Чужбина - Василий Седой

— Милая девушка, вы неправильно восприняли мой смех. Смеялся я не над вами, а над вашими словами, — ответил я. Сам, вспомнив произнесенное ею в прошлое пробуждение, опять начал перхать, пытаясь удержаться от очередной смехо — истерики. Очень уж забавно звучало это её «герлза замьерская».

Она с подозрением на меня поглядела. Почему-то в этот раз не смутилась от самостоятельной жизни покрывала в определённом месте, и взмахнув рукой, предъявила обвиняющим тоном:

— Вы в прошлый раз мне так и не успели сказать, что значат эти слова. Может, сейчас объясните?

Пришлось объяснять. Куда деваться? Когда объяснил, что Пётр этим своим «герлза» переврал произношение слова девушка по-английски, она сначала немного не въехала. А когда поняла, то хохотала не меньше моего в прошлый раз. И так это у неё очаровательно и жизнерадостного получалось, что у меня в груди помимо настоящей боли появилось сладкое томление.

Всё-таки, либо надо менять сиделку, либо мне побыстрее подниматься на ноги. Несмотря на положительные эмоции от пребывания здесь этой нимфы, организм все же страдает, притом, со страшной силой. Он в этом мире реагировал подобным образом только на одну особу, встреченную во дворце великого князя. Думал, клин клином вышибают. Если вспомню про другую, то станет легче с первой. Как бы не так. Все только усугубилось. В итоге, через пару часов я не выдержал и взмолился:

— Элиза, я вас попрошу, позовите, пожалуйста, сюда Петра, а сами оставьте меня хоть ненадолго.

Она с непониманием и даже с обидой на меня посмотрела. Потом, что-то там себе надумала, и кивнув головой в знак согласия, унеслась. Всё-таки передвигаться медленно и степенно — это не про неё. Метеор в юбке, по-другому не скажешь. Кстати, за время, проведенное вместе, мы успели не только познакомиться, а ещё и поговорить о жизни. Благодаря легкому характеру девчонки и её коммуникабельности, я теперь знаю практически все о семье, нас приютившей. Живут они очень бедно вдвоём с братом, которого зовут Патрик. Всё из-за несчастья, случившегося пять лет назад с их родителями. Они пропали без вести вместе со свежепостроенным кораблем, на котором решили посетить Францию по торговым делам. Дело в том, что в постройку этого корабля семья вложила не только имеющиеся у них деньги, а ещё и в долги залезла. Поэтому, когда родители не вернулись из поездки, рассчитываться пришлось Патрику. Благо, на погашение долгов проданного под ноль имущества хватило. Им остался только небольшой домик на берегу Темзы. В нём раньше жил сторож, охранявший склад, расположенный рядом, и принадлежащий семье. В этом домике они поселились, когда не осталось другого выхода. Сюда же они притащили нас, обнаружив полуживыми на причале, находящемся в двух минутах ходьбы от места их обитания. После интенсивной стрельбы, когда народ освободил причал, им просто стало интересно посмотреть, из-за чего все произошло. Вот и прогулялись на свою голову. Не смогли они пройти мимо человеческой беды. Тем более, когда поняли, что мы — иностранцы и чем-то насолили англичанам, которых они ненавидят всей душой.

На попытку расспросить её о том, что происходит в мире, она только отмахнулась. Типа, некогда ей было в последнее время интересоваться всякими глупостями. Занята была уходом за одним раненым озабоченным самцом. Это я сейчас дословно повторил её слова. Действительно, озабоченный. Чего уж тут?

Пётр пришёл минут через пять после ухода Элизы. Он был весь какой-то хмурый, можно сказать, озадаченный. На вопрос о том, что произошло, он ответил с грустной досадой:

— Командир, у них самих есть нечего, а тут еще мы сели им на шею. Надо что-то с этим делать.

— Ни фига себе! Подумаю над этим, — ответил я Петру. Сам между тем спросил:

— Из-за чего тебя пытались схватить? Вычислили, когда ты прятал свою добычу или по другой какой причине?

Тот с досадой произнес:

— По дурости моей, сам подставился и тебя в это втянул. Спрятать свою карету у меня получилось без проблем. Место для этого нашлось. Это уже потом дурость сотворил, когда шёл на оговорённое место.

Рассказывая, он так разволновался, что не смог усидеть на месте и начал нарезать круги по комнате. Точнее, ходить от одной стенки к другой, попутно продолжая рассказывать:

— Когда ты дал команду разъезжаться в разные стороны, я направился к месту, где мы квартировали. Там рядом с домом есть сарай, который сдаётся в аренду. Я когда ещё жил в этом месте, подумал, что это неплохое место для хранения трофеев. Как в воду глядел, пригодилось. Арендовать сарай у престарелой хозяйки получилось без проблем. Загнали в него карету. Она вошла, как будто это помещение строилась для неё.

Лошадей увел не меньше, чем на квартал. Хотел отпустить их на волю, а потом передумал. Просто привязал возле одного из питейных заведений. Думаю, что там быстро найдётся новый хозяин. Отойти успел недалеко. Меня догнал пьяный мужик и начал что-то спрашивать, размахивая руками. Ты же знаешь, я по-ихнему ни бум-бум. Вот и послал его на родном, как ты говоришь, далеко и надолго. А этот урод вместо того, чтобы спокойно уйти, начал орать, как резаный, про какие-то то ли дочки, то ли доски. Я так и не понял. Сам понимаешь, мне лишнее внимание было не нужно. Вот и долбанул его по башке, но шум то уже поднялся. Со всех сторон начали сбегаться люди, пришлось удирать.

Я, правда, несколько раз проверился, как учили. Прежде, чем выйти на этот пирс, я никого не заметил. Даже ума не приложу, каким образом меня вычислили.

— Слушай, может этот бухой мужик орал дойче? — Спросил я, с интересом выслушав его рассказ.

— О, точно так и орал, как оглашенный, — тут же ответил Петр.

— Понятно, почему в тебя так вцепились. Хорошо хоть сразу не пристрелили на фоне ажиотажа, связанного с немцами. Но это ладно. Если ты говоришь, что приютившая нас семья сильно бедствует, а карета с ценностями в целости и сохранности, почему не сходишь за деньгами? И куда делась имеющаяся у меня наличность? — Спросил я, с интересом ожидая ответа. Ведь в специально пришитом кармане для хранения наличности у меня была с собой довольно значительная по местным меркам сумма.

— Так прострелили твои деньги. Пуля попала точно в этот карман, — произнес он. После смущённо добавил:

— Упустил я твою одежку, когда занимался перевязкой. Уплыла она. Может, поэтому нас сильно