Дом на локте сатаны - Джон Карр

Гэррет оттянул ручку до отказа.

- В былые времена, когда табак не облагался такими пошлинами, можно было выиграть пять сигарет, набрав двадцать пять тысяч очков. Давай посмотрим, что произойдет теперь.

Он отпустил ручку с громким щелчком.

Шарик вылетел с дорожки и быстро завертелся. Весь стол, казалось, ожил. На экране замелькали призрачные фигуры: лев появился из джунглей, прыгнул и получил пулю. Шарик стал бешено вращаться под звон колокольчиков и мелькание разноцветных огоньков, потом исчез. Гэррет посмотрел число очков, обозначенное красными цифрами внизу панели.

- Шесть тысяч,- сказал он.- Со львом мы разделались. Теперь на очереди носорог и крокодил. Займемся ими или поищем другой метод борьбы с твоим приступом уныния?

- Бесполезно.- Фей шагнула назад, держа под мышкой сумочку.- Я говорила, что это грязная история, но ты не знаешь, насколько она грязная. Ты думаешь, что можешь все понять, так как читал о таких вещах. Но этого не в силах понять никто, кого это не коснулось и не потащило на дно.

- Чего "этого"?

- Убийства,- ответила Фей. Она отошла еще дальше, прижимая к себе сумочку.- Конечно, это не было убийством, но некоторые думали иначе. Они считали, что это сделала я,- даже теперь меня могут арестовать. Этим вечером я шла по подъездной аллее следом за этими людьми.

- О чем ты, дорогая? За кем ты шла?

- За доктором Феллом и мистером Эллиотом! Они оставили машину у въезда на аллею. Я приехала на автобусе из Саутгемптона, пошла по траве, чтобы они меня не услышали, и проскользнула в заднюю дверь. Мистер Эллиот - третий по званию в отделе уголовного розыска; старше него только коммандер и заместитель комиссара. А доктор Фелл... думаю, я могла бы рассказать ему кое-что, но он в некотором отношении пугает меня еще сильнее. Один раз мне показалось, что мистер Эллиот повернулся и посмотрел прямо на меня. Не думаю, чтобы мы когда-нибудь встречались, но он мог видеть мою фотографию. Раз они здесь, все выйдет наружу, и ты окажешься в этом замешанным. Хотя мистер Баркли, очевидно, уже обо мне знает. Слышал, что он сказал в библиотеке? "Кто отравил старика в его собственном доме? И поможет ли нам это узнать правду?" Ты знаешь, о чем он говорил, Гэррет?

- Да, знаю. Он говорил о сэре Хорасе Уайлдфере, судье, жившем в восемнадцатом веке, который устраивал здесь невесть что.

- Не может быть! Он имел в виду старого мистера Джастина Мейхью из Дипдин-Хаус неподалеку от Барнстоу в Сомерсете.

- Фей, ты спятила! И кто такой этот мистер Джастин Мейхью из какого-то там Хауса в Сомерсете? Кем бы он ни был, Пеннингтон не говорил о нем ни единого слова.

- Может быть, я спятила. Иногда я сама так думаю. Я только знаю, что теперь все станет известным и тебя вываляют в грязи заодно со мной.

К этому моменту Фей уже добралась до окна. Позади нее луна светила над Солентом. Близость Фей - ее темно-голубые широко расставленные глаза под темными изогнутыми бровями, очертания ее рук и плеч - слишком ярко напоминала ему о такой же луне в другое время и в другом месте и о сценах, которые она тогда освещала.

- Ты в самом деле думаешь, что меня может оттолкнуть то, в чем ты замешана? Между прочим, я говорил, что люблю тебя?

- О, как бы я хотела, чтобы ты мог сказать мне это. Но ты не должен. И не трогай меня, пожалуйста! Я могу наделать глупостей, и тогда все станет еще хуже. Стой на месте, Гэррет, и слушай!

- Ну?

- Мое имя, прежде чем я изменила его законным образом по одностороннему обязательству, было Фей Саттон. Это произошло более года тому назад - в марте шестьдесят третьего. Как по-твоему, насколько часто встречается фамилия Саттон?

- Не думаю, чтобы она была очень распространенной.

- Тогда ты ошибаешься. В лондонском телефонном справочнике четыре колонки Саттонов - от А. Саттона в Торринг-Парке до Саттон-Вейна в Стэнхоуп-Гарденс и Саттон-фиша с Грейт-Портленд-стрит. К тому же...

- К тому же есть еще Саттон-ин в Кэмберуэлле и Саттон-Заг в Колни-Хэтч? Почему ты не смеешься, Фей? Это пошло бы тебе на пользу.

- Потому что это не смешно, дорогой.

- Ладно. Давай договоримся, что мы не будем надрываться от хохота только потому, что кого-то зовут Саттон. Если подумать, это чертовски хорошая фамилия. А теперь - что все это значит?

Фей отошла к бильярдному столу, бросила на него сумочку и с отчаянием посмотрела на Гэррета.

