Сугубо финский попаданец. Дилогия (СИ) - Евгений Мостовский

20/XII-1939. Русские стрелки без энтузиазма пытались атаковать, но при отсутствии танковой поддержки не могли выйти даже на линию проволочных заграждений. Хотя советские батальоны, заблокировавшие ДОТ «Поппиус» отступать не собирались, но и взять укрепление у них не получалось.

Первая попытка прорвать линию Маннергейма захлебнулась в крови, теперь ход был за финнами.

25 глава. Контрудар. Вид сверху

19/XII-1939. 21.17 Усадьба Саарепа к востоку от Виипури. Командный пункт «Армии Перешейка».

Маннегейм мерно вышагивал вдоль длинного стола вокруг которого сидели офицеры штаба.

— Господа, мне не нужны эффектные победы, ваша задача нанести поражение двум советским дивизиям и тем самым ослабить давление на правый фланг. Я прекрасно понимаю, что пример Эша в Карелии будоражит ваши амбиции и пробуждает желание разгромить всю армию противника. Однако здесь ситуация в корне отличается, даже если удастся отрезать их 19 корпус и прижать его к морю, ликвидировать этот motti нам просто нечем. Все последние резервы будут задействованы в контрударе, если что-то пойдет не так — помните, за вашей спиной войск нет, а полевое сражение на котором вы настаиваете это то, что снится генералу Мерецкову в самых сладких снах. Густая дорожная сеть на Перешейке позволит русским очень быстро перебросить резервы, в первую очередь танки и тогда вас просто раздавят. Надеюсь это понятно? Отбросьте русских на три-четыре километра, выбейте их тяжелую артиллерию и медленно отступите на исходные позиции, вот собственно ваша задача. Если вы справитесь, то русские перестанут давить на наш приморский фланг, будут вынуждены менять две дивизии, а самое главное, — Маршал многозначительно поднял палец, — быть может Сталин в очередной раз сменит командующего, нарушение управления это уже стратегический успех. В свете вышеизложенного хотелось бы услышать мнение генерала Эстермана…

22/XII-1939 08.45 Аэродром Суур-Мерийоки.

— Значит так, парни! Нашим на Перешейке надоело сидеть в окопах и они решили немного прогуляться по русским позициям. Задача авиационной разведки не прохлопать ушами подход резервов «красных». — Полковник Юрье Опас был как всегда неподражаем.

— Работать будем отсюда, из Суур-Мерийоки, парами. Клепфиш, ты как себя чувствуешь, голова не болит?

Микки, вскочив по стойке «смирно» и выкатив глаза, проорал:

— Никак нет, господин полковник! Здоров как бык, господин полковник!

Опас посмотрел на лейтенанта и ласково произнес:

— Клепфиш, ты дурак, а русская пуля, которая треснула по твоей чугунной башке, сделала тебя еще глупее.

— Так точно, господин полковник!

— Если бы не потери, ты бы у меня в жизни за штурвал не сел, так бы до старости и остался фотографом. Сесть! Совелиус, как он?

Эрик, не вставая со стула, пожал плечами и сказал:

— Нормально.

— Ну раз нормально, то тогда бери его к себе ведомым, полковник покосился на седевшего рядом комэска, тот кивнул.

На этот раз Совелиус изобразил что-то вроде стойки «смирно» и произнес:

— Слушаюсь.

— Так, мы немного отвлеклись- Полковник с неодобрением покосился на Микки,-

— Сегодня на рассвете, две наши бригады вклинились между 123-й и 138-й дивизиями русских. Обе эти дивизии в предыдущих боях понесли серьезные потери и по этому особо драться не могут. В образовавшийся разрыв сейчас вводится наша 3-я Пехотная дивизия. — Опас ткнул в крупномасшатабную карту.

— Как видите осью наступления является шоссе Виипури-Ленинград, по нему скорее всего и пойдут вражеские резервы. Мы должны не только зафиксировать их появление, но и оценить, кто, как и в каком количестве. По этому зона разведки до границы. Ясно?

Летчики ответили нестройным, утвердительным гулом.

— Если все ясно, то через час пара Совелиус — Клепфиш, — полковник хмыкнул, — идут по маршруту… — и он начал перечислять ориентиры и населенные пункты.

Под крылом мелькали изуродованные артиллерийским огнем перелески, клубки разрывов, короткие цепи перебегающей пехоты, изломанные линии траншей и черная змея дороги ныряющая в заснеженный лес. Все это буквально за секунды пронеслось перед глазами пока пара «рам» проносилась над полем боя, где финские пехотинцы пытались прорваться к шоссе и кажется им это удавалось.

