Хроники открытия Америки. Новая Испания. Книга I: Исторические документы - Христофор Колумб

Никогда я еще не видел столь грозного неба. День и ночь пылало оно, как горн, и молнии извергали пламя с такой силой, что я не раз удивлялся, как могли при этом уцелеть мачты и паруса. Молнии сверкали так ярко и были так ужасны, что все думали — вот-вот корабли пойдут ко дну. И все это время небеса непрерывно источали воду, и казалось, что это не дождь, а истинный потоп. И так истомлены были люди, что грезили о смерти, желая избавиться от подобных мучений. Дважды теряли корабли лодки, якоря, канаты, и были они оголены, ибо лишились парусов.

С Божьего соизволения я вернулся в бухту Гордо[60], где как мог исправил повреждения на кораблях. Затем снова пошел в сторону земли Верагуа.

В этом плавании, хотя я и решился на все, до крайности досаждали мне противные ветры и течения. Я добрался уже было до тех самых мест, где побывал раньше, но тут снова мне помешали противные ветры и течения. Я вынужден был опять возвратиться в гавань, поскольку я не осмеливался больше дожидаться противостояния Сатурна и Марса — уже и так нас сильно потрепало у этого чреватого опасностями побережья. Противостояние же упомянутых планет в большинстве случаев влечет за собой бурю и непогоду.

В день Рождества, в час обедни, я вновь возвратился в то место, откуда недавно выбрался с таким трудом. Когда же миновал Новый год, я возобновил борьбу. И хотя к тому времени погода стала хорошей, корабли не в состоянии были продолжать плавание, много людей погибло, другие же лежали больные. В день Крещения я прибыл в Верагуа совершенно бездыханный. Там Господь послал мне реку и надежную гавань{94}; впрочем, у входа в нее глубина была не более десяти пядей. Я вошел с большим трудом, но уже на следующий день снова началась буря. Если бы буря застала меня за бухтой, я не мог бы войти в нее из-за мели.

Дождь шел без перерыва до февраля, так что не было возможности ни высадиться, ни пополнить запасы. И вот, когда я чувствовал себя уже в безопасности, 24 января внезапно вода в реке бурно поднялась. Разорваны были якорные канаты, разрушены места закрепления, и буря разметала корабли во все стороны; они никогда еще не находились в столь большой опасности.

Помог мне Господь, как он это делал всегда. Не знаю я, сыщется ли на свете человек, который претерпел бы бОльшие муки. 6 февраля в дождь я послал 70 человек в глубь страны, и в пяти лигах от берега они обнаружили много золота. Индейцы, которые шли с ними, провели их на высокий холм, и там, указывая на окружающую местность, сказали, что золото есть повсюду и что золотые рудники лежат на западе, на расстоянии двадцати дневных переходов, и перечислили названия всех городов и селений, и в какой стороне их много и в какой мало. Затем я узнал, что Кибиан, который дал этих индейцев, распорядился показывать нам только далекие рудники, принадлежащие его противнику, меж тем как в его же собственном селении любой человек мог при желании собрать за десять дней такое количество золота, которое едва ли был в силах унести ребенок. Я везу с собой индейцев, его подчиненных, свидетелей всего этого. Наши лодки дошли до места, где находилось селение. Брат мой возвратился с индейцами и с людьми, которых я послал на берег, и все они принесли золото, а собрали они его за четыре часа пребывания в этом селении. Количество было очень, очень большое, особенно если учесть, что никто из них [людей, посланных за золотом] не видел раньше не только золотых залежей, но и золота. Большинство были моряки, и все они служили на кораблях как груметы[61].

У меня имелось много материалов для построек и немало припасов. Я основал здесь поселение и щедро одарил Кибиана — так назывался властитель этих мест. Впрочем, я сознавал, что согласие между индейцами и моими людьми будет недолгим. Индейцы — дикари, наши люди — дерзкие, а я заложил поселение во владениях Кибиана. Когда он увидел, что мы построили дома и ведем оживленную торговлю, он решил сжечь селение и всех нас истребить. Однако дело обернулось совсем не так, как ему хотелось, — он сам попал в плен, а с ним вместе и его жены, сыновья и слуги. Кибиан, правда, недолго находился в заключении. Ему и его сыновьям удалось бежать, хотя он был поставлен под надзор человека, достойного доверия, а сыновья его поручены были особым заботам корабельного маэстре. В январе устье реки стало непроходимым из-за ила, а в апреле мы обнаружили, что обшивка кораблей оказалась настолько источенной червями, что суда уже не могли держаться на воде. В это время в устье реки открылся проход, через который с большим трудом удалось провести в море три корабля без всякого груза. Затем по реке возвратились лодки, чтобы запастись солью и пресной водой. На море же поднялось волнение, и стало море бурным, не давая возможности лодкам выйти из реки. Индейцы во множестве сбежались к тому месту, где находились лодки, и, напав на наших людей, перебили их. Мой брат, а с ним и часть наших моряков, находился на корабле, который остался на реке.

