Петербургские женщины XIX века - Елена Первушина

Первая мировая война значительно осложнила выбор женихов для дочерей последнего императора. Анна Вырубова вспоминает: «Когда теперешний король (тогда еще принц) Румынии приехал просить руки великой княжны Ольги, он влюбился в Марию. Однако императрица не хотела и слышать о браке, она говорила, что Мария еще не переросла своей детской». Однако никто тогда еще не знал, какую страшную участь готовит судьба этой семье.

Великие княгини

Русские принцессы уезжали за рубеж, а из-за границы в Рос сию приезжали будущие великие княгини и императрицы — невесты великих князей. По-разному сложились их судьбы.

Молодые люди, как правило, могли познакомиться друг с другом еще до свадьбы, их мнение принималось во внимание, но срок знакомства был слишком невелик, и многих принцесс по приезду в Россию поджидали неприятные сюрпризы.

Шарль-Франсуа Филибер Массона де Бламон, француз, учитель математики великих князей Александра и Константина, писал: «Юные и трогательные жертвы, которых Германия посылает в дань России, как некогда Греция посылала своих девушек на сожрание Минотавру… Эта помпа, которая вас окружает, эти богатства, которыми вас покрывают, не ваши… Конечно, ваш жребий достоин слез тех, кто вам завидует…»

В 1796 году семнадцатилетний великий князь Константин, брат цесаревича Александра, сочетался браком с принцессой Саксен-Заальфельд-Кобургской Юлианой-Генриеттой-Ульрикой (приняла православие, получив при крещении имя Анны Федоровны).

Этот брак заключался под присмотром августейшей бабушки — Екатерины II. Принцесса Саксен-Кобургская Августа-Каролина Рейсс фон Эберсдорф прибыла в Петербург вместе с тремя дочерьми: восемнадцатилетней Софией, шестнадцатилетней Антуанеттой и четырнадцатилетней Юлией. Императрица писала: «Наследная принцесса Саксен-Кобургская — прекрасная, достойная уважения женщина, дочки у нее хорошенькие. Жаль, что наш жених должен выбрать только одну, хорошо бы оставить всех трех. Но, кажется, наш Парис отдаст яблоко младшей: вот увидите, что он предпочтет сестрам Юлию… действительно, шалунья Юлия лучше всех».

Существует легенда, что императрица приняла решение, увидев, как принцессы выходят их кареты. Старшая споткнулась на ступеньках, средняя спрыгнула на землю, и только Юлиана спустилась по всем правилам: неторопливо и с достоинством.

Вел. кн. Анна Федоровна

Князь Адам Чарторижский отметил двусмысленность этого визита: «Говоря откровенно, было тяжело смотреть на эту мать, приехавшую в чужую страну, чтобы выставить напоказ, подобно товару, своих дочерей, в ожидании милостивого взгляда императрицы и выбора Великого князя».

Принцесса постоянно пишет мужу из России и делится с ним новостями. Ее восхищает красота Петербурга: «В пятницу утром мы поехали кататься по городу. Трудно себе представить что-нибудь прекраснее нового города и набережной Невы… После обеда мы пошли с генералом Будбергом в Эрмитаж смотреть картины и разные произведения искусства. Картин здесь множество… В бесконечной анфиладе зал и галерей всего прежде бросается в глаза обширный вид на Неву, покрытую множеством больших и малых судов, и по ту сторону реки на Васильевский остров, с прекраснейшими зданиями, кадетским корпусом, Академией и пр. И все кажутся такими свежими и чистыми — словно модели».

Константин приходит пить чай в их комнаты, потом ужинает у них. Принцессе нравятся его честность, скромность, прямой нрав, она восхищается нравами, царящими при русском дворе: «Совершенное доверие, которое Великий Князь питает к Императрице, сердечное, нежное обращение всех членов этой семьи друг с другом, отдаление от придворных, которые всегда представляются мне точно зрителями в партере, — вот что меня поражает и вызывает во мне чувство глубокой радости, когда подумаю, что оставляю в таком семействе дитя мое. Вот почему я совершенно довольна, что судьба Юлии так устроилась».

Трудно понять, искренна ли принцесса в своих заблуждениях, или она сознательно поддерживает общую атмосферу лицемерия.

И вот наконец звучит долгожданное предложение: «После обеда, около 6 часов, Константин пришел ко мне делать формальное предложение. Он вошел в комнату бледный, опустив глаза, и дрожащим голосом сказал: „Сударыня, я пришел у вас просить руки вашей дочери“. Я было приготовила на этот случай прекрасную речь, но вместо этого зарыдала. Он вместе со мною прослезился и молча прижал к губам мою руку… Не помню, что я говорила ему и что ему внушило отвечать мне его доброе сердце. Послали за Юлией. Она вошла в комнату бледная. Он молча поцеловал у ней руку Она тихо плакала: я никогда не видела ее такою хорошенькой, как в эту минуту. „Не правда ли, вы со временем меня полюбите?“ — сказал Константин. Юлия взглянула на него так выразительно и сказала: „Да, я буду любить вас всем сердцем“».

Доволен и жених, он пишет своему бывшему воспитателю Фредерику Лагарпу: «Я нахожусь в приятнейшем в жизни положении; я жених принцессы Юлианы Саксен-Кобургской. Очень сожалею, что вы ее не видели, она прекрасная молодая особа, и я люблю ее всем сердцем. Мать ее, добрейшая женщина, какую можно себе вообразить, так же как и сестры ее, принцессы София и Антуанетта».

Но больше всего довольна Екатерина: «Дело сладилось: Константин женится на Юлии, и они в восторге друг от друга. Глядя на милую парочку, мать и все окружающие то плачут, то смеются; жениху шестнадцать лет, невесте четырнадцать. Оба проказники».

Она осыпает новых родственниц бриллиантами, устраивает в их честь балы и маскарады. Принцесса Амалия, совершенно довольная и спокойная, возвращается в Кобург, заручившись обещанием зятя, что тот скоро привезет Юлиану в гости к ее родителям.

Но идиллия длилась недолго. Вскоре Варвара Головина, бывшая фрейлиной двора, пишет: «Эта бедная молодая принцесса вовсе не казалась довольна судьбой, ожидавшей ее. Едва просватанная за Великого Князя Константина, она подвергалась грубостям с его стороны и нежности, тоже очень походившей на дурное обращение.

Принцесса Юлия была отдана на попечение г-жи Ливен, гувернантки Великих Княжон. Частью она брала уроки вместе с ними, также вместе обедала и выходила; и с ней обращались так строго, как она к этому до сих пор не привыкла. Она утешалась от этого временного стеснения с Великим Князем Александром и Великой Княгиней Елизаветой. Последняя отдавала ей все время, которое она могла уделить, и между ними вполне естественно завязалась дружба. В средине зимы Великий Князь Константин приходил завтракать к своей невесте ежедневно в десять часов утра. Он приносил с собой барабан и трубы и заставлял ее играть на клавесине военные марши, аккомпанируя ей на этих шумных инструментах. Это было единственное изъявление любви, которое он ей оказывал.