Повседневная жизнь Французского Иностранного легиона: «Ко мне, Легион!» - Василий Журавлёв

«Золотой век» легиона — это короткий период между двумя мировыми войнами двадцатого века. Именно тогда и родился «миф о легионе», как средоточии искателей приключений — интеллектуалов, головорезов и конкистадоров… Однако и в нашу эпоху взаимного потребления в легионе можно встретить самых разных «персонажей», то есть людей неординарных…

О том, кто ты, как и почему здесь оказался, никто никого не спрашивает. Зачем? Настанет час, расскажет сам, если того потребует его душа. А может и никогда ничего и не сказать…

А стоит ли вообще пытаться угадать о прошлом тех, кто тебе в легионе симпатичен? Здесь жизнь возвращается к нулевой точке отсчета, поэтому-то и не принято изливать душу и «грузить своими подробностями» окружающих… Пока однажды, сам собой, в нужное время и в нужный момент не настанет тот самый «час истины».

Лейтенант Пятого полка Елисеев, полковник русской императорской армии, в своих воспоминаниях, составленных в лучших традициях записок русских офицеров о кавказских войнах позапрошлого века, упоминает об одном из своих товарищей. Всё происходит в Индокитае, при отступлении легионеров перед наседающими со всех сторон японцами, что больше похоже на бегство.

«Хардувалис — грек из Константинополя. Там окончил французский лицей. Молодой, классически красивый, культурный — надо было удивляться, почему он пошел в «бесправный Легион»?… Вчера я видел его у дороги. Стоя на одном колене и опершись на карабин — зорко всматривался он вперед, откуда могли появиться японцы. Его красивое молодое лицо с умными ясными глазами всегда веселого человека было очень печально. Из одного дырявого ботинка выглядывали голые пальцы, что нисколько не уменьшало его воинской красоты.

Всегда веселый, всегда почтительный ко мне, как к единоверцу православному и как к старому офицеру Российской армии, он, бросив короткий взгляд на меня, произнес грустно:

 — Адью, мон льетенант! (прощайте, господин лейтенант).

Мне и невдомек было тогда, что он произнес «прощайте» вместо принятого «о ревуар» (до свидания). Его богатая душа, видимо, интуитивно предчувствовала свою гибель. Больше его я не видел».

И всё.

За всю долгую историю мотивы вступления в легион мало изменились. Они либо материальные: безработица и хроническое безденежье. Попытка вырваться из «гетто» и трущоб перенаселенных городов.

Либо моральные: разрыв со своей социальной средой или семьей. Нонконформизм или бунт против морали общества, которая тебя не устраивает. Недовольство собой, когда ты сам себе надоел, и для того, чтобы найти силы жить, нужно резко изменить привычный уклад. И, разумеется, разлад в душе из-за женщин. Как однажды тонко подметил майор легиона — датский принц Ааге: «Без женщин не было бы и легиона!»

Кто сегодня приходит в Иностранный легион? Кому он теперь дает «второй шанс» в жизни?

Вот четыре судьбы современных легионеров: Бангура, Изабегович, Бабицкий и Пономарев.

Бангура — «афрофранцуз», а попросту — араб. Мусульманин. Вырос в одном из пригородов Лиона, где еще не поджигают машины и автобусы. Но, как и повсюду во Франции, все обитатели пригорода с французскими паспортами уже требуют от коренных французов одного: «Вы нам тут позволили жить? Дакор, а теперь платите за наше содержание здесь, но мы все равно к «вам ходить» не станем!» Рэп, торговля наркотиками, мелкий рэкет, пьяные ночные гонки на угнанных «тачках», приводы в районный комиссариат и бесконечные воспитательные беседы. Впереди — тюрьма. Но случайно разговорился в центре по работе с «трудными» подростками со старым легионером… Сегодня — водитель грузовика.

Бабицкий — еврей. Иудей. Сын советских эмигрантов — «отказников» семидесятых годов прошлого века. Вырос в секторе Газа в Израиле. Родители отпустили мальчика поучиться чему-нибудь путному в Париж. Там, на параде 14 июля, он увидел легионеров. И вместо того чтобы стать приличным человеком — юристом или врачом, через пару дней вместо занятий отправился на призывный пункт в форт Де-Ноге под Парижем. Служил во Втором парашютном полку. Во время высадки на Берег Слоновой Кости был ранен. Теперь занимается призывниками в парижском округе.

Изабегович — боснийский серб. Православный. Во время гражданской войны на Балканах хорватский снайпер «завалил» его младшую сестренку. Если бы не своевременная помощь легионеров-медиков, девочка бы умерла. После этого, как по обету, вступил в легион. Служил в разных «горячих точках», а сейчас работает фельдшером в одном из гарнизонов.

