Студентка, комсомолка, спортсменка - Сергей Арсеньев

– Ох, теть Нин, честное слово, больше не могу! Не лезет, – тяжело откидываюсь я на спинку скамейки в парке.

– Наташенька, а с клубничным вареньем пирожок хочешь? – сует мне в руки пирожок размером с четверть батона Сашкина мама. – Свежий, я вчера их пекла.

– Теть Нин, у меня сейчас еда из ушей полезет.

– Ну, хоть чуть-чуть. Попробуй, пожалуйста.

– Не могу. Лопну.

– Нин, оставь ребенка в покое, – вступается за меня Сашкин папа. – Неужели не видишь, ты ее перекормила. Ей может стать плохо.

– Сереж, но она такая худенькая. Сашка наша всю зиму к ним обедать-ужинать ходила. Домой только спать возвращалась, да и то не всегда. Вот я и хочу угостить Наташеньку. Когда-то еще доведется.

– Угостила. Ребенок сам знает, сколько ему есть. Раз организм больше не принимает – нечего пихать силком.

– Ох, спасибо вам, дядь Сереж. Теть Нин, не обижайтесь, я правда наелась. Мягко говоря. И это мы еще на полдник не пошли.

– О-хо-хо! Ну, наелась так наелась. Саш, может, ты пирожок с клубникой будешь?

– Не, мам. Мы же не голодные тут. Нас хорошо кормят. Куда ты целую корзину еды привезла? Зачем столько?

– С собой возьмете. Кормят – это хорошо. Но с домашней стряпней казенная не сравнится. Вы целый день на воздухе носитесь. Набегаетесь, кушать захотите.

– Мам, нас четыре раза в день кормят. Мы не голодные.

– Все равно, возьмите с собой. Подружек угостите.

– Теть Нин, – улыбаюсь я, – к подружкам ведь тоже родители приехали. Они сами нас угощать наверняка будут.

– Девочки, не спорьте со мной! – строго говорит Сашкина мама, откусывая здоровенный кусок пирожка, от которого только что отказались мы с Сашкой. – Что не доели – возьмете с собой. Не везти же мне все это обратно в Москву!

Как я и предполагал, после выступления самодеятельности родительский день в нашем лагере плавно перетек в грандиозный жор. Родители отчего-то в массе своей считают, что их детей недокармливают и привозят еду чуть ли не мешками. Сашкина мама, например, привезла нам с Сашкой на двоих здоровенную корзину, полную различных вкусняшек. Мой-то папа, понятно, приехать не мог, куда ему, вот Сашкины родители после моего выступления и захватили меня в плен, а затем принялись пытать пирогами, бутербродами, котлетами и вареной курицей.

Кроме еды Сашкины родители привезли мне еще письмо от папы, где он коротко сообщал, что дома все нормально, все здоровы, а Хрюша сильно описала ковер в гостиной, так как папа однажды проспал утром и не вывел ее гулять. Лужу папа вытер, но все равно в гостиной у нас теперь очень странно пахнет.

Еще в конверте с письмом от папы были два листочка от братьев. Они нарисовали там для меня цветными карандашами какие-то каракули. Надо же, как время-то летит! Уже рисуют. А кажется, совсем недавно мы с Сашкой учили их садиться. Да, время. Лето 70-го на дворе. Осталось не так уж и много…

Ох, ну наконец-то я дома! Степа, не трогай мой чемодан. Мальчики, вы с улицы пришли, что сразу сделать нужно? Правильно, Вовик. Степка, ты тоже на горшок. Без разговоров! Меня месяц всего не было, а вы уже распуститься успели? И не реви. Это папа вас тут разбаловал, а сейчас я вернулась, и вы у меня снова быстро научитесь в три шеренги строиться и строем ходить.

Пап, а что у нас на обед? Как пельмени? Ты ничего не сварил? Горе ты мое! Молоко хоть есть? А хлеб? Так, бери сумку и шагом марш в магазин. Купишь хлеб, молоко, кефир. И яиц пару десятков. А я пока картошки начищу. Давай, давай, шевелись. Кушать хочется. Мог бы и сам картошку почистить. Я не ругаю, все – иди.

Ты куда лезешь, чудовище волосатое? Тебе мало того, что ты уже натворила? Смотри, что ты наделала! Юбка же на выброс, этого уже не зашить. Зачем, вот зачем ты меня уронила, да еще и по земле поваляла, а? Ногами еще по мне ходила. Знаю, что рада, но все равно не нужно было на меня с разбега прыгать, ты же больше меня весишь. А ошейник? Ты ведь, меня увидев, карабин с мясом из него выдрала, бегемотиха. Как теперь гулять будем ходить? И не подлизывайся ко мне, мокрый нос.