Только я один оставался на опасном берегу, мучимый жестокой лихорадкой, в состоянии полного изнеможения, потеряв всякую надежду избежать гибели.

Я взобрался на самое высокое место на корабле и, обливаясь слезами, дрожащим от волнения голосом, обращаясь во все стороны света, воззвал о помощи к военачальникам Ваших Высочеств. Но никто мне не ответил.

Стеная, заснул я и услышал полный сострадания глас, говорящий: «О глупец, нескорый в делах веры и в служении твоему Господу, владыке всего сущего! Свершил ли Господь больше для Моисея или для слуги своего Давида? С самого рождения твоего не оставлял Он тебя своими заботами. Когда же ты вырос и возмужал, что доставило Ему удовлетворение, Он сделал так, что имя твое стало звучать чудесным образом на земле. Индии — богатейшие части света — Он отдал тебе во владение. Ты разделил их так, как тебе было угодно, и Он дал тебе для этого полномочия.

Он дал тебе ключи от заставы Океана, скрепленной мощными цепями, и подчинил тебе столько земель, а среди христиан ты приобрел почет и славу. Разве Он больше сделал для народа Израиля, когда вывел его из Египта, или для Давида, когда превратил его из пастуха в царя иудейского? Обратись к Нему, и ты поймешь, в чем состоит твое заблуждение. Безгранично Его милосердие, старость твоя не помешает тебе совершить великие дела.

Аврааму было сто лет, когда он зачал Исаака, но ведь и Сара не была юной девушкой. Ты в неверии взываешь о помощи. Отвечай же, кто причинил тебе столько горестей — Бог или свет? Бог никогда не нарушает своих обетов и не отнимает даров своих. И не говорит он, после того как ему отслужена служба, что иными были его намерения и что по-иному он разумеет их ныне. И не заставляет он терпеть муки, чтобы проявить свою мощь. Ни одно слово его не пропадет даром — а все им обещанное выполняется с лихвой. Таков его обычай. Вот что совершил твой создатель для тебя и что он делает для всех. Ныне он указует тебе, каково воздаяние за труды и опасности, которые ты перенес на службе другим».

Точно в забытьи, внимал я всему этому, но не мог найти слов, чтобы ответить на столь правдивую речь, и только оплакивал свои прегрешения. И тот, кто так говорил со мной, закончил свою речь, взывая: «Откинь страх, верь: все эти невзгоды записаны на мраморе и имеют свою причину».

Я встал, когда оказался на то способным, и на исходе девяти дней наступила хорошая погода, хоть и не такая, которая позволила бы вывести корабли из реки. Я собрал всех людей, которые были на суше, и всех остальных, кого только мог собрать, ибо было их недостаточно, чтобы, продолжая плавание, оставить часть их на месте. Сам я остался бы со своими людьми, чтобы удержать за собой основанное здесь поселение, если бы можно было дать об этом знать Вашим Высочествам. Но я не мог отважиться на это из боязни, что корабли могут сюда не прийти, а также и из тех соображений, что помощь, в которой мы будем нуждаться, понадобится решительно во всем. Я отправился в путь с именем Святой Троицы в пасхальную ночь на прогнивших, сплошь дырявых и изъеденных червями кораблях. В Белене я оставил один корабль{95} и много снаряжения. Так же точно поступил я и в Бельпуэрто.

У меня осталось только два судна, да притом в таком же состоянии, что и те, которые были брошены, — без лодок, без снаряжения, а предстояло либо пройти морем семь тысяч миль[62], либо погибнуть в пути с сыном, братом и большим числом людей.

Пусть же теперь те, кто пятнали и поносили меня, задают мне вопросы, находясь в безопасности в Испании: «А почему вы поступили именно так, а не иначе?» Хотел бы я, чтобы они сопутствовали мне в этом плавании. Я твердо убежден, что им предстоит путешествие совсем иного рода — или вера наша бесполезна. 13 мая я прибыл в область Маго{96}, граничащую с землями Катая, и оттуда направился к Эспаньоле. Два дня плыл я в хорошую погоду, но затем погода переменилась.