Вознесение - Лиз Дженсен

— С тех пор вы побаиваетесь новых отношений.

— Мягко сказано. Глубокая заморозка. И физически, и эмоционально. — Он хмурится, потом, улыбнувшись, спрашивает: — Тоже классический случай?

— Хотите знать мнение вашего нового психоаналитика? Так вот, ничего необычного в этом нет. Вас можно понять. Вы усомнились в себе как в мужчине. Ничего страшного, это пройдет, вы встретите свою суженую, а если Юпитер на асценденте, то вообще «все разрешится, и сделается хорошо»[6]. Юлиана Нориджская. С вас пятьдесят монет.

— Подозрительно дешево. Но вдруг я неизлечим? Что, если я так и останусь со своей…

— Сдержанностью? Тогда утешитесь бельгийским шоколадом. В неприличных количествах, если хотите. И удовольствия от него куда больше.

— И компания не нужна.

— Считается, что все мы запрограммированы на секс, но в действительности многие прекрасно без него обходятся, — изрекаю я, почему-то представляя напряженный член физика.

— Точно. Это мой случай. Понижение тестостероновой функции. Мне кажется, Мелина, по сути…

— Вас кастрировала? Клише, хотя и верное. А другое увлечение — по принципу компенсации — вы нашли?

— Моя новая религия — еда, — признается он в тот самый момент, когда приносят десерт — творение из персиков, безе и фруктового мороженого.

— С некоторых пор, — говорю я, показывая на коляску, — секс для меня тоже отошел на последнее место.

— Не жалеете?

— Столько времени прошло — я уж и забыла, что это такое, — лгу я. — Мужчины переживают эту потерю куда болезненнее.

— И я их прекрасно понимаю! — галантно восклицает он, сделав вид, что не понял, и я снова смеюсь.

— В реабилитационном центре пациенты-мужчины только о том и думали. Смогут ли они заниматься сексом? Способны ли доставить удовольствие женщине? И когда уже можно будет попробовать виагру?

— А женщины? Как вы это восприняли?

— Нас и было-то всего двое. Похоже, мужчины попадают в переделки чаще, чем женщины. Безрассудство на уровне хромосом. Как бы то ни было, мечтали мы с ней отнюдь не о сексе.

— Встать на ноги, наверное? Выпрямиться во весь рост, снова смотреть людям в глаза?

Смотрю на его чуть нахмуренный лоб, густые волосы цвета ржавчины, глубоко посаженные карие глаза, на зеленое пятнышко в левом. Тот факт, что он попытался поставить себя на мое место, трогает меня до слез. Я не стану его поправлять, хотя он и далек от истины — на несколько световых лет. Неспособность встать — отнюдь не главная моя беда.

На стадии кофе к нам подходит Гарри, управляющий:

— У вас появилась еще одна гостья — возможно, незваная. Спрашивает, не уделите ли вы минутку. — Незаметно кивает в сторону входа. — Несколько экзальтированная особа. Если вы с ней не знакомы, могу попросить ее уйти.

Взъерошенная, насупленная, она стоит в дверях, утопив руки в карманах грязно-бежевой куртки. Рыжеволосая незнакомка.

Внутри у меня все сжимается.

— Кто это? — спрашивает физик, проследив за направлением моего взгляда.

— Моя фанатка, — говорю я. — Шучу. — Потом успокаивающе киваю управляющему. — Ладно, впускайте. Только куртку с нее снимите. — Рисковать я не намерена.

Гарри направляется к женщине, а я делаю хороший глоток вина.

— Габриэль, не знаю, что происходит, но, может, лучше не стоит?

— Рано или поздно она все равно бы появилась. Я рада, что это случилось на публике. Будет интересно, увидите.

Я давно научилась не избегать определенных вещей только потому, что они меня страшат, и решение дается мне, по правде говоря, легко. И все же в моем голосе больше спокойствия, чем на душе.

Подходит, шаркая ногами. Вблизи она выглядит моложе, чем я думала, — лет сорок, не больше. Одинокая, безумная, но, пожалуй, безобидная. Приметив рисунок, все еще прислоненный к подставке для приправ, она тычет в него пальцем:

— Бетани. Это она рисовала.

И все мгновенно встает на свои места. Ну конечно. Она, кто же еще.

— Да, — говорю я. — Две недели назад. Фрейзер Мелвиль, перед вами Джой Маккоуни, моя предшественница из Оксмита, и речь идет о пациентке Б., о которой я вам рассказывала.

Столь странный поворот событий его явно озадачил, но физик быстро ориентируется в ситуации, пожимает Джой руку и пододвигает для нее стул. Отмахнувшись от предложенной официантом минеральной воды, она садится на краешек, кладет руки на стол и начинает говорить — торопливо, то и дело озираясь по сторонам.