— Все Микки, посмотрели, теперь идем на высоту. — Совелиус комментировал эволюции, стараясь что бы ведомый понимал его действия,-

— Набираем три тысячи.

— Понял, три тысячи. — Машины как будто связанные эластичной лентой синхронно задрали носы. Клепфиш нажал тангету и по внутренней связи обратился к своему наблюдателю:

— Олли, ты как?

— Все в порядке командир, веду наблюдение.

— Ну-ну, веди — сдобродушничал Микки, ему было хорошо и весело, не то что первого декабря, когда их с Эриком чуть не сбили И-16. Они тогда вели разведку возле границы, облака висели над самой землей, пришлось снизиться до четырехсот метров, что бы толком разглядеть что происходит внизу. Из-за этого Клепфиш вовремя на заметил два звена «Рата», которые свалились на них сверху. Хорошо, что русские поторопились и начали стрелять метров с шестисот, Микки стал лупить из своего «Виккерса» в ответ, а Эрик рванул машину к спасительным тучам. Все равно досталось им крепко, как потом посчитали, в самолете было двадцать пять пробоин, в том числе и в заднем блистере. Пуля пробила стекло, срикошетила от пулемета и уже на излете зацепила Микки по голове. Можно сказать он легко отделался, всего лишь лоскут кожи с волосами и пара стаканов крови, а ведь если чуть-чуть ниже? На то что бывает когда «чуть-чуть ниже» лейтенант насмотрелся в госпитале за те десять дней пока валялся на койке. Он попал в госпиталь в Виипури, прифронтовом городе, куда привозят «тяжелых» с Перешейка. По сравнению со страшными осколочными ранами его навек испорченная шевелюра, действительно казалась мелкой неприятностью. При первой же возможности Микки выписался и поймав попутку добрался до аэродрома. Там он сразу же попал в объятия командира эскадрильи LLv-18 фон Бера, своего непосредственного начальника, который без промедлений погнал его к авиационному доктору. Аэро эскулап, поколдовав над Микки минут сорок, вынес вердикт:

— Конечно молодой человек не вполне здоров, но так как война, с ограничениями, до полетов допускаю.

Начальство откровенно обрадовалось и уже на следующий день Клепфиш опять отправился на завод получать еще один «Пири».

В Темпере на VL его встретили как родного, только из встречающих был всего лишь один, сорокапятилетний летчик-испытатель, который в прошлый раз принимал у Микки зачеты по теории.

— А где все? — удивленно спросил Мик.

— Как где? Воюют. Еще три недели назад выгребли всех, кто самолет от сноповязалки отличает, одного меня оставили, вот и кручусь как могу. — С грустью ответил немолодой летчик.

— Ну ладно, давай к делу, бери формуляры и дуй к главному инженеру, как подпишет, пойдем машину принимать.

Через два часа они уже ходили вокруг самолета и Клепфиш проверял готовность «Пири».

— Ты малый не сомневайся, это лучший самолет из всех которые мы выпустили, его специально под летные эксперименты готовили. Машина летучая и очень хорошо отрегулирована, если у вас будут закреплять аппараты за экипажами, постарайся оставить себе, не пожалеешь.

— Я видел, что в цеху еще новые собирают.

— Ага, помнишь того шведа с которым доктор Шацки возился? Он тогда еще говорил, что двигатели поступят.

— Ну конечно помню.

— Так ведь не соврал швед, действительно пришло двадцать движков, вот и собираем аврально пять машин, четыре шведам, одну нам. Понятно?

— Угу.

— Ну раз «угу», то готовься завтра к облету машины, а потом и перегонять можно.

Так девятнадцатого декабря Микки пригнал в Суур-Мерийоки еще один «Пири» и после недолгих колебаний начальства, окончательно перешел из летнабов в пилоты.

— Мик, ты не заснул? — окликнул его по радио Совелиус,-

— Ты чего ко мне жмешься?

— Я не жмусь, просто задумался.

— Думай осторожнее, идем домой.

Тут Клепфиш боковым зрением что-то заметил, он покрутил головой и вдруг увидел очень четко. Чуть ниже, параллельным курсом шли клином звеньев девять бомбардировщиков под прикрытием шестерки истребителей.

— Эрик, ниже на три часа. — после недолгой паузы в ответ через треск помех, донеслось:

— Вижу, это русские ДБ-3. Хочешь рискнуть?

— А ты, нет? Они же нас не замечают.

— Я, да! Набираем четыре сто, атакуем левое звено, мой правый ведомый твой левый. Пошли!

Самолеты с набором высоты выписали изящную Z и оказались сзади-выше вражеской эскадрильи.

— Пикируем, стреляй уже с четырехсот метров по мотору, проскакиваем под ними и влево вверх на боевой разворот! Атака!