Миллиардер-2 Арктический гамбит - Кирилл Бенедиктов

Генерал выглядел непрошибаемым.

– Проверьте! – весело предложил Бунин. – например, попробуйте убить меня.

– Это я могу сделать и без предмета, – с какой-то равнодушной холодностью произнес Свиридов.

Судя по его тону – это было правдой.

– Спрут позволяет видеть и находить другие предметы.

– Каким образом?

– Каким-каким… Держите его в руке, настраивайтесь на определенную волну и словно бы видите перед глазами сложную трехмерную карту. На то, чтобы научиться поймать волну у меня ушло полгода, на то, чтобы увидеть карту целиком во всех измерениях и уметь правильно масштабировать ее, у меня ушел год. На то, чтобы научиться считывать с нее информацию с точностью до конкретного человека, у которого находится предмет – лет пять…

В комнате повисло молчание. Слова Бунина произвели впечатление.

– Ты не врешь?

– Попробуйте сами – мне не жалко. На этой станции нет ни одного человека, который мог бы пользоваться спрутом. Для вас это просто железная безделушка. Можете отдать ее Марусе, – Бунин приторно улыбнулся и посмотрел на Гумилева.

– Пожалуй, я оставлю его себе… – сказал Свиридов и как-то странно посмотрел на Бунина.

Это было более чем странно, но Андрею показалось, что генерал подмигнул профессору.

Глава седьмая

Олигарх

Июль 2008 (за год до описываемых событий). Сен-Тропе, Лазурный Берег, Франция. Яхта «Андромеда»

1

Михаил Борисович Беленин плавал в бассейне. Бассейн находился на верхней палубе его шестидесятиметровой яхты «Андромеда», построенной по специальному заказу в доках Плимута. Вода в бассейне была морская, но пропущенная через японский молекулярный фильтр и обогащенная ионами серебра. Час купания в такой воде, если верить доктору Кодзи, омолаживал организм на месяц.

Михаил Борисович мечтал быть вечно молодым. Еще в студенческие годы ему запали в душу слова песни немецкой группы «Альфавилль» – «Forever young I want to be, forever young». Поэтому Михаил Борисович брезгливо морщился, слушая песню «Смысловых галлюцинаций» «Вечно молодой, вечно пьяный», – она казалась ему бездарной подделкой под немецкий шедевр его юности. К тому же Беленин никогда не напивался пьяным – в молодости не давали расслабиться ответственные посты, которые он занимал в комсомоле, позже – интересы бизнеса. При этом пить-то ему приходилось много, и в комсомоле, и в бизнесе – без этого было никуда, но вот не напивался Беленин ни разу. Железный самоконтроль плюс отработанная схема приема специальных лекарственных препаратов позволяли ему сохранять трезвый ум и хладнокровие во время самых безумных попоек. Но притворяться все равно приходилось, и это было унизительно. К тому же лекарства, нейтрализовывавшие действие алкоголя, били по печени с силой и меткостью Майкла Тайсона. А Михаил Борисович собирался жить долго.

Поэтому в последние годы Беленин не пил ничего, кроме сухого красного вина. По словам доктора Кодзи, красное вино благотворно влияло на кроветворную функцию организма и выводило из него разнообразные токсины. К тому же это был едва ли не единственный алкогольный напиток, вкус которого действительно нравился Беленину.

Михаил Борисович нырнул и, задержав дыхание, замер у самого дна бассейна. Это было нелегко, потому что соленая морская вода так и норовила вытолкнуть его наверх. Но Беленин держался изо всех сил и отсчитывал про себя секунды. Досчитав до ста восьмидесяти, он решил, что это вполне приличный результат и, оттолкнувшись ладонями от дна, всплыл на поверхность.

В шезлонге на краю бассейна сидел незнакомый ему азиат и потягивал что-то из высокого запотевшего бокала.

Михаил Борисович не любил незваных гостей. Особенно он не любил их на своей яхте, которую не без оснований считал своим маленьким, но суверенным государством.

«Что, черт возьми, себе позволяет охрана? – раздраженно подумал Беленин. – Выгоню этого мерзавца Рашида к чертовой матери!»

Мерзавец Рашид стоял в двух шагах позади азиата и мял в руках пляжное полотенце. Походил он при этом не на телохранителя могущественного нефтяного магната, а на официанта, нечаянно опрокинувшего бокал с вином на смокинг клиента и простившегося с надеждой на чаевые.

Михаил Борисович шумно отфыркался и поплыл к краю бассейна.

– Извините, что я прибыл без приглашения, – сказал азиат на хорошем русском языке, поднимаясь из шезлонга. – Мое имя Чен.

– А мое имя – Михаил Борисович Беленин, – мрачно проговорил олигарх, вылезая из воды. Рашид бросился к нему с полотенцем. Беленин вырвал полотенце у него из рук и принялся вытираться. – И ты наверняка обо мне слышал, а вот я о тебе слышу впервые. Рашид, почему посторонние на палубе?

Рашид не успел ответить, впрочем, кажется, он не особенно и спешил.

– Возможно, вы не слышали обо мне, господин Беленин, – сказал азиат. – Но вы наверняка слышали о человеке, которого я представляю. Это Уильям Уорвик, председатель совета директоров компании «Уорвик Петролеум».

Беленин, разумеется, знал Уорвика. После техасского рейнджера Дика Чейни старик Уорвик считался самым могущественным нефтяным королем Североамериканского континента. Но их отношения никак нельзя было назвать дружескими – особенно после торговой войны, которую с подачи Уорвика Конгресс США объявил дочерним предприятиям сырьевой империи Беленина.

– И что от меня нужно Уорвику? – довольно надменно спросил Михаил Борисович.

– Собственно говоря, мистеру Уорвику не нужно от вас ничего, – с обезоруживающей откровенностью отозвался азиат. – Наоборот, он хочет предложить вам чрезвычайно выгодный проект, касающийся разработки нефтяных месторождений арктического шельфа и прокладки трубопровода через…

– Дела я обсуждаю в офисе, – оборвал его Беленин. – А сейчас, Чен-или-как-тебя-там, я отдыхаю. Потрудись покинуть яхту. Рашид!

– Михаил Борисович, – лицо телохранителя приобрело еще более жалкое выражение. – Я бы с удовольствием, но сами видите…

Он страдальчески поднял брови. Беленин, проследив направление его взгляда, обернулся и замер.

На палубе было полным-полно посторонних людей в черной, незнакомой Беленину форме, с короткими автоматами в руках. Все они стояли довольно далеко от бассейна, но было понятно, что стоит проклятому азиату моргнуть, и автоматы их застрекочут, как швейные машинки.

Михаилу Борисовичу стало страшно. Он привык к тому, что на Лазурном Берегу можно отдыхать, не опасаясь ни визитов российских бандюганов, ни наездов местной мафии – здешняя полиция работала четко. На самый крайний случай на яхте имелась охрана – восемь бывших спецназовцев и верный, как пес, Рашид, знакомый Беленину еще по родной Казани. Но охранников нигде не было видно, а Рашид пребывал в полнейшей прострации.