавательных знаков с такого расстояния мы не могли рассмотреть.

Я всё ждала, когда он снова заговорит, тогда я могла бы более точно понять, тот ли это лиходей, или нет. Стефан порывался что-то сказать, но я обрывала его, крепко вцепившись в его руку – всё время переживала, что пропущу хоть слово от недовольного извозчика.

- Чего мы тут стоим, боясь пошевелиться? – высвободился из моего плена Стеф. – Мы можем просто спустится, и невзначай подойти к этому типу. Я спрошу, кто к вам приехал, и ты сама всё услышишь всё во-о-н с той скамеечки.

Я решила, что поблагодарю его позже, перепрыгивая через две ступени. Когда мы вывалились на улицу, карета уже уехала, и Тихомир закрывал ворота.

- Кто к нам приезжал? – отдышавшись, как можно более равнодушнее спросила я.

- А нешто я знаю? – удивился садовник.

Мы обратились с этим же вопросом к моему супругу. Оказалось, что нас посетил Бортко, который также прочёл нашу заметку. Уважаемый купец был в негодовании – как так? Ведь мы обещали, что именно его рассмотрим в качестве своего компаньона. Он напомнил нам, что именно с этой целью мы и приехали в столицу. «Как будто об этом можно забыть! И что из этого следует? Нужно проследить за ним и узнать, кто его возница?» Не успела я оформить свои мысли в слова, как услышала голос того самого Сипатого, которого мы всем дружно разыскивали:

- Билли Бонс, разве ты не узнаёшь своего старого приятеля? – вещал Сипатый.

- Неужели это ты, Чёрный пёс? – отвечал ему голос моего ребёнка.

Мы со Стефаном переглянулись и раздвинули ближайшие кусты. Лиза играла с Бусинкой в Остров Сокровищ, Эсфирь Соломоновна была болельщицей и комментатором: «И что мы на себя думаем? Таки нет в жизни справедливости: мало того, что обидели приличного человека, таки что удумали, это же взять и умереть посреди полного здоровья!». Сипатого не было.

- А где… такой… - вконец растерялась я. Лиза равнодушно пожала плечами и продолжала терроризировать Бусинку, то есть Чёрного Пса, конечно. Мы обратились с тем же вопросом к тёте Фире. Она смогла лишь сообщить о том, что к нам действительно кто-то приезжал, и попросила дать ей возможность досмотреть спектакль: «Мы хотим просить у вас пардона, но не мешайте людям таки делать мнение!» Мы со Стефаном переглянулись – Лиза могла услышать сегодня голос того возницы, что привёз купца Бортко, и теперь копировала его?!

Оставалось дело техники – взять Сипатого и Обрадко, находящегося под нашей опекой, и представить их в жандармерию. Я здраво полагала, что матушку Биляну и самого хозяина в этом случае никто покрывать не станет.

Операция по задержанию опасного преступника прошла без моего участия. Самого кучера и его подружку «взяли без шуму, без пыли», да они и не скрывались, с нотариусом же возникли затруднения – эти двое его не знали, все дела вёл Хозяин лично. А кто у нас Хозяин? Правильно, купец Бортко. И он больше всех пострадал от моего нежелания вести с ним дела, и именно он пригласил нас в столицу!

Это я с жаром пыталась доказать тому скучающему жандарму, который принимал нас в своём кабинете в прошлый раз. Впрочем, с тех пор ничего особо не изменилось, во всяком случае единственной реакцией на наше шумное внедрение в кабинет того унылого жандарма, было то, что он просто вздрогнул, моргнул два раза, и тяжело вздохнул. Я обрадовалась – выходит, узнал!

- Нашли мы преступников – лиходеев! – решила я обрадовать с порога сотрудника правоохранительных органов и плюхнулась в кресло. Если бы за гордость во взгляде давали награды, то я запросто могла бы быть полным кавалером всех орденов, вместе взятых.

- А день так хорошо начинался… а тут вы… госпожа Валер… - он отлип от окна и с тоской посмотрел на меня. В его взгляде я чётко прочла: «Ну чего тебе неймётся? Все же нормально было!». Мой дорогой супруг очень сочувствовал горю жандарма, но ничем помочь не мог, поскольку я горела огнём возмездия!

- Прошу принять в работу – не унималась я – непосредственные участники моего похищения. Помнится мне, что вы утверждали, будто найти их и доказать вину невозможно, так вот – извольте видеть! Сипатый, Обрадко, да тётка Биляна. Преступники в сборе, да и ещё с признательными показаниями. Каково, а?!

Забегая вперёд, скажу, что отклика в сердце местной Фемиды я так и не нашла. Да, безусловно, двум похитителям назначили в качестве наказания пять лет каторжных работ, тётка Биляна обошлась малой кровью – женщинам, вишь ты, в тюрьме не место. Поэтому три года в работном доме должны были загладить её вред, нанесённый обществу. Вина Бортко так и не была доказана, поскольку сам он непосредственного участия в похищении и удерживании не принимал, давления на меня не оказывал, а то, что он был работодателем одного из похитителей, не означает его вины… Что касается стряпчего, то его личность так и не была установлена.

Лето подходило к концу, начали опадать первые листья, и я сидела в нашем преображающемся саду в плетёном кресле, на душе было тихо и благостно. «Прощальным костром догорает эпоха, и мы наблюдаем за тенью и светом в последнюю осень… в последнюю осень». Стефан наконец-то стал отцом, был