- В начале шестьдесят второго года, еще под фамилией Саттон, я откликнулась на объявление и стала секретарем мистера Мейхью, ушедшего на покой биржевого маклера. Барнстоу - маленькая деревушка в Уэст-Кантри, милях в шести от Бата. Мистер Мейхью был старше мистера Баркли и не похож на него, хотя тоже был склонен к меланхолии. Мы с ним отлично поладили. Летом он попросил меня выйти за него замуж.

- Поладили, говоришь? Ты была его...

- Нет!- Фей широко открыла глаза.- Как я уже говорила тебе, я не пуританка и никогда ею не притворялась. Но на твой вопрос я отвечаю - нет, нет и еще раз нет!

- А что ты ответила на его предложение?

- Разумеется, тоже нет. Мистер Мейхью был вдовцом со взрослыми сыном и дочерью. Но дело даже не в его возрасте. Он был довольно странным человеком и не слишком мне нравился - я даже побаивалась его. К тому же меня всегда пугал брак, так как я привыкла сама зарабатывать себе на жизнь. Но он, казалось, отмахивался от всех моих доводов. Мистер Мейхью заявил, что мне лучше выйти за него, так как он составил завещание в мою пользу. А затем одним октябрьским утром его нашли умершим от чрезмерной дозы снотворных таблеток. На дознании выяснилось, что у мистера Мейхью был рак. Его врач сообщил ему это, и он согласился на операцию, которая могла его спасти, но потом предпочел покончить с собой. Мистер Мейхью действительно составил завещание в мою пользу, но не подписал его. Однако люди говорили, что я не знала об отсутствии подписи. Хуже всего то, что это были мои таблетки пузырек он взял в моей комнате. Теперь ты понимаешь, Гэррет?

- Да.

Голос Фей дрогнул:

- Постоянные разговоры, сплетни, перешептывания! Полицейский инспектор: "Ну, мисс, если вы снова мне расскажете..." Коронер на дознании: "Разумеется, мисс Саттон..."

- А каков был вердикт?

- Самоубийство в состоянии психической неуравновешенности. Но, думаешь, это помогло? "Ну, мисс, это только вердикт коронера - мы всегда можем от него отказаться, если найдем доказательства чего-то другого". И сын с дочерью туда же! "Почему вы все еще здесь? Раз вы отвергли старика, то почему продолжали у него работать?" А куда я могла уйти?

- Спокойно, Фей!

- "Вы думали, что сумеете его одурачить? Думали, он забудет, что делал вам предложение? Вы не знали, что он не подписал это завещание?" И где бы я ни появлялась, репортеры меня фотографировали. Пресса никак не унималась. Неужели ты не читал об этом в газетах, Гэррет?

- Если ты помнишь, в октябре шестьдесят второго меня не было в Англии. Я находился в Нью-Йорке, наблюдая за мерзостью под названием "Дворец дяди Тома".

- Впрочем, возможно, шумиха была не такая уж сильная - мы всегда преувеличиваем то, чего боимся. Я думала, что сойду с ума. Мой рассудок спасло лишь то, что я не фотогенична.

- Не фотогенична? Если ты имеешь в виду...

- Только, пожалуйста, не делай мне комплиментов! Я имела в виду лишь то, что плохо получаюсь на фотографиях. К тому же они обычно публикуют самые неудачные снимки. Но мысль о том, что меня могут узнать, заставляла меня шарахаться от камер, как будто я отравила половину своих соседей. Теперь тебе должно быть понятно, что произошло потом. Я рассказала тебе в Париже, что моя тетя умерла, оставив мне маленькое наследство. Это чистая правда. Девичья фамилия моей матери Уордор - тетя была ее сестрой. Я могла получить наследство при условии, что сменю фамилию на Уордор.

Стоя возле бильярдного стола, Фей задумчиво проводила пальцами по его краю. Электрический свет от лампы над столом поблескивал на ее гладких волосах и подчеркивал матовую бледность кожи. У западной стены стояла еще одна - неосвещенная - пинбольная машина. Не глядя в ту сторону, Фей снова повернулась к Гэррету.

- Конечно, я хотела получить наследство,- продолжала она.- Но меня пугала публичная процедура перемены фамилии. И конечно, пресса! Репортеры всегда говорят, что у них наилучшие намерения, но они становятся абсолютно безжалостными, когда чуют сенсацию. Я боялась, что они свяжут Фей Саттон, которая хочет изменить фамилию, с Фей Саттон из Дипдин-Хаус в Барнстоу, которую полиция надеялась - и все еще надеется - арестовать за убийство.

- Но ведь ты никого не убивала. Полиция не может повредить тебе, если у них нет никаких доказательств.

- Кого заботят доказательства? Достаточно подозрений, чтобы искалечить человеку жизнь.

Фей подошла к нему. Гэррет коснулся ее протянутой руки, и девушка вернулась к столу.

- Очевидно, я тревожилась напрасно. Либо наследство было слишком маленьким, чтобы привлечь внимание прессы, либо они просто проморгали это событие. Не было ни репортеров, ни камер, ни вспышек. В мае я поехала за границу и встретила тебя. Эти десять дней были самыми счастливыми в моей жизни.