Замена - Сергей Цикавый

– Я не понял, но пусть будет так, – глухо сказал Куарэ и посмотрел на меня. – Что мне там искать?

– Цвет. Яркий синий цвет – это след Ангела.

– Значит, я сделаю то, о чем потом прочитаю, – спокойно сказал Куарэ, – окажусь неизвестно где, и мне там придется искать синий цвет. Верно?

– Поиронизируешь потом, – скрипнула Мовчан. – Быстрее, если не хочешь оказаться в просыпающейся вселенной.

Я пыталась представить этот набор слов со стороны, и получилось плохо. Для меня это были образы – яркие, пережитые уже образы, полные ощущений.

Например, синий цвет – это когда анфилада серых комнат заканчивается пронзительным осенним небом. Когда ты всем естеством чувствуешь, что это конец, что это след чужого, такой же явный, как отпечатки обуви у разбитого окна, как след корректора в зачетной работе. Куарэ, тебе повезло. Тебе не надо пробиваться сквозь синеву, чтобы найти оставившего этот след. Не в этот раз. Сегодня хватит просто запомнить цвет – его переливы, оттенки, образные рисунки.

Персонапрессивный удар – это когда ты ввинчиваешь себя в другого, когда стена чужого разума бросается тебе навстречу. Разум торопится создать бездну ассоциаций, чтобы передать тебе непонятное: струи песка, колонны упругого дыма, всплески пламени… А ты идешь сквозь это, и все тяжелее давит в голове ELA – ключ и наездник, защита и погонщик.

Пробуждающаяся вселенная – это когда ты застреваешь между шестеренками чужой сущности. Личность идет пластами, рушится и ломается