Пономарев — русский. Православный. Образование среднее, художественное. Отслужил в российском десанте два года. Вернулся домой в провинцию. Перспектива? Мелкий бизнес «купи-продай», ОМОН или ЧОП — с палкой стоять, а в выходные валяться на диване и смотреть телик… Работал на стройке. Со второй попытки вступил в легион. Направлен во Второй парашютный. Служил хорошо. Сегодня — главный художник журнала легиона.

И так весь список в семь тысяч человек…

Современные легионеры делятся на две категории: одни — это те, кто использует службу как трамплин в гражданскую жизнь. Это — прагматики, если не сказать циники. Но их — меньшинство. Интересно, но, по мнению французских офицеров, — это в основном их соотечественники-французы. Обычно такие уходят сразу по истечении пятилетнего срока первого контракта. Или дезертируют еще раньше.

Вторая категория — это те, кто считает легион своей новой семьей. Таких — большинство. Это — иностранцы. Хотя, казалось бы, должно быть все наоборот. Человеку из России, СНГ и прочих, оставленных без «десерта» в виде членства в Евросоюзе, не говоря о выходцах с Ближнего Востока, из Африки, Латинской Америки или Азии, так проще стать настоящими «европейцами», получить «папье» — документы на право проживания в «цивилизованном мире» и пользование его привилегиями. И не нужно будет давать взятки чиновникам, врачам, полицейским, а на выборах не задействуют «административный ресурс». Богатые за свою красивую жизнь платят такие налоги, что это дает бедным возможность вполне сносно существовать и не очень сильно роптать. Обеспечены свобода передвижений, качественное медобслуживание, экологически чистые продукты питания, уважение к личности, презумпция невиновности и так далее, то есть все то, что удерживает наших соотечественников от возвращения в Россию, несмотря на ностальгические всхлипы из-за «отсутствия березок» и душевного общения, когда и поговорить «тут» не с кем…

И все же по «зову сердца», а не подзаработать, в Иностранный легион сегодня приходят именно те, кому дома живется несладко. И остаются в нем надолго. А поселившись на этом «острове», вовсе не спешат покидать его, потому что легион — это свой мир, весьма отличающийся от того, что мы называем Западом. Раньше все было иначе. В легион вступали, например, из-за вопросов чести — понятия, окончательно исчезнувшего в наше время. Легионер, впоследствии советский писатель Виктор Финк, в книге «Иностранный Легион (Роман в 13 новеллах)», описывает один из обычных окопных будней, когда был убит его сослуживец: случайный снаряд вырвал сержанту Борегару живот.

««Длинного сержанта», как его прозвали в роте, любили… Правда, он ни с кем не был близок в роте. Правда, создавалось иногда впечатление, будто он смотрит на всех свысока. Но он никогда ни на кого не кричал. Он не только не придирался, но даже умел относиться к солдату внимательно и снисходительно. Однажды во время длительного перехода он увидел, что Рабиновичу тяжело, и сам понес его ранец. Никакой сержант не сделал бы этого…» На груди мертвого сержанта товарищи нашли кожаный мешочек, в котором лежали алюминиевая пластинка с порядковым номером, воинская книжка и письмо в конверте, завернутое в бумагу с надписью: «Отправить по адресу после моей смерти». Письмо предназначено графине Марии Терезе фон Эрлангебург. Конверт был плохо запечатан. Особо не церемонясь, один из легионеров зачитывает его товарищам, переводя с немецкого: «Я понял, что не застрахован от неприятных неожиданностей, и ушел в Иностранный легион. Для людей чести, которые хотят похоронить свое прошлое, нет лучшего кладбища, чем Легион, его суровая дисциплина военной каторги и его жизнь, исполненная трудностей, лишений и военных опасностей. Я пришел сюда в поисках смерти или успокоения…»

Немецкий аристократ поступает матросом на грузовой пароход в Киле. «…По пути в Сидней на корабле скончался матрос, бездомный бродяга. У берегов Тасмании мы бросили в море его труп. Документы покойного подлежали передаче консулу его страны. Младший помощник капитана отдал их мне взамен на мои и согласился за бутылку рома сделать подчистку в судовой роли…»

За десять лет до описываемых событий мать получает извещение от немецкого консула в Сиднее, что ее сын Фридрих Иоганн Лоренц Альберт, граф фон Эрлангебург скончался от тропической лихорадки на корабле «Вести» и тело его, по морскому обычаю, брошено в море. В действительности, матрос Борегар бороздит море от Сиднея до Саутгемптона, ходит на невольничьих шхунах из Джибути в Йемен, на фелюгах контрабандистов из Трапезунда в Батум.