Массовка - Владислав Выставной

– Фамилия твоего шефа? – быстро спросил Сергей

– Переверзев, – не моргнув глазом, ответил Артемий.

Сергей молча кивнул, а Артемий продолжил:

– Я искал тебя, чтобы поговорить. Вообще-то, я и с твоим напарником хотел пообщаться… Насчет вот этого человека…

– А он-то тут при чем? – недоуменно спросил Сергей, снова беря в руки снимок. – Думаешь, это он…

– Не исключаю, – устало сказал Артемий.

Задумчиво посмотрел в окно. Показалось, что где-то на краю зрения мелькнул вышедший из моды серый плащ. Конечно же, показалось…

– Знаешь что, – сказал Артемий. – Давай на прямоту: раз такое стряслось с твоим напарником, то может произойти и с тобой. Я не знаю, что вообще творится, но наша странная встреча, и этот твой сон…

– Я не верю в вещие сны…

– А я верю. Но не суть. Просто будь внимательнее. Возьми мой номер. Если встретишь этого вот человека или случится что-то странное…

– Что значит – странное?

– Странное – значит, вообще странное. Ты ведь сможешь понять, что вокруг происходит что-то не то?

– Смогу… Вот, бред…

– Позвони мне тогда, пожалуйста, – Артемий протянул визитку. Ту, что заставляла вздрагивать суеверных клиентов: круглую, черную, с одним-единственным золотым номером.

Своеобразная «черная метка».

Сергей повертел в руках визитку и молча спрятал в карман пиджака.

– А эта пленка, видео, которое вы снимали, еще существует? – спросил Артемий. – Я бы хотел посмотреть копию…

– У вас же есть.

– Лично у меня нет.

Сергей посмотрел на Артемия долгим взглядом и сказал:

– Я не могу понять, что за игру ты ведешь…

– Я сам до конца не понимаю, – признался Артемий.

Он почти не лгал.

– Ладно, – тяжело произнес Сергей. – Переверзеву привет.

– Он умер, – сказал Артемий.

– Что? – вскинул брови Сергей. – Вот, значит, как…

Он встал легко, тихо, словно не был таким грузным на вид, и исчез столь же быстро, как и появился. Артемию оставалось лишь переваривать странный разговор, который ничуть не приблизил к цели, оставив лишь новые вопросы.

В принципе можно считать – день не прошел зря. Трудно было рассчитывать, что так быстро, сам собой отыщется этот Сергей – один из немногих, видевших Переходящего.

При этом не оставляло ощущение какого-то фарса, искусственности происходящего. Слишком уж неожиданно и легко прошла встреча. Что совершенно не радовало. Ведь известно – за подобной легкостью частенько кроются ловушки…

К тому же не исключены провокации со стороны таинственных заказчиков. Что, если это – всего лишь проверка его лояльности? Странная, изощренная – но просто проверка? Тогда он изначально пойдет по ложному пути.

А время, отпущенное на поиски Переходящего, неумолимо иссякает…

Срочно требовался совет. И не было сомнений, у кого просить помощи.

На этот раз он не стал играть в шпиона и, выйдя из переулка, сразу поймал машину – какую-то кособокую «семерку». Быстро сговорившись о цене, залез в машину. И тут почувствовал неладное.

Что-то не то с водителем.

Некоторое время смотрел на нервного «бомбилу», цедящего себе под нос проклятья в адрес обложивших его «козлов и «баранов», пока не понял, что же так смущало.

Водитель был нелепом сером плаще, дико неудобном, мешавшем крутить «баранку» и жать на педали. И лицо – размыто знакомое, словно отпечатанное на плохом принтере.

В голове замелькали нелепые мысли, тщетно пытаясь сложиться в более-менее понятную картину. И снова пришлось взять себя в руки.

Да, таксисты в серых плащах встречаются не так часто, как в тренировочных костюмах и кожанках, однако же, бывают. Да и станет ли Он так пошло подлавливать Артемия? Кто знает…

– Почему в плаще? – тупо спросил Артемий.

Таксист глянул диким взглядом и разразился нечленораздельными ругательствами в адрес подрезавшей его «тойоты», прижавшегося «камаза» и всех сволочей, купивших права в подземном переходе у Казанского вокзала. На этом разговор закончился.

Совершенно потерянный, Артемий вылез на перекрестке, прошел в высокую арку, в тихий старый дворик, какие еще встречаются в центре кипящего мегаполиса. Добротный дом сталинской архитектуры – последнее прибежище вымирающего вида интеллектуалов ушедшей эпохи. Старухи на лавочках, запущенная детская площадка. Подъезд с неизменным кодовым замком, затхлая лестница и облупившиеся стены, пахнущие, почему-то, свежей краской…

Старик открыл сам.

– Артемий? – произнес он без особого удивления. – Заходи, заходи дорогой. Что стряслось? На тебе лица нет.

– Да уж, – криво улыбнулся Артемий. – Профессиональная деформация, я полагаю. Скоро меня привезут к вам в клинику, со связанными руками и пеной изо рта…

Старик – это не характеристика возраста, так за глаза звали Игната Николаевича, довольно известного психиатра. Однако Артемию была интересна другая, хотя и смежная, сторона обширных интересов хозяина.

Он был убежденным мистиком, теоретиком оккультизма, за что пользовался большим авторитетом в сумрачном мире, не признаваемом официальной наукой. Не многие последователи спорных мистических учений могли похвастаться реальными научными степенями. Игнат Николаевич мог. Сам же он предпочитал скрывать от коллег свое «хобби»: при его работе нетрудно было самому заполучить неприятный диагноз, а Старик предпочитал слыть вполне респектабельным специалистом. Его принадлежность к миру серьезной науки отпугивала шарлатанов и самозванцев, как святая вода чертей. Сам он с первого взгляда вычислял ложь, и его «диагноз» был сродни приговору карьере какого-нибудь незадачливого прорицателя.

Пожалуй, он и стал в свое время первым посредником. Эдаким сводником оккультного мира с миром больших денег. Артемий считал Старика своим наставником. И пользовался его услугами в качестве эксперта, когда не мог самостоятельно отделить зерна от плевел, или, как стало модно выражаться, «мух от котлет».

Теперь же в качестве предмета исследования Артемий привел Старику самого себя.

Игнат Николаевич препроводил Артемия в гостиную, а сам отправился на кухню заваривать чай. Старик полагал себя большим специалистом по этому напитку, считая его чуть ли не панацеей от всех болезней, включая нервные. Артемий был другого мнения, однако же, предпочитал со Стариком не спорить.

Посреди большой комнаты стоял овальный стол, окруженный старинными стульями. Артемий присел на один из них, положил на стол папку. Та стала оседать под собственной тяжестью, точно мерзкое животное, затаившееся до лучших времен. Артемий смотрел на папку исподлобья. Он начинал ее ненавидеть – как только можно ненавидеть ворох дохлых бумаг.