Императорский отбор - Сергей Николаевич Чехин

эхо несколько меня озадачило. Я, конечно, не летучая мышь, но судя по отраженным отзвукам, подземелье было огромным. Не просто подвал с полками, а по размеру не меньше самой усадьбы. Собравшись с мыслями, воззвал к свету, и ударивший из ладони тусклый луч осветил просторное помещение с винными шкафами вдоль стен.

Но и здесь не нашел горничную — куда, черт возьми, она запропастилась? Повторив прием со сквозняком, обнаружил еще один люк — куда более широкий и обложенный каменной плиткой для маскировки под пол. Еще недавно он был заперт на три замка, но чугунные язычки толщиною в указательный палец кто-то порвал, точно пластилин.

Напрягши остатки сил, отбросил тяжеленную крышку в сторону и спустился по приставной лестнице. Лаз вел в подземный туннель с кирпичными арками наподобие тех, которыми укрепляют подземные речки. Впереди виднелась стальная переборка с дверью, явно снятая с боевого корабля. Поворотное колесо срезали, а вместо него приладили замок, которому позавидовало бы банковское хранилище. Но и с этим препятствием играючи справились до меня, и дверь послушно качнулась на ладно смазанных петлях.

Едва открыл ее, как мне в грудь уставилось дуло револьвера. Я аж икнул с перепуга и мысленно попрощался с жизнью, и лишь потом заметил, что оружие закреплено на станине, а от нее тянется едва заметный тросик. Ловушка-самострел — стоило горничной открыть люк, как грянул выстрел — возможно, именно его и слышал ночью.

Худшие опасения подтвердились — у порога темнели кляксы засохшей крови. Несколько метров они падали частой капелью — очевидно, горничная шла сама, однако у следующей двери капли превратились в рваную бурую линию. Кто-то волоком затащил раненую вампиршу в соседнюю комнату и заперся на все замки и засовы. К счастью, путь преграждала не бронированная переборка, а дубовая.

Я отошел подальше, уложил ствол на сгиб левого локтя и навелся на петли, используя тонкий луч света как лазерный прицел. Пришлось разрядить барабан, но препятствие поддалось с первого же толчка. Со скрипом отодвинув доски плечом, я оказался в широком каменном мешке, сплошь заставленным неведомыми устройствами.

Больше всего они напоминали перегонный завод — медные баки, реторты и перегонные кубы переплетались змеевиками, проводами и гофрированными рукавами, вот только делали тут явно не самогон. На прозекторском столе посреди помещения лежала раздетая догола служанка, прикованная за руки, ноги и шею серебряными кандалами.

В рану на груди вставили трубку, в разрезанные вены на запястьях — иглы с длинными шлангами. Рядом с панелью управления, сплошь усеянной вентилями, тумблерами и рычагами, стоял Парамонов в замызганном фартуке, и намертво въевшаяся в ткань кровь четко давала понять, что Карина — далеко не первая жертва безумца.

— О, вот и ты, — старик обернулся и направил на меня кольт. — Подойди сюда, будь добр. Поработай помпой, пока я запущу этот прелестный агрегат. Я слишком слаб и стар, а проклятый насос постоянно заедает… Но это пустяки — сегодня я наконец-то заполучил главный ингредиент для своего эликсира. Сегодня я обрету вечную молодость и нечеловеческую силу. Сегодня я стану одним из них, — скрюченные пальцы скользнули по бледному животу. — А ты можешь присоединиться. А можешь умереть — выбор за тобой. Но сперва откачай эту чертову кровь, не то я прострелю тебе колени.

— Трофим?.. — девушка приоткрыла глаза и сжала кулаки — лицо исказила боль, а из-под браслетов вздымался тонкий дымок. — Беги отсюда… Беги и расскажи все Анхальтам…

— Заткнись! — Пантелей схватился за трубку и вогнал серебряный наконечник еще глубже. Вампирша рыкнула, изогнулась дугой и засучила ногами так, что затрясся весь стол.

— Отойди от нее, — прорычал, глядя исподлобья на мучителя.

— А то что? У тебя нет патронов — уж я-то грохот Искупителя ни с чем не спутаю. А своим фонариком ты тут никого не напугаешь. Иди и качай гребаную кровь — дважды повторять не буду!

— Да пошел ты…

Это было глупо — в сложившихся условиях лучше не нарываться, а наоборот — пойти на уступки, притупить внимание и напасть исподтишка. Но после всего пережитого и увиденного мне меньше всего хотелось сюсюкаться и строить из себя дипломата. И дерзость не осталась безнаказанной — грянул выстрел, и в плечо точно вонзился раскаленный штырь.

Я стиснул зубы и рухнул на колено, силясь исцелить рану или хотя бы ослабить боль, но, похоже, вся магия ушла на помощников злодея, а его самого не приголубил бы даже фонариком. Зато он не без удовольствия саданул мне рукоятью по голове и ткнул раскаленное дуло в висок, как клеймо.

— Пошел, свинья! Качай!

Ничего не оставалось, кроме как подойти к стоящему около пульта насосу и навалиться на рычаг. Машина гулко ухнула и послышался омерзительный чавкающий звук, будто великан всосал суп через соломинку. Трубки и шланги наполнились темной кровью, Карина облизнула пересохшие губы, тяжело и часто задышала и точно в страстном припадке повернула голову набок, разметав рыжие локоны по блестящей стали. Вот только вряд ли ей доставляла удовольствие медленно утекающая жизнь.

— Быстрее! — старик ткнул стволом под ребра.

— Качаю, как могу, — не сдержался, чтобы не огрызнуться. — Нечего было стрелять.

— Заткнись! — очередной тычок. — И смотри не рыпайся — я слежу за тобой, ничтожество.

Барин склонился над пультом, одной рукой колдуя над переключателями, а второй держа меня на мушке. Я же в это время внимательно изучал устройство — кровь из груди качалась напрямую в прорезиненный кожаный мешок на потолке — этакий главный распределитель, из которого уже подавалась в медный бак с иллюминатором на крышке. А вот трубки из вен сперва соединялись меж собой, а уж потом по широкому шлангу поступали в мешок.

— Вы это сами придумали? — спросил как бы невзначай, попутно ища способ выбраться из западни.

— Тебе-то что? — проворчал Пантелей. — Не мешай.

— Да просто интересно. Никогда не видел столь сложной машины. Она словно прибыла прямиком из будущего.

Мучитель крякнул и расплылся в самодовольной улыбке. Как и для любого маньяка, эго для него — самая чувствительная эрогенная зона. Достаточно добавить немного лести, и ублюдок сразу сменит гнев на милость. Многие считают, что голливудский прием, когда в финале злодей в подробностях выдает свои планы — глупое клише, однако оно не лишено под собой глубокого психологического базиса. Маньяк всегда хочет поделиться своим замыслом, потому что видит в нем искру столь необходимой гениальности.

— Если честно, это технология упыриных алхимиков. Я случайно нашел ее описание в барахле одного клирика — покупал револьвер, а скарб достался в подарок. Древний манускрипт едва удалось