— У меня мало времени. Скоро он за мной придет. Мой муж, — поспешно поясняет она. — Ему не понравится, что я с вами разговариваю. Но вы должны меня выслушать. Бетани Кролл гораздо опаснее, чем вы думаете.

То есть исходит она из того, что я тоже считаю Бетани опасной. Странно.

— Говорите. Я вас слушаю.

Судя по лицу, мой спутник встревожен, и, пожалуй, немного дуется.

— Габриэль, знаете, почему предсказания Бетани сбываются? — Голос тихий, напряженный, почти детский. — Ничего, что я обращаюсь к вам по имени? Или вам это неприятно? — Поворачивает ко мне лицо — бледное, веснушчатое, в колеблющемся свете свечи оно кажется чуть желтоватым. Похоже, в какой-то момент она пыталась накраситься: под глазом тянется черная полоса. — То есть выглядит все это, наверное, странно. Я знаю: вы заметили, что я за вами слежу. Понимаете, я просто обязана вас предостеречь.

— А они сбываются, ее предсказания? — спрашиваю я и, вздернув бровь, смотрю на физика. Он крутит в руках чайную ложечку.

— Да. Увидите сами. Сначала я обратила внимание на циклон, который был в Осаке полгода назад. Бетани рассказала о нем после электрошока и оказалась права. Потом были и другие случаи. — Физик не спускает с нее глаз. — Землетрясение в Непале. А теперь ураган в Рио, падение Христа — она же его предсказала, верно? Этот рисунок… — Показывает на человечка.

— По ее утверждению — да.

— Тот же случай, гарантирую.

Я чувствую, что физика понемногу охватывает волнение, и бросаю ему взгляд, в котором должно ясно читаться: «Успокойтесь. Психоаналитики тоже сходят с ума. Гораздо чаще, чем вы думаете. Можете мне поверить».

— В истории болезни Бетани ваших записей нет, а жаль. Очень хочется узнать, о чем вы писали.

— Она чувствует всякие вещи. Кровь, минералы. Куда все движется. — Фрейзер Мелвиль напряженно замирает. Я только сейчас замечаю, как дрожит Джой. Будто на улице идет снег и она только что вошла в помещение. — Я пыталась поговорить с Шелдон-Греем, но он меня и слушать не стал. И не он один. Все, кроме ее отца, Леонарда Кролла. Он-то знает, на что она способна. Я пыталась предупредить людей, и тогда Шелдон-Грей сплавил меня с глаз долой. Будьте осторожны, иначе они и с вами так поступят. Спросите Леонарда. Спросите, что он думает по этому поводу. Почему не хочет видеть собственную дочь. Она попробует уговорить вас помочь ей сбежать. А если вы откажетесь, сделает с вами то же самое, что и со мной.

— Простите, — раздается мужской голос. — Джой. — К нам быстро приближается тот самый лысеющий блондин, с которым она ссорилась на парковке перед бассейном. Вид у него решительный и злой, хотя во взгляде прячется стыд. Унижение. Его жена спятила и вытворяет черт знает что, а он расхлебывает последствия. Сколько же их уже было, таких сцен? — Давай, Джой, поехали-ка домой, к детям, — говорит он и тянет ее за плечо. Он явно дошел до ручки, и ему уже все равно, что подумают окружающие. — Простите, пожалуйста, — говорит он, обращаясь ко мне. — Поверьте, я очень старался, чтобы этого не произошло. Джой сама не своя в последнее время.

Она награждает его презрительным взглядом и с горечью произносит:

— Мой муж считает, что женщинам лучше помалкивать.

— Не волнуйтесь, — говорю я мужчине. — Рассказ вашей жены меня заинтересовал. Прошу вас… Джой может остаться, если хочет. Я бы хотела ее выслушать. Джой, что, по-вашему, сделала с вами Бетани?

Лысеющий блондин уже уводит жену прочь. В дверях Джой оборачивается.

Неужели вы не видите, что она творит, Габриэль? — кричит она через весь зал. — Она не просто предсказывает беды! Она их насылает!

Наутро в Оксмит является Фрейзер Мелвиль, в потрепанном льняном пиджаке и неудачно выбранном галстуке. В руках у физика большая коробка, обернутая коричневой бумагой и перетянутая скотчем, которую он, недолго думая, сгружает мне на колени.

— Да-да. Используйте меня как тележку, не стесняйтесь, — улыбаюсь я. — А потом я выплюну монетку. Между прочим, вам придется меня везти, потому что я ни черта не вижу.

Пока я вписываю его имя в список посетителей, физик нервно озирается по сторонам. В учреждениях строгого надзора, сообщает он мне, ему еще бывать не приходилось. Похоже, предстоящее знакомство с Бетани его волнует, но и страшит тоже.