Маленький чайный магазинчик в Токио - Джули Кэплин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Думаю, вы правы. Вчера я была с Маю в цифровой лаборатории «Без границ».
– Ага, этот несносный подросток, – сказал он, усмехнувшись. Маю была бесконечным источником веселья и развлечений, такая непоколебимая в своем бунте, такая уверенная, что делает все по-другому и бросает вызов миру, но в то же время такая же, как и любой другой подросток во всем мире.
– Она забавная.
– Уж она такая, – согласился он. – Так что ты думаешь об этом месте?
– Весьма любопытно, я бы даже сказала умопомрачительно. Высокотехнологично, и я рада, что там побывала, но на самом деле это не мое… Какой-то выпендреж, чувствуется позерство.
Он приподнял бровь.
– А что? – спросила она, готовая обороняться.
– Именно это я и думаю. Предпочитаю более сдержанный стиль.
– О, – ее лицо снова стало серьезным.
– Ты собиралась что-то сказать? – На этот раз ему правда стало интересно. – Про «Без границ»?
– Нет, просто когда я там была, то вдруг подумала… Вот вы сказали о том, что пейзажи пытаются улучшить… И я вспомнила… Там, в «Без границ», все отчаянно пытались фотографировать, а не жить настоящим моментом. Это навело меня на мысль, что в идеале фотограф должен спасти то самое мгновение… – Она нахмурилась. – Звучит слишком пафосно?
– Нет. – Он отступил, встревоженный тем, насколько близко ее слова перекликались с его философией, и осознав, что очень давно сознательно не думал о подобных вещах. – Совсем нет… Так вчера тебе удалось спасти много мгновений?
Ее лицо помрачнело, и она вздохнула, надув щеки:
– Нет, оказывается, я не настолько вдохновилась цветущей вишней…
Он выдохнул и театрально схватился за горло.
– Какое святотатство! Только уж постарайся, чтобы Харука об этом не узнала!
Она похлопала его по руке, внезапно расслабившись.
– Цветение мне понравилось, оно прекрасно. Парк прекрасен, но… Не знаю. Я сделала кучу фотографий, но ни единого снимка, каким могла бы по-настоящему гордиться. Только один… возможно.
Она бессильно пожала плечами.
Теперь уже Гейб наклонил голову и стал ее изучать. Много раз он слышал, как студенты и коллеги-фотографы с ложной скромностью заявляли, будто их работа не очень хороша, на самом деле напрашиваясь на комплимент. Но в словах Фионы была искренность.
– Что ж, давай посмотрим, и позволь мне их оценить.
Уверенными движениями Фиона извлекла SD-карту из своей камеры, но затем (он это подметил) она напряженно и немного неловко протянула ее ему, будто не хотела к нему прикасаться.
– Давай-ка пробежимся, что тут у тебя есть, – сказал он, смирившись, что впереди его ждет пара часов абсолютной скуки.
– Они правда не очень… – сказала она.
Он пристально посмотрел на нее, прищурившись, и напустив на себя хмурый вид, как у настоящего учителя.
– Не будете ли вы столь любезны позволить мне самому об этом судить?!
Она замолчала, нервно сложив руки на коленях, и он сразу почувствовал себя властным придурком. Не нужно было этого делать.
– И красота – в глазах смотрящего, – добавил он.
Он пролистал снимки, приметил некоторые номера, но ясно видел, что это были просто фотографии цветущей вишни. Достаточно хорошо исполнено, если кому-то нравятся подобные вещи, но он категорически не относился к этим людям. Скучно. Скучно. И еще раз скучно.
– Запиши те, которые тебе нравятся, – сказал он, его мысли блуждали где-то далеко. Он сконцентрировался, развернул к ней экран и, вытащив ручку из подставки на столе, протянул ей. – Мы сравним записи. Затем перейдем к следующей странице и повторим упражнение.
На ее лице отразилась неуверенность, и она наклонилась к экрану. Пока она изучала снимки, он рассматривал ее профиль: подбородок наклонен вперед, полностью сосредоточена, лицо будто застыло, и лишь губы находились в постоянном движении, как будто она разговаривала сама с собой. Довольно мило.
– Так, ну что там получается? – Он старался говорить с энтузиазмом, хотя не видел ни одной фотографии, заслуживающей его внимания.
Она бросила на него несчастный хмурый взгляд.
– Они все немного…
– Немного какие? – подсказал он, от ее честности у него внутри зажегся крошечный огонек надежды. Нет, он не злорадствовал, просто всегда считал неправильным незаслуженно хвалить. Она достаточно умна, чтобы это понять.
– Скучные… Ничего особенного. Просто фотографии.
Он откинулся на спинку стула.
– Именно!
Она повернулась, ее глаза расширились.
– Что?..
– Ты права! В них нет ничего особенного, – сказал он.
– Спасибо…
– Ну, ты сказала это первой.
– Да, но вы не должны были…
– Соглашаться? А если это правда?..
– Да, но разве вы не должны давать мне советы?
– Я могу помочь что-то улучшить, но не в том случае, если совершенно нечего рекомендовать для уже выбранной композиции.
– То есть вы хотите сказать, что у меня нет вкуса к композиции?
– Не совсем так. Не в этом случае. Любой мог бы сделать такие снимки, если он хоть немного разбирается в фотографии и у него есть такая же хорошая камера.
– Понятно…
– Есть и положительный момент: технически они очень качественно исполнены.
Он видел, как она падает духом прямо у него на глазах. Он не хотел задавить ее уверенность в своих силах; хотел просто ее расшевелить.
– Главный вопрос в том, что ты хочешь сфотографировать.
– Пока не знаю… Я здесь, чтобы это выяснить.
– Нет, я не это имел в виду, – он сделал паузу. – Что заставило тебя сделать эти снимки?
Она внимательно посмотрела на него, и на мгновение он почувствовал себя перед ней таким беззащитным – эти голубые глаза блуждали по его лицу, брови слегка нахмурены, губы изогнуты, выражая неприязнь. Если бы он сейчас запечатлел это выражение, то назвал бы этот портрет отвращением.
– Что двигало тобой каждый раз, когда ты нажимала на кнопку? Что ты надеялась заснять? Почему ты их сделала?
Он буквально увидел своими глазами внезапный щелчок понимания: ее спина выпрямилась, а рука потянулась к мыши, она провела курсором по нескольким картинкам.
– Я была там с ними… – Он услышал неподдельную честность и разочарование в ее голосе. – Я чувствовала себя обязанной. Ханами –
