Секретарша для босса (СИ) - Кириленко Ирина

Маша едва успела сесть на своё место, как в приёмную влетела эта фурия. Она подскочила к ошеломлённой девушке и гневно зашипела:

- Почему я должна за тобой бегать?! Если тебе удалось переспать с боссом, изволь сама явиться к кассиру за своим гонораром!

А пепельные кудряшки-змеи на голове Горгоны, вторя хозяйке, запрыгали: «Шлюха-шлюха-шлюх-х-ха»…

- Каким ещё… гонораром? – оторопела Маша.

- За тем, что ты заработала, пока за тебя в офисе пахала другая! Судя по сумме, ты прям валютная профи!

- Прекратите сейчас же меня оскорблять! – возмутилась Мария Валентиновна, догадавшись, что это та самая премия, которой босс решил «возместить» ей «испорченные выходные».

Жаркий предательский румянец залил невинные щёчки, выражая своё возмущение и Дмитрием Олеговичем, который деньгами оценил её заботу, и вульгарными предположениями этой… этой женщины!

По-своему истолковав её смущение, Кобра продолжала злобно шипеть:

- Если ты думаешь, что подобная распущенность на работе даёт тебе какие-то бонусы или заманчивые перспективы, то ты ещё тупее, чем я думала! Пакуй свои вещи, дрянь. Надолго ты здесь не задержишься!

Она подошла к двери в кабинет босса и, не дожидаясь доклада, вошла. «Шлюха-шлюха-шлюха», - запрыгали напоследок кудряшки…

***

Минут через пять после того, как Горгона уединилась с боссом в его кабинете, в приёмную, что-то напевая под нос, вошёл счастливо улыбающийся Денис Олегович. Он положил перед всё ещё окаменевшей девушкой персик, послал ей воздушный поцелуй и со словами: «Меня вызывали», нарушил интимное рандеву.

Автоматически впившись зубами в сочный фрукт, Мария Валентиновна задумалась над серьёзной и внезапно возникшей проблемой: если Агнесска решила, что они с боссом, задвинув все дела, предавались разврату несколько дней, стало быть, по коридорам уж точно поползли неприятные слухи. И что же делать?!

Маша никогда не придавала значения сплетням. В том смысле, что её саму они, кажется, никогда не касались. Во всяком случае, её скучная личная жизнь никогда не вызывала ни у кого особенного интереса, чтобы за ней следить, попутно додумывая пикантные детали.

Девушка оказалась совершенно не готова предстать перед Общественной Фемидой и, тем более, не знала, как это всё утрясти. Когда она проходила по коридорам, то замечала некоторые огоньки интереса в глазах коллег, но списывала это всё на интригующе-внезапное своё исчезновение на полтора дня.

А всё оказалось гораздо хуже. Да что там! Всё было просто ужасно! Первым порывом было выйти в коридор и заорать, что это всё неправда. Потом в голову пришла другая мысль – сейчас же помчаться к Люсьене Антоновне, аккумулятору всех сплетен, и узнать, кто и что говорит…

Как первый порыв, так и второй, пришлось подрезать на корню. В них не было смысла. Только привлечь к себе ещё больше интереса и придать новый виток сплетням.

Маша решила оставить всё, как есть – авось рассосётся. Однако новое знание сделало своё дело: девушка стала по другому оценивать тон и реакции говоривших с ней людей, додумывая ухмылки и намёки, которых, возможно, и не было.

Даже несколько фривольный, но вполне обычный для его манеры поведения, воздушный поцелуй Дениса Олеговича теперь оброс неприятным двойным толкованием.

***

Где-то через полчаса после прихода «гостей», двери кабинета распахнулись и на пороге возникла цветущая и довольная Агнесса Романовна, которую провожал сам босс, широко улыбаясь и кланяясь.

Проводив Горгону, Дмитрий Олегович обернулся к Маше. Улыбка растаяла без следа.

- Денис Олегович просил, если Вы будете так любезны и не заняты, сварить ему кофе…

Когда Маша вошла, оба мужчины сидели на диване за низким стеклянным столиком и что-то вполголоса обсуждали. При этом Старший что-то покровительственно говорил Младшему, а тот огрызался и злился.

