Следователи из отдела статистики - Сергей Спящий

— Товарищ Новосибирск — позвала Лена.

Продолжая исчезать город-интеллект ответил: — Помню Елена, помню. Ещё не смотрел. Обязательно посмотрю до вечера.

Он пропал. Осталась повисшая в воздухе улыбка отдалённо похожая на лежащий полумесяц. Затем исчезла и она.

— И много нас, вернее следопытов? — поинтересовалась Таня.

— Неправильно спрашиваешь

— А как надо?

Лена походя ответила Мише лёгкий подзатыльник: — Не выделывайся, лучше нормально объясни.

— Понимаешь — Беликов упал на диван чуть было не раздавив нарисованного ежа. Бедняга едва успел спастись бегством от рассеянного математика. Ведь колючки у нарисованного ёжика тоже были нарисованными: — Дедушка правильно сказал, что загадок много, а людей мало. У нас почти весь октябрьский отдел побывал в следователях-следопытах. Большинство поиграет, наиграется и бросает. Это же чистая самодеятельность. Официально нет такой должности «следователь» в управлении статистики. Возможно когда-нибудь будет. Дедушка потихоньку продвигает этот вопрос. Но пока нет. Поэтому извини Таня, но мы ещё не уверенны, что ты на сто процентов «наша». Возможно, ты тоже откажешься потому, что у тебя вдруг появится сотня других дел. И это наверняка будут очень важные дела и мы поймём твой отказ и не станем обижаться. Но до первого раскрытого «дела» ты ещё не совсем «следователь». Только не обижайся, ладно?

Таня пыталась не обижаться, но всё равно немного обиделась.

— Я не обиделась — сказала она.

До этого разглядывающий колыхание нарисованной травы на полу Миша повеселел: — Вот и отлично.

— Почему ты называешь город-интеллект дедушкой?

— Я вырос здесь. И мои родители тоже. Кем нам приходится Новосибирск если не дедушкой? — удивился Беликов: — Два настоящих дедушки и один электронный. Я только в глаза ему не говорю, стесняюсь.

Лена предложила: — Обменяемся телефонами.

Таня записала у каждого из четвёрки уникальные идентификаторы являющиеся одновременно и телефонным номером и почтовым адресом и удостоверением личности.

— Девочки, а вы знаете как можно побыстрее вступить в новосибирский совет циклистов? Или хотя бы в совет конструкторов и какой-нибудь старый автоцикл найти, чтобы довести его до ума в конструкторской мастерской?

Михаил предупредительно кашлянул.

— Миша, ты не знаешь?

— Я не «девочки» — отозвался математик — И я не знаю. Официально подать прошение и пройти экзамен на конструктора и автоциклиста не получается?

Таня вздохнула: — Там очередь на полгода вперёд. Гонки начинаются через пару месяцев.

— Хочешь участвовать в гонках? — удивилась Ира.

— Хотела бы попробовать. Я не просто так говорю. На гонках между школами города Топки пришла третьей. И второй на гонках совмещённой со стрельбой из тяжёлого импльсника по движущимся мишеням.

— У тебя какая военная специальность? — поинтересовалась догадливая Коваленко.

— Стрелок-водитель наземной небронированной техники.

— Кавалерия третьего тысячелетия? Здорово!

— Я оператор импульсного щита.

— Я артиллеристка!

— Мы с Мишаней в пехоте — Лена потрепала нахохлившегося математика по волосам: — Только он хотел бы стать десантником. Но не взяли. А по мне: военная специальность не имеет никакого значения в мирное время. Верно, Мишаня?

Беликов промычал что-то неразборчивое.

— Я просто люблю ездить на автоцикле — объяснила Таня: — И чинить автоциклы и следить за ними.

— В сравнении с самым захудалым красноармейцем, как артиллерист, я ещё та мазила — призналась Ира — Правда не знаю: бывают ли среди красноармейцев «захудалые».

— Мы попробуем разузнать об альтернативных способов вступления в советы циклистов и в конструкторов — пообещала Лена: — С конструкторами проще. Вот как поступиться к совету циклистов понятия не имею. Ну да что-нибудь придумаем.

— Может быть попросить Новосибирск?

— Не знаю. Вообще-то он не любит кумовство. Просто терпеть не может.

— Тогда ладно — разочарованно протянула Таня.

— Попросим, если ничего другого не получится. Если не ты будешь просить, а я, то получается, что никакой личной выгоды нет. Может быть он согласится поспособствовать.

У Тани защипало в глазах. Она знала, что вокруг неё добрые, отзывчивые люди. Но одно знать умозрительно, а другое вот так, вживую, столкнуться с их бескорыстной помощью: — Спасибо, девчонки. И Миша. Спасибо.

— Ты ведь тоже теперь «следователь». Да и вообще… — пробормотал смущённый математик: — По-моему совершенно незачем благодарить.

— Значит договорились — резюмировала Лена — На этом совет «следопытов» объявляю закрытым. Возражения есть? Возражений нет. Сегодня каждый подумает, чем можно помочь Тане. Завтра обсудим. И завтра же ты, Танечка, выберешь себе загадку по вкусу. А пока расходимся. У меня дома муж с ребёнком маму дожидаются. Встретимся завтра, друзья.

Таня и Ира шли по проспекту имени геохимиков погибших во время исследования Илюшенской впадины на Марсе. Идти им было в одну сторону. Девушки никуда не торопились. Щурились, когда пологие лучи заходящего солнца неожиданно выпрыгивали из-за угла того или иного колоса с основания и до шпиля залитого слоем активного покрытия.

Они ели мороженное захваченное на обратном пути в столовой управления статистики. И время от времени указывали друг дружке на особенно интересную картинку или чьи-то стихи высвечивающиеся на стене здания мимо которого они сейчас проходили.

Иди предстояло где-то около получаса, если не торопиться. Дневная жара сменилась приятной вечерней прохладой. Ира сгрызла своё мороженное практически до палочки, тогда как Таня едва ли осилила треть.

— Так удивилась, когда Лена упомянула о муже и ребёнке — поделилась Таня.

Ира выбросила палочку от мороженого в урну. К той как раз подъезжал чёрный шар мусорособорщика: — Такая романтическая история! Настоящая любовь.

И минут двадцать Ира рассказывала Тане романтическую историю о знакомстве Лены и одного молодого человека. Остаток пути девочки шли молча, мечтая о настоящей любви. Ира мечтала до самого подъезда. А Таня помечтала с полминуты и принялась вспоминать порядок полного разбора антигравитационного двигателя автоцикла на предмет поиска скрытых неисправностей.

Танин дом первый. Ирин возвышается через полтора километра. Он прекрасно виден и на его стенах как раз сейчас улыбается капитан двадцать седьмой марсианской. Вот он машет рукой и скрывается в люке челнока предназначенного для вывода экипажа на орбиту. За капитаном поднимается на челнок экипаж. В устарелых, громоздких скафандрах с открытыми шлемами. Всего двадцать девять человек. Они улыбаются, радостно машут. Что-то говорят, но звука не слышно.