Путешествия в Мустанг и Бутан - Пессель Мишель

Но сейчас я с особым наслаждением сидел в компании сверстников, обмениваясь впечатлениями, шутками, пил чанг из серебряного кубка, как будто родился здесь. Я научился уже различать оттенки в разных сортах пива и чая; я знал, выказывают ли мне уважение, по тому, на какое место усаживали. Мустанг перестал быть для меня экзотикой.

Лама предложил нам заночевать в монастыре. Ещё после нескольких бокалов напитка он позвал бритоголового привратника и велел показать нам обитель, а также «всё, что мы пожелаем».

Наш гид оказался кладезем талантов. Лама отрекомендовал его как учёного — хранителя библиотеки. А в большом зале монах не без гордости показал нам свои авторские фрески!

В большом зале мы полюбовались паркетом — это большая роскошь в стране Ло; как мы помним, в королевском дворце его нет. Я изобразил восторг и начал ступать по паркету, словно по бесценной мозаике.

Вечером при свете лампы, заправленной льняным маслом, мы с молодым ламой, учёным монахом, Пембой и Таши листали старые книги в личной молельне ламы, где нам никто не мешал. По мере того как таяла кипа бумаг, мне становилось всё горше и горше. Несмотря на приказ ламы обыскать все закоулки и доставить ему всё мало-мальски интересное, несмотря на старания Таши, который оказался аллергичен к пыли и сейчас слезливо моргал, не удалось обнаружить ни одной работы по истории. Значит, не судьба… А Пемба клялся, что здесь мы отыщем заветную рукопись!

В первой беседе король упомянул о существовании некоей летописи под названием «Молла», но когда во второй приход я попросил разрешения взглянуть на неё, король ответил, что книга не сохранилась, и сменил тему. Пемба уверял затем, что мы найдём её в монастыре Самдрулинг. Но я понапрасну чуть не обморозил ноги, добираясь до этой обители.

Потом Пемба примчался с вестью, что «Молла» находится в Царанге и один его друг доставит её в Ло-Мантанг. Но друг прибыл с пустыми руками: из Царанга книга исчезла. Я всё больше проникался уверенностью, что такой книги вообще нет.

Лёжа в спальном мешке, я чувствовал себя как Шерлок Холмс перед неразрешимой загадкой: она не отпускала меня ни на минуту. История Мустанга ускользала из рук. Собранные отрывочные сведения были противоречивы. Ни один достоверный факт не подкреплял гипотезу о том, что уже в давние времена Мустанг был самостоятельным королевством. Лично я в этом не сомневался, но нужны были письменные свидетельства.

Странная вещь: едва мы произносили слово «история», как собеседники пугливо отвечали, что разговор может «оскорбить короля». Кто были наследники Аме Пала? Известны названия четырёх древних крепостей, но кто их построил, какова была их роль в судьбе страны, когда они были воздвигнуты?

Неужели истории Мустанга суждено остаться тайной за семью печатями, подобно прошлому многих других гималайских краёв? Ведь я уже решал дважды бросить поиски, но всякий раз кто-то вновь упоминал о «Молле»!

Всё следующее утро я пробродил по монастырю, пользуясь привилегированным положением «друга ламы». Около одиннадцати начали складывать вещи. Внезапно появился Пемба. Он был в отличном расположении духа, поскольку продал накануне молодому ламе втридорога свою чубу и сапоги, зато очень дёшево купил новую обувь. Отозвав меня в сторонку, он таинственно шепнул на ухо:

— Кажется, я нашёл «Моллу».

— Не может быть! — вырвалось у меня. — Мы же просмотрели вчера все книги!

Напустив на себя заговорщицкий вид, Пемба едва слышно сказал, что учёный монах хранит исторический трактат.

— Так в чём же дело? Пошли!

— Тс-с-с… Он не хочет, чтобы лама об этом знал.

— Но взглянуть-то можно? Или пусть он его быстренько перепишет, а? Хотя нет, лучше всего, чтобы продал.

