Эпицентр - Кирилл Партыка

Я подобрался поближе. Сквозь ветки кустов стал виден вымощенный плиткой пятак перед павильоном. По сторонам угрюмо маячили «группы поддержки». А посередине торчали две темные фигуры — Генерал и Пастор. Они вели вполне мирную беседу.

Где же Муштай? Неужели он не клюнул на мою наживку? Битый, опытный Муштай, хитрый и осторожный, мог, конечно, и не клюнуть. В парке его определенно не было. Но — нет. Я улавливал его присутствие, только где-то довольно далеко, куда мои возможности почти не простирались. Я оказался прав, предполагая разные неожиданности. Муштай, кажется, затеял какую-то особую игру. И еще эти чужаки…

Парочка на «пятаке» продолжала мирно беседовать. Пастор, кажется, внял моему совету и намеревался договориться по-хорошему. Что в отсутствие Муштая предпримет Комод, я не мог себе представить. Все шло наперекосяк. Моя затея могла и не сработать.

И тут где-то в отдалении хлопнул выстрел. Затем второй, третий… А потом зачастили автоматные очереди. Нетрудно было догадаться, где идет стрельба. Возле храма.

Люди на пятаке переполошились. С обе их сторон вскинулись автоматные стволы. Пастор что-то крикнул зло и испуганно. Генерал тоже ответил на повышенных тонах. Но они все же понимали, что вмешался кто-то третий и незачем палить друг в друга.

Вожаки разошлись, и обе группы ринулись туда, где над вершинами деревьев маячил черный купол. Комод со своими тоже засуетился. Но там, кажется, особую роль играли чужаки. Расхлябанные комодовцы держались сейчас организованно.

Я крадучись отправился следом, миновал пролом в другом конце изгороди, обогнул несколько зданий и, прячась за углом, выглянул на Соборную площадь. Здесь было довольно светло, потому что ярким дымным пламенем горели три автомашины Святош. Массивные бронированные двери храма были распахнуты. На ступенях чернела пара скрюченных тел. Из-под соборных сводов доносились одиночные выстрелы. Там, кажется, дело подходило к концу.

Теперь я почувствовал Муштая. Он был внутри со своими людьми. Я чувствовал его самого, его боевиков, Святош. Они дрались не на жизнь, а на смерть. И смерти там уже хватало.

Как Муштай проник внутрь? Осторожные Святоши посторонних к себе почти не пускали. Тем более в такой момент. Но Муштай как-то умудрился, обыграл всех. Пока Пастор с Генералом перетирали свою байду в парке, Муштай сделал неожиданный ход. Без главаря и лучших бойцов, ушедших с ним, сопротивление Святош наверняка оказалось бестолковым, хоть и кровопролитным. Узнать, где спрятан героин, будет стоить нескольких сломанных пальцев. Если их владельцы, конечно, знают — где?! А если не знают? Но Муштай все равно что-нибудь придумает.

Генерал и его люди рассредоточились по краям площади, используя любое укрытие, которых здесь было не так много — в основном бетонные столбики декоративных оград вокруг памятников и давно пересохших фонтанов. Пастор, напротив, попер напролом. Он и его ватага ринулись к храмовым дверям и исчезли в черноте за ними. Через минуту оттуда донеслись частые выстрелы. Пастору никогда не хватало ума и выдержки. Он сломя голову бросился в драку, почти безнадежную для него. Но и Муштай просчитался. Сейчас было не до того, чтобы вступать в торги. Внутри храма разгорался внушительный бой. Сквозь узкие стрельчатые окна полыхали вспышки. Потом блеснуло ярче, и раскатился глухой грохот — кто-то подорвал гранату.

Бой длился минут десять, потом пошел на убыль и наконец стих. Люди Генерала по-прежнему выжидали, затаившись. Над площадью повисла тишина, нарушаемая лишь треском пламени, которое полыхало уже не так ярко — машины догорали. Тишина длилась и длилась, нависая и давя, как каменная плита. Генерал ждал выхода победителей. Внутри собора Муштай решал свою проблему и, кажется, вполне успешно. Я перестал чувствовать Пастора, и «запах» его людей сильно поредел. Где-то в непроглядных щелях улиц таился Комод в ожидании своего часа… Чертовы чужаки! Они — вообще непредвиденный фактор. А непредвиденные факторы обычно приносят только вред…

Из окон храма потянулся дым. Его клубы быстро сгустились, поднимаясь к куполу и обволакивая его, из окон выхлестнуло пламя. Внутри здания разгорался пожар.

На крыльце появились люди. Сперва вышли двое, с автоматами на изготовку, огляделись, поводя стволами. Затем объявились еще четверо. Они старались держаться за колоннами. Вскоре непременно вылезут и остальные — огонь выгонит.

— Эй, мужики, — донесся вдруг с площади голос Генерала. — Муштай ваш где? Погреться решил?

Из дверей храма все гуще валил дым. Из него, словно черти из ада, стали выскакивать муштаевские боевики, заходясь кашлем. Некоторые тащили увесистые, туго набитые спортивные сумки.

— Ты чего не спишь? — ответил Муштай из-за колонны. — Бессонница?

— Так ты мышкуешь по ночам, а корешей в долю не зовешь.

— Какую тебе долю?

— А ту, что в сумках. Со Святошами, ты, похоже, разобрался. Никто не выбегает. Некому?

— Зачем — некому? Заперлись тут некоторые. Их дело. Не хотят выходить, не надо.

— Гуманный ты человек, — сказал Генерал. — Это все знают. Я тоже гуманный, хоть и не такой, как ты. Короче, хватит в войнушку играть. Делим товар фифти-фифти и расходимся краями.

Муштай, затевая захват собора, не мог не предвидеть такой ситуации. И я чувствовал, что он предвидел. Поэтому не удивился, когда на крышах окружавших площадь зданий замаячили смутные фигуры. Мигнул фонарик.

— Голову подними, — посоветовал Муштай. — Видишь огонечек? У меня крутом снайперов немерено. Так что ты стой, где стоишь, а мы пойдем себе. Иначе лежать останешься.

Генерал некоторое время молчал. Он увидел свет на крыше и раздумывал. А чего тут было раздумывать. Если Муштай ударит с крыльца, а снайперы с крыш, у Ментов шансов почти никаких.

Молчание затянулось. Потому что никто из них не знал о присутствии Комода. А я его чувствовал. Его люди притаились везде вокруг, надежно скрытые темнотой и мертвыми домами. И они готовились ударить. На секунду у меня мелькнула мысль, не предупредить ли этих, на площади. Хотя бы Муштая. Но я тут же отогнал сомнение. Моя затея развивалась в нужном направлении, а мои колебания — простая человеческая слабость. Но слабые здесь долго не живут. Да и стоило ли вообще огород городить, чтобы в конце концов засветиться и подставиться по полной?!

На крышах вдруг возникла какая-то возня. Фонарик погас. Потом там ударило несколько выстрелов. И муштаевская братва, и Менты в недоумении задрали головы. Комодовцы на крышах убрали снайперов, остальные были уже рядом, подступали со всех сторон. Из дверей горящего храма вдруг выхлестнул огромный огненный язык. Раздались крики боли, и люди, прятавшиеся за колоннами, горохом посыпались с крыльца. Они тут же образовали тесную группу, ощетинившуюся стволами, и двинулись через площадь.

Генерал все еще пребывал в нерешительности, когда со всех сторон густо ударили автоматные очереди. Группа муштаевцев стала редеть на глазах, от нее комьями отваливались темные человеческие тела. Потом у самых ног уцелевших полыхнуло, и грохот раскатился по площади. Взрыв гранаты разметал группу. Кое-кто еще пытался отстреливаться. Я видел, как сам Муштай поливал во все стороны из «калаша», не целясь. В него угодило сразу несколько пуль, но он все не хотел падать и давил, давил на спусковой крючок, пока не опустел магазин. Сменить его на полный у Муштая не оставалось сил. Он уронил автомат и ничком рухнул на брусчатку.

Менты тоже отстреливались. Они за своими бетонными столбиками продержались несколько дольше. Но плотный — со всех сторон — огонь комодовцев покончил и с ними. Генерал в конце концов убедился, что дело — труба, и под прикрытием телохранителей кинулся наутек. Ему всадили несколько пуль в спину. Он будто споткнулся и, падая, звучно ударился лицом о землю.

Эхо выстрелов еще перекатывалось по улицам пустого города, но на площади опять воцарилась тишина, нарушаемая лишь гулом пожара. Из-за него теперь здесь стало светло почти как днем. И из темноты на свет потянулись фигуры комодовской братвы. Я знал, что Комод где-то рядом, но не видел его. Прячась за своим углом, я опустился на одно колено и взял автомат на изготовку. Комоду я уйти не дам. Собственно, я здесь как раз для такого случая.

Мой план сработал почти на все сто. Святош, считай, больше нет. Оставшиеся Менты немедленно начнут грызню за власть внутри клана, и, возможно, это кровопролитие далеко не последнее. Муштаевских пацанов осталось немало, но без пахана они непременно в большинстве пойдут под Комода. И тогда Комод станет фигурой номер один в Зоне, фигурой, опасной даже для Работяг. Если, конечно, я это позволю. А я этого ни в коем случае не позволю.

Победители, собравшиеся на площади, выдергивали из скрюченных пальцев трупов ручки вожделенных спортивных сумок. Некоторые принялись обшаривать убитых. И тогда я почти увидел Комода. Его тучная фигура едва замаячила на границе света и тени. Но этого мне было достаточно. Еще вчера в лесу, на границе периметра, я убедился, что могу стрелять не целясь, по наитию. Но сейчас мне требовался гарантированный результат. Я тщательно прицелился в одутловатый силуэт, ощутил его вибрацию и медленно потянул спуск.