Все, Степ? Ну, вставай тогда. Сам наденешь штаны или помочь? Ладно, давай сам. Вовка, ты что, заснул там на горшке? Давай быстрее. Степка, за мной в ванную руки мыть. Вовик, как закончишь, тоже приходи. Так, стоп! А чем это у нас тут так пахнет? Хрюша!! Хрюша, куда ты?! А ну, стой! Вылезай из-под кровати немедленно! Вылезай, я кому говорю! Сейчас я тебе все ухи твои волосатые поотрываю. Кто лужу на ковре сделал, а? Кто лужу сделал? У, поросенок зубастый…

Глава 29

Ага, вот она, комната номер восемь. Я открываю дверь и вхожу внутрь вместе со своим бывалым чемоданчиком. Внутри комнаты четыре кровати, возле каждой из них тумбочка. У окна стоит стол и пара стульев. В углу обшарпанный шкаф. На одной из кроватей поверх одеяла лежит одетая в тренировочный костюм темноволосая девчонка примерно моих лет и читает книгу. При моем появлении девчонка опустила свою книгу и вопросительно посмотрела на меня.

– Привет, – говорю я ей.

– Привет. Ты новенькая?

– Ага. Меня сюда направили. Это ведь восьмая комната?

– Да. – Девчонка садится на кровати, но встать не пытается. Замечаю, что правая лодыжка у нее забинтована.

– Меня Наташа зовут.

– Я Ира. Проходи, что встала? Вон та кровать у нас свободна.

– Спасибо. А там кто спит?

– Верка и Леона. Только они сейчас на занятиях. Хотя нет, занятия уже закончились. У них сейчас кросс.

– Леона? Странное имя.

– Она в Испании родилась, в городе Леон. Вот так и назвали. А что? Вроде красивое имя.

– Иностранка, что ли?

– Нет, наша. Там родители ее жили тогда.

– Понятно. А что у тебя с ногой?

– Вчера на кроссе потянула. Теперь вот неделю ковылять буду. Ты в каком классе?

– В пятом.

– В пятом? Вот здорово! Я тоже в пятом. Теперь нас двое будет. Да поставь ты свой чемодан, не украдут его здесь.

– Ага, спасибо. В каком смысле двое?

– Две девочки. У нас в классе двадцать три человека, а девочек – одна я. Только мальчишки, представляешь? Знаешь, как тяжело было?

– Ужас. Как ты там с ними одна?

– И не говори. Теперь проще должно стать, нас двое будет.

– А как же эти, которые Верка и Леона?

– Они старше. Шестиклассницы. У них тоже в классе только две девочки.

– А чего так мало девчонок?

– Так ведь школа-то какая? Сама могла бы догадаться. Пошла бы в музыкальную – все было бы наоборот. Там как раз мальчишки редкость.

– Понятно. Можно я чемодан на стул поставлю, вещи хочу разобрать. Он не очень грязный.

– Ставь, конечно. В шкафу вешалки еще есть свободные.

– Да мне особенно и вешать-то нечего. У меня только два платья – то, что на мне сейчас, и школьная форма.

– Это нормально. Тут почти у всех так. У меня тоже всего две юбки, зато тренировочных костюмов аж шесть.

– Зачем так много?

– Ну ты даешь, Наташ! Они же пачкаются. Пару дней побегала – и стирать. А то сильно начинают вонять потом.

– Вонять?

– Конечно. Вот посмотришь, какими Верка с Леоной вернутся с кросса. Костюм сразу менять, весь мокрый будет. А сами в душ. После тренировки душ обязательно, привыкай. Иначе мы тут вчетвером задохнемся. Комната-то у нас маленькая.

– А где душ?

– Наш по коридору направо, найдешь. Если хочешь в душ, иди сейчас, пока девчонки не вернулись, а то придется ждать в очереди.

– Чего, такой душ маленький?

– Ага. Там две кабинки всего. Это вообще не душ, там какая-то кладовка была раньше, ее просто под душ переделали. Тренер рассказывал.

– Зачем?

– Раньше на каждом этаже по два душа было, каждый на двадцать человек. Только у нас девчонок столько во всем корпусе не наберется. А мальчишкам не хватало, их же много. Вот и переделали под женскую душевую кладовки. А освободившуюся душевую отдали мальчишкам. Понятно?

– Понятно. Чего ж тут непонятного-то?..

…Этим летом я опять снимался в кино, только теперь уже не в главной роли. Зато сразу в двух фильмах за лето успел сняться – «Мушкетеры 4 «А» и «Учитель пения». Я с этими съемками даже к началу учебного года опоздал, из Ленинграда только 8 сентября вернулся домой. Вернулся и сразу занялся вопросом перевода себя, любимого, в другую школу.

Тут вот в чем дело. Во время съемок «Мушкетеров» один из снимавшихся вместе со мной мальчишек, Андрюшка, похоже, слишком сильно вжился в роль и решил кое-что перенести из фильма в реальную жизнь. По сценарию мы там с ним довольно много общались, и он захотел продолжить общение со мной. Короче, по всему было видно, что понравился я ему. Как девочка. Вот он и полез. Конечно, целоваться-обниматься он и не пытался начинать, ему же самому едва двенадцать стукнуло, пацан совсем зеленый. Но я-то жизнь долгую прожил, мне-то все сразу понятно стало, хотя Андрюшка ограничивался всего лишь неуверенными предложениями вроде «пойти погулять на реку вдвоем».

Андрюшку я, конечно, отшил, но сам факт такого ко мне внимания меня вовсе не порадовал. Не то чтобы это было совсем уж так неожиданно, я все понимаю. Но при этом желания идти гулять с мальчиком, для которого я – объект вожделения, у меня не возникало совершенно.