Пемба исчез. Минуты через две он возвратился и сказал, что монах готов продать книгу, но всё зависит от цены, которую я предложу. Кроме того, я должен поклясться, что сохраню дело в тайне. Я клятвенно обещал молчать и предложил 30 рупий (около пяти долларов). Пемба улетел и тут же вернулся назад: монах передумал. От одной мысли, что он продаст такую книгу или даже позволит взглянуть на неё, ему сделалось плохо.

Сомнительная сделка, похоже, так и не состоится. Я велел передать монаху, что готов предложить более высокую цену, но только после того, как посмотрю товар.

Монах не заставил себя ждать. Он подошёл и, глядя в сторону, тихо проговорил, что может уступить трактат за 80 рупий при условии, что я не обмолвлюсь никому ни словечком.

— Меня устраивает. Но я всё же хочу взглянуть на книгу.

Монах возразил — а вдруг меня застанут за этим занятием? Выйдут большие неприятности. Переговоры начинали превращаться в фарс; я уже почти не сомневался, что меня хотят облапошить.

В конце концов порешили так: мы с Таши отправимся в поле, спрячемся за кучей камней в яме и там посмотрим рукопись, которую нам принесёт Пемба.

Сгорая от нетерпения, я миновал монахов, толпившихся возле центральной молельни, и, небрежно насвистывая, вышел из ворот. В яме действительно нас не было видно. Но изоляция не долговечна в стране Ло: минут через пять нас заметили ребятишки, гнавшие яков. Они остановились поглазеть на мой длинный нос и европейские одежды Таши. Мы едва успели отогнать сорванцов до появления Пембы. Он уселся между нами, оглянулся по сторонам, желая ещё раз убедиться, что свидетелей нет, и запустил руку под чубу.

Я едва удержался чтобы не застонать от разочарования: книжечка оказалась тонюсенькой — всего 18 страниц толстой бумаги форматом 20х4 сантиметра.

— Это «Молла», — возбуждённо прошептал Пемба.

Он не меньше моего жаждал узнать, что же содержится в этой книге, которую столь тщательно уберегали от чужих глаз!

Осторожно раскрыли первую страницу. Её украшали фигуры трёх сидящих людей. Пемба прочёл:

«Ангун Зампо, Нгорчен Кунга Зампо, Лумбо Калун Зампо».

Да это же три святителя! Сердце у меня запрыгало.

— Читай, читай дальше! — заторопил я его.

Страницы были засалены, буквы с трудом проступали, особенно имена собственные, написанные выцветшими красными чернилами. Текст начинался с ритуальной формулы на санскрите.

— Пропусти, это не важно!

На второй странице были изображены богиня Аюн Янчема, о которой я никогда не слышал, и некий мужчина по имени Цзетин Чумпо. Пемба, как первоклассник, начал читать фразу, водя пальцем по строчке. Затем с помощью Таши он перевёл её на разговорный тибетский:

«Как истинная вера пришла в страну Ло и какие ранги есть в королевстве».

Кажется, мы на правильном пути! И в этот самый момент на краю ямы возникла фигура. Пемба сунул книжку под одежду и мы сделали невинный вид, ожидая, пока незваный гость отойдёт.

Затем вновь потёк перевод:

«Как религия и политика стали делом королей в стране Ло».

Я весь обратился в слух.

«Короли словно жемчужины в ожерелье… Внемлите все! Учителя, ламы и монахи! Короли — всемогущие люди, сыны божьи. Они пришли к нам из снежного Тибета, и первого короля звали Трисун Децин».

Прямо не верилось — неужели сейчас передо мной всплывёт история Мустанга?! Медленно, словно нехотя приоткрывался занавес над прошлым страны Ло…

Текст гласил, что религию принёс святой король Тибета Трисун Децин, а после него дело продолжил его сын Мутре Семпо. У этого сына в свою очередь было двое сыновей. Старший жил в Тибете и укреплял истинную веру. «Младший же не очень ладил со своим братом; он уехал на север (речь шла о больших равнинах на севере Тибета) и там женился на дочери богатого кочевника, которая принесла ему троих сыновей. Второй и третий сыновья пасли стада, как их отец. А старший, названный Гунде Нима Бум, оставил родителей и отправился в страну Ло, где и поселился. В стране Ло было тогда много крепостей, но ни одна не подчинялась другой».

Следовали названия четырёх крепостей, чьи руины я видел возле Ло-Мантанга.