Мир чужих ожиданий - V.АЛENTIN

Бабушка рассмеялась:

- Ты просто хочешь узнать, почему твой учитель не помог тебе. И готов для этого демонстрировать поистине ангельское смирение. Что ж, весьма похвально. Ладно, я постараюсь быть максимально корректной.

Андрей услышал шум и обернулся: Мит споткнулся о развалившуюся посреди коридора кошку, тихо выругался. Заглянул в гостиную, остановился, быстро и внимательно рассмотрел гостя, на цыпочках прокрался к креслу между Андреем и Виктором, шепнул Андрею на ухо «Ну не мог я раньше прийти!», бесшумно уселся, и сделал такой вид, как будто сидит в этом кресле с момента сотворения мира. Бабушка вскользь взглянула на него, Мит виновато пожал плечами. У Дашки при виде мужа блеснули радостные искорки в глазах, Мит послал ей воздушный поцелуй. Посмотрел на Катьку, изумлённо повернулся к Андрею, Андрей указал подбородком на Дашу, мол, туда все вопросы, там ответы. Мит изобразил сложную игру бровями и лицом, означавшую, что можно было и не сомневаться в таких Андреевых разъяснениях. И они стали внимательно слушать бабушку.

Бабушка говорила интересно, и Виктор не заметил появления Мита.

- Дело в том, что я перестала следить за судьбой Максима Константиновича ровно в тот момент, когда поняла, что он никогда не женится. Видела я его в последний раз лет тридцать назад. Ему были категорически не по душе ни технические, ни законодательные новинки тяжелобольного мира. Он как раз намеревался уехать в глухомань, под Николаев, куда эти новшества придут ещё нескоро. Мне и в голову не приходило, дуре старой, что он примется там учительствовать...

Бабушка вздохнула с сожалением:

- То есть лично я сама, пусть и косвенно, виновата в том, что было дальше. А дальше Макс, вполне предсказуемо, чувствуя приближение неизбежной старческой слабости (а в его религиозных представлениях ещё и забвения, и тлена), стал интуитивно искать способ подтверждения необходимости своего существования. Школа при заводских бараках подошла для этих целей идеально. Он учит детей большему, чем указано в максимумах Департаментов – и думает, что совершает благое дело. В его теоретизировании не находится места пониманию, что его благо, в данном случае – совсем не благо, что дети эти, в которых он так настойчиво будит разум, обречены работать и жить в скотских условиях, что все его старания причинят им только боль и несчастья. Но я, конечно, утрирую. Успехи Максима Константиновича на педагогическом поприще были не столь значительны, чтоб возыметь некий резонанс. Абсолютное большинство детей смело пропускают все его воззвания мимо ушей, и продолжают жить так, как им подсказывает генетика и опыт родителей. Находится только один подходящий – ты, Виктор. Это совершенно понятно из твоей повести, среди твоих друзей и приятелей у тебя не было братьев по разуму.

Максим Константинович привязался к тебе как к собственному внуку или сыну. Но и тут его доброта имеет ограничение – он и не подумал усыновить тебя, когда ты осиротел. Потому что, по его мнению, в светлом прошлом так не поступали. Он не раз в своё время мне это с пеной у рта доказывал; говорил, что демонстрировать родительские чувства к генетически чужому ребёнку ложно и подло. Что это лицемерие. Где он выкопал эти заблуждения – ума не приложу. Даже когда жизнь наглядно доказала ему обратное – он не поступился ни на йоту. Он платил за аренду твоего флигеля, уговаривал директрису тебя не выселять, оплачивал тебе Медицинское Страхование, давал деньги на карманные расходы, покупал для тебя книги – и страшно боялся быть тебе в тягость, потому, что не имел на это права.

Дальше стало только хуже – добро и благо Максима Константиновича превратилось в ничем не прикрытое зло. Он, повторюсь, знал о нашем существовании, знал о наших успехах, и понимал, что мы можем помочь тебе стать человеком. Стоило только позвонить и рассказать, что да как. Он ведь не мог не видеть, что ты растёшь похожим скорее на нас, чем на него; что ты равнодушен к прошлому, и живёшь настоящим, и что можешь научиться, со временем, жить будущим, как и мы. Но нет, гордыня – вечный спутник любого атеиста - окончательно взяла верх над добром и благом. Вместо того, чтобы попросить тебя досмотреть старика и похоронить по-человечески, а потом отправиться к его старинным друзьям, Максим Константинович начинает мешать тебе получить образование. Он придумывает нелепые отговорки, и такие же нелепые доводы в пользу работы на химкомбинате. Он просто боится не дожить до твоего возвращения из колледжа. Да и не верит он в то, что ты вернёшься. Причём, для него самого всё это по-прежнему выглядит благом и ничем иным – он желает таким образом спасти тебя от опасностей сумасшедшего мира, звериных морд Департаментов, безумных и непонятных, и ненужных новшеств. И, конечно же, он ни слова не рассказывает тебе о семьях, ну то есть о нас.

