Мобилизация и московское народное ополчение. 13 дней Ростокинской дивизии. 1941 г. - Сергей Андреевич Разин

бомбила боевые порядки 13-й ДНО – в результате разведывательного налета были убиты повар, ездовой, лошадь и разбита полевая кухня[254]. Вскоре произошел новый налет, накрывший бойцов, занимающихся инженерными работами в «предполье» – пространстве перед передним краем. По рассказам ветеранов, сбросив бомбы, немецкие самолеты несколько раз пролетали на бреющем полете, расстреливая участки из пулеметов. И хотя в каждом полку, работавшем в «предполье», было по одному дежурному подразделению с винтовками, их огонь по самолетам противника не принес желаемых результатов. Впрочем, как и огонь немецких самолетов, поскольку бойцы укрылись в заранее подготовленных щелях[255].

Тогда же из донесений разведки стало известно, что в районе Таратоново немцы сбросили десант. Комдив П.Е. Морозов приказал 37-му стрелковому полку обнаружить и уничтожить врага. Командир полка майор З.Г. Губайдуллин организовал своеобразную цепь длиной несколько километров, в которой бойцы находились на расстоянии пяти метров друг от друга. Таким способом был тщательно осмотрен весь лес, однако найти немецких десантников не удалось, но факт их присутствия был зафиксирован – бутылки от коньяка, насечки на деревьях и поломанные ветви, которые немцы оставляли, чтобы не заблудиться. Как позже выяснил особый отдел дивизии, немецкие десантники были переодеты в красноармейскую форму[256].

Несмотря на продолжающееся снабжение 13-й ДНО военным имуществом, до начала боевых действий она имела на вооружении в основном иностранное стрелковое оружие устаревших систем. Это создавало большие трудности и в плане снабжения боеприпасами, и в умении обращаться с подобным оружием.

Военный комиссар 13-й ДНО П.Г. Тарасов вспоминал по этому поводу, что на партийных собраниях бойцы все чаще поднимали вопросы: «Известно ли Главкому (Верховному главнокомандующему И.В. Сталину. – С. Р.) и ЦК партии о таком состоянии вооружения дивизии? Что предпринимает командование для того, чтобы у каждого из подразделений было свое оружие?»

На партсобраниях отдельных подразделений некоторые коммунисты давали оценку органов военного снабжения «как вредительских, как действия „пятой колонны“. При этом доводы о потерях оружия на фронтах и другие причины отвергались со ссылкой на известные слова руководителей нашей страны: на удар ответим двойным ударом, не может быть, чтобы за два месяца мы растеряли все запасы оружия»[257].

Процесс изучения истории Московского ополчения показал, что, пока ДНО занимались в июле – августе обучением личного состава и строительством оборонительных сооружений, проблема их вооружения не стояла так остро. А остаточный принцип их снабжения вооружением мотивировался первоочередным обеспечением частей действующей армии, которые уже вели боевые действия. Но и после перевода в состав Резервного, а затем Западного фронтов и соответствующего распоряжения о снабжении их наравне с кадровыми соединениями полностью обеспечить ополченцев современными образцами стрелкового оружия не удалось.

Тогда Военный совет МВО совместно с партийными органами нашел еще один источник снабжения, так называемые «материальные ресурсы города» – оружие, имевшееся в организациях Осоавиахима, у охраны различных предприятий и наркоматов, учебное оружие в вузах и средних специальных учебных заведениях. Однако и эти ресурсы не могли полностью покрыть всех потребностей добровольческих формирований. К. Бирюков, занимавший в 1941 г. должность начальника снабжения оружием рабочих коммунистических батальонов, вспоминал: «Оружия не хватало. При формировании батальона получили самое различное оружие – отечественное, трофейное и даже музейное»[258]. Эти слова подтверждаются конкретным примером. «В Вязьме, – писал историк В.П. Долгишев, – когда-то был неплохой музей, посвященный 1812 году. Экспонатами из музея вооружали ополченцев сорок первого. Фузея – тип гладкоствольного дульно-зарядного кремневого ружья, введенного на вооружение русской армии Петром I в 1700 г. (вес 6 кг, калибр 11–24 мм) – в руках бойца имела чисто психологическое значение. К тому же, хоть стрелять из нее было нельзя, можно было колоть полуметровым штыком и бить прикладом. Раздавали из музея также и сабли»[259].

В донесении бригадного комиссара 5-й ДНО Фрунзенского района И.В. Антропова штабу 33-й армии от 4 августа 1941 г. приводятся данные о наличии оружия, не предусмотренного штатным расписанием: винтовки системы Мосина (1891 г.) – 1500 единиц, системы Маузера – 2575 единиц, станковые пулеметы Кольта (1915 г.) – 243 единицы[260]. И такие примеры не единичны.

Не случайно 7 августа 1941 г. командующий войсками Резервного фронта генерал армии Г.К. Жуков направил наркому обороны И.В. Сталину докладную записку, в которой дал критическую оценку боеспособности переданных ему под командование московских дивизий народного ополчения. В записке отмечалось:

«32-я и 33-я армии, состоящие из 10 дивизий народного ополчения, прибывшие в состав Резервного фронта, имеют очень много недостатков, и, если не будут приняты немедленные меры, имеющиеся недостатки могут привести к тяжелым последствиям.

1. В дивизиях имеется много совершенно необученных и не умеющих даже владеть винтовкой.

2. Дивизии недовооружены, а имеющееся вооружение – разных систем. В части засылаются боеприпасы других калибров.

3. Хозяйственно дивизии не обеспечены и не могут тронуться с места.

4. Части не обеспечены средствами связи, инженерным и химическим имуществом.

В таком состоянии дивизии не являются боеспособными»[261].

Подобные выводы, а также стремление превратить ДНО в по-настоящему боеспособные соединения, стали основой приказа командующего войсками Резервного фронта № 004 от 6 августа 1941 г. В нем предусматривалось:

«1) Наладить в войсках 32-й и 33-й армий боевую подготовку, уделив не менее 4-х часов в день на проведение практических занятий по стрельбе.

2) Рассмотреть заявки по материально-техническому обеспечению и вооружению и принять меры к их удовлетворению.

3) Осуществлять систематическое руководство этими армиями и оказывать им постоянную помощь»[262].

На основании доклада Г.К. Жукову о боеспособности ДНО была создана комиссия для выявления недостающих систем оружия и его количества во всех дивизиях 32-й армии. О вооружении 13-й ДНО в донесении комиссии от 9 августа 1941 г. указывалось следующее:

Таблица 4

Ведомость оснащенности вооружением 13-й ДНО, 9 августа 1941 г. [263]

Подобная картина не была исключением и для других дивизий. Например, в акте обследования 2-й ДНО 32-й армии от 10 августа 1941 г. указывается на отсутствие транспорта для перевозки пулеметов «Кольт» и «Максим» и отечественных минометов, нехватка 15 000 штук гранат. Что касалось вещевого обеспечения, то «рядовой и младший состав дивизии по летнему плану обеспечен полностью за исключением шинелей, полевых ремней, фляг и котелков»[264].

Армейский комиссар 1-го ранга Е.А. Щаденко – начальник Главного управления формирований Красной армии – отреагировал на докладную записку генерала армии Г.К. Жукова оперативно. 12 августа 1941 г. он распорядился заменить иностранное вооружение ополченческих дивизий на отечественные образцы, направить в каждую из них до 500 человек обученного пополнения и согласился перевести их на общее положение с дивизиями Красной армии[265].

В тот же день,