Маша поставила по чашке кофе обоим братьям, взяла со стола босса первую, уже пустую и собиралась тихонечко удалиться, однако, её остановил раздражённый голос Дмитрия Олеговича:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Мария… Валентиновна! Я предупреждал Вас насчёт вежливого и уважительного отношения к сотрудникам и, тем более, к администрации этой фирмы?

Девушка замерла и непонимающе уставилась на босса.

- Вы кого-то конкретного имеете в виду?

- Вы прекрасно понимаете, о ком и о чём я говорю! – вспыхнул мужчина, - Если Вы и дальше намерены продолжать вести себя, как хабалка, мы вынуждены будем с Вами распрощаться!..

У Маши на глазах заблестели слёзы обиды и унижения. Она гордо вскинула подбородок и холодно ответив: «Как Вам будет угодно!», на негнущихся ногах покинула кабинет.

***

Когда Денис Олегович вышел из кабинета брата, то взгляд его упёрся в застывшую сгорбленную фигурку на «кухоньке». Голова девушки была низко опущена, а хрупкие плечики судорожно вздрагивали. Не было сомнений, что несчастная горько плакала, забившись в углу.

Сердце мужчины дрогнуло, он прижал голову девушки к груди, предоставляя «жилетку», осторожно погладил по волосам и тихо проговорил, скорее самому себе, чем ей: «Митька может быть таким засранцем!».

- Главное, что ты у нас – Эталон! – прогремело на всю приёмную, и дверь кабинета босса громко захлопнулась.

ГЛАВА 26.

Немного успокоившись и взяв себя в руки, Маша отодвинула в сторону стопку поступивших бумаг, которые сортировала, придвинула к себе чистый лист и аккуратным почерком написала заявление об уходе.

Наверняка, её постараются заставить отработать две недели, пока найдут ей замену. Ну что ж, пусть попытаются. Собираясь на обед, девушка оставила зонтик и плащ в офисе и пошла просто «прогуляться» под дождём, чтоб заработать простуду и уйти на больничный как раз на время этой вынужденной задержки.

«Ни дня больше не смогу там просидеть! Сегодня – мой последний день в этой проклятой фирме. Началось неважно, и закончилось не фонтан… Этого и следовало ожидать», - вяло рассуждала Маша.

Тут она проработала всего ничего. Никто не будет о ней сожалеть и завтра же о ней все забудут…

А что касается этой сомнительной премии, то, если кто-то только попробует заставить Машу взять эти его поганые деньги, пусть готовится услышать о себе много нового и интересного. Включая и точные координаты, куда он может этот… гонорар себе засунуть!

Девушка бездумно бродила по улицам, не замечая времени и падающих с неба капель. Ей было холодно и мокро, но об этом она как раз не думала. Маша размышляла, будет ли выглядеть уж совсем жалко, если она передаст своё заявление боссу вместе со стопкой документов, которые надо подписать? Чтоб он не сразу на него наткнулся.

Все эти «что» да «почему» были бы для неё слишком унизительны. Ей не хотелось вступать ни в какие перепалки, что-то объяснять тому, кто не верит ни одному твоему слову, не хотелось ещё раз выслушивать, какая она базарная хамка… А больше всего девушку пугала перспектива увидеть облегчение, а, возможно, даже радость на лице начальника, когда он поймёт, что Маша уберётся из его офиса навсегда.

Пусть просто тихо подпишет, передаст в отдел кадров и всё. А завтра она позвонит Люсьене Антоновне, и скажет, что заболела. Пусть сажают в приёмную Елизавету. У неё там неплохо всё получается.

А ей, Маше, даже зарплату их не надо. Пусть подавятся. Это деньги – за унижение. Ничего хорошего они ей не принесут. Как-нибудь проживёт и без них. На «чёрный день» кое что осталось. Квартира оплачена вперёд на полгода. Всё у неё будет хорошо! Прорвёмся!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Девушка повернула назад, не разбирая дороги и шлёпая прямо по лужам. Чем хуже, тем лучше! Надо наверняка заболеть! Глупо будет прийти завтра к врачу с обычным насморком!..

Она вернулась промокшая до нитки и громко стуча зубами. Приёмная была, как ей показалось, полна народу. Все что-то кричали и доказывали друг другу. Не решаясь предстать сразу перед толпой в таком жалком виде, Маша притормозила на пороге, пытаясь разобраться, кто там и сколько их…