Виктор слушал со странной полуулыбкой, он сомневался в правдивости её слов, но молчал. Андрей смотрел на Виктора, и всё в его представлениях о нём становилось на место – и как соединяются в одном человеке Западный регион с пронзительной, странной повестью; и как объясняется интерфейс помощника, и Альбина, и прочее, прочее, прочее. Теперь – да, многое понятно. Теперь, после бабушкиных объяснений. Андрей почувствовал себя доктором Уотсоном из известного детектива, и окончательно расстроился.

Бабушка улыбнулась, устроилась на диване поудобнее, и сказала Виктору:

- И вот только в этом месте своего рассказа, я, наконец, могу объяснить, что именно меня в этой истории позабавило. Макс, даже в ущерб тебе, категорически не хотел знакомить нас. Но, как показывает практика, Максим Константинович предполагает, а Бог – располагает. Несмотря на все усилия Шелестова, ты сидишь передо мной и слушаешь мою болтовню. И нет, это не случайность, а некая закономерность, подтверждающая правильность нашего пути. Вот так.

Виктор потёр висок, количество полученной за сегодня информации уже плохо умещалось у него в голове, но победило природное упрямство, и он спросил:

- Интересно, а почему Максим Константинович так не хотел нашего знакомства? Что в вашей деятельности, на которую вы всё время намекаете, ему не нравилось?

Бабушка хмыкнула и сказала:

- Ему не нравилась именно деятельность. Наша деятельность. Любая. Ему не нравилось, что мы активно не смиряемся с положением дел в объективной действительности. Ему было бы понятно и легко, если бы мы по примеру остальных несмирившихся, спрятались от неё, от действительности этой, в виртуальные миры прошлого, или в фэнтезийные придумки, или в ещё какой-нибудь маразм в том же духе. Не нравилось ему именно то, что мы намерены бороться за наш мир, что готовы трудиться не покладая рук ради своих целей. И что при этом всём мы не имеем фанатичных глаз и строгих правил, а живём и радуемся жизни. И, о ужас!, даже чего-то добиваемся. Этот старый осёл, уж прости мою прямоту, на словах так громко возмущавшийся положением дел в современном мире, не смог поступиться своим идеальным внутренним мирком ради хоть каких-то действий. Не смог признать то, что он слаб духом и именно поэтому не прав. И его желание держаться от нас подальше в первую очередь связано с элементарной завистью. Завистью и упрямством.

О, знал бы ты, сколько подобных знакомцев я повидала за свою жизнь! Все они со временем начинали осуждать нас. И все по одной причине – сами они ничего, такого как мы, не смогли. Ведь действительно, много проще сказать «у вас ничего не получится», и вернуться в уютный мирок, или строить свою скучную обыденную карьеру, или жениться на дуре и растить полудурков, или шикарно тратить деньги на глупости, или всё это вместе и одновременно. Но расплата всегда одна – бессмысленная старость и пресыщенная отрыжка, и от этого им бежать некуда. Они боятся об этом думать, им проще объявить нас врагами номер один, и постараться вычеркнуть из своей жизни. И убеждать себя, что и не было нас никогда, так, глупое наваждение…

Виктор обалдело её слушал, откашлялся и хрипло сказал:

- Наверное, я вам уже надоел с этим вопросом. Но всё-таки: кто вы? И чего хотите?

- Вот неугомонный… - бабушка глубоко вздохнула, покачала головой – я уже битых два часа рассказываю тебе про то, кто мы. Но тебе позарез нужна краткая и понятная формулировка. Ладно, я попытаюсь в одной фразе объяснить – а ты попытаешься усвоить.

Мы – те, кто считает разум основным и важным признаком человека, мы – те, кто способен принять любые формы выражения разума, ибо ценим его превыше всего; мы ищем понимания истин, ибо в этом – предназначение разума; мы – свободны, потому, что разумны; мы ищем себе подобных, потому что хотим продолжать себя в будущем.

Бабушка говорила тихо и весомо, глядя вниз. Она боялась ошибиться в этом юноше.