Семья как семья… - Кара Уилсон

Но это оказались цветочки, ягодки были впереди.

Андре встал на защиту Иветт, и это подлило масла в огонь. Даже сейчас Иветт трудно было понять, что вызвало невероятный гнев Дика, обрушившийся на молодого человека. Дик обвинил Андре во всех смертных грехах и закончил предупреждением, что, если тот не оставит в покое Иветт и не уберется с их земли, пусть пеняет на себя.

И тогда Иветт прорвало… Кипя от негодования и обиды, она объяснила мужу, кто такой Андре. «Может быть, его фамилия Дарк, — язвительно заявила Иветт, — но, увы, фамилия его настоящего отца — Доул. Так что, милый, как ни трудно в это поверить, но ты разговариваешь со своим братом!»

Дик лишился дара речи. Как выяснилось позже, из всех Доулов Дик воспринял эту новость наиболее болезненно. Конечно, он потребовал от отца объяснений, и нашлись уши, которые слышали, как взорвался Джон. Новость распространилась со скоростью смерча, и то, о чем шептались по углам, стало неопровержимым фактом.

Реакция Элис Доул оказалась на удивление спокойной, можно даже сказать — вообще никакой. Короче, эта история должна была сойти «на нет», если бы Джон Доул не был патологически злопамятен. Он жаждал реванша, а поскольку Иветт, и никто другой, раскрутила всю эту историю, объектом своей мести он выбрал именно ее.

Отправившись в Дариен повидать Анну, Иветт долго стучала в дверь дома, но ей никто не открыл, а когда она приехала в клинику, то обнаружила, что домишко сравняли с землей. Иветт пыталась поговорить с кем-то из местных женщин, выяснить, что случилось, но те были холодны и торопились уйти прочь.

Иветт моментально догадалась, что за всем этим стоит Джон Доул. Нетрудно было представить угрозы, которыми он осыпал не только этих женщин, но и, разумеется, Анну.

Так вот почему Анна не открыла мне дверь! — поняла Иветт. Вот почему Андре избегает меня! Они доверили мне свою тайну, а я предала их.

Оставался только один человек, с кем Иветт могла поговорить, — Дик. Они не общались с того самого дня, когда разразился скандал. Но как бы то ни было, она должна заставить его понять, что несправедливо наказывать других за ее ошибку. Тем более такого благородного человека, как Андре. Он ни в чем не виноват, ведь он не выбирал себе родителей.

Иветт пришла в комнату Дика ночью, когда все в доме уже спали. Тихо, но настойчиво, она постучала в дверь, но никто не ответил. И тогда, набравшись смелости, Иветт вошла в спальню мужа. Комната была пуста. Горничная приготовила постель, но Дика не было.

Повернувшись, чтобы уйти, Иветт увидела стоящего в дверях Дика, который, судя по всему, только что вернулся домой.

— Ну и ну… Чем обязан такой чести?

Его язык слегка заплетался, и Иветт поняла, что Дик выпил. Она пожалела, что не подождала до утра.

— Я хотела поговорить с тобой, Дик. А впрочем, это не важно…

Она хотела выскользнуть в коридор, но Дик шагнул в комнату и закрыл дверь.

— Я весь внимание… Ты будешь лучше спать, если выскажешь наболевшее. Как говорится, признание облегчает душу!

— Признание? — Иветт ничего не понимала.

— Именно, — безмятежно подтвердил Дик, снимая пиджак и швыряя его в кресло. — Ты ведь собиралась покаяться, как сожалеешь, что сотворила эту глупость с Андре? Так не стесняйся, исповедуйся, а я, быть может, отпущу тебе грехи. — Он нехорошо усмехнулся. — Я слышал, он весьма изобретателен в постели. Значит, вполне мог порадовать такую пылкую особу, как ты…

Рука Иветт взлетела, готовая опуститься на щеку Дика со всей силой, на которую была способна женщина, но Дик слегка отклонился назад, и Иветт промазала.

— Эй, леди, поосторожнее! Я же не сам это придумал — так говорят… Не злись, я-то здесь при чем? Если он нашел кого-то еще…

— У нас совсем другие отношения, — процедила Иветт сквозь зубы.

— О, давай, давай Ив! Кто-кто, а я то знаю, какое у тебя отзывчивое, горячее тело. И если ты не остужаешь этот пыл со своим мужем… — Он выразительно пожал плечами.

— И это все, о чем ты можешь думать! — воскликнула Иветт. — Секс?

— А разве это так уж мало? — хрипло спросил Дик, и его лицо вдруг стало серьезным.

— Я думала, мы любили друг друга… — вздохнув, прошептала она.

— О, прошу тебя! Ты не любишь меня. И никогда не любила. Все, что ты любишь, это твои проклятые картины! Они — твоя семья, твои дети. Разве не так? Когда мы поженились, я надеялся, что ты забудешь все эти глупости. Я думал, у тебя просто не останется времени, потому что ты будешь занята воспитанием наших детей. Но я ошибся, у тебя в голове другое. А дети… просто помеха.

Иветт смотрела на него во все глаза.

— Ты действительно думал, что я отважусь иметь детей здесь? В этом доме?

— Почему нет? Ты никогда не давала шанса моей семье. Ты всегда выискивала причины, лишь бы не жить здесь, и так увлеклась, что даже не заметила, что сделала с нами!

— С нами я ничего не делала. Это не я переехала в другую комнату. Не я, а ты уехал в Европу и так надолго, что, когда вернулся, мы стали словно чужие.

— И кто виноват в этом?

— Уж конечно не я…

— Значит, я? Ну хорошо. Мы женаты больше года, Ив. Почему у нас нет детей?

— Может, ты должен задать этот вопрос себе? — раздраженно ответила она. — Как тебе известно, в этом участвуют двое…

Глаза Дика потемнели.

— Ты… ты… стерва!

— О да, конечно! Я еще и стерва, потому что мой муж не способен иметь то, что…

— Прекрати! — Дик качнулся вперед, и его пальцы сомкнулись на горле Иветт. — Ты знаешь, что мне следует сделать, а? Мне следует свернуть тебе шею!

— Потому что не можешь слышать правду? — прохрипела она.

— Какого дьявола тебе надо от меня?! — прорычал он и сильнее сомкнул пальцы. — Господи, ты выведешь из себя и святого!

— Это ты-то святой? Мы оба знаем, что это не так! — не сдавалась Иветт, хотя дышать уже было совершенно невозможно. — Давай, Дик! Сделай это! К черту страдания!

Иветт с удивлением почувствовала, что хватка ослабла, он поглаживал ее шею и тонкую пульсирующую жилку, выступавшую на поверхность голубой ниточкой.

— Ты знаешь, что я на самом деле собираюсь сделать с тобой? Нет? — пробормотал Дик и, распахнув на Иветт халат, припал к ее груди, лаская языком сосок.

Колени Иветт вдруг задрожали, и Дик, поняв, что она близка к обмороку, подхватил ее на руки и отнес на кровать.

— Как я хочу тебя! — простонал он и молниеносно сбросил с себя одежду.

Иветт поймала себя на том, что ей безразличны мотивы, которыми руководствуется Дик. Возможно, им движет ненависть, не исключено, что таким способом он хочет утолить свою страсть к Ширли. Да не все ли равно! Главное, она жаждала этой близости с Диком, а все остальное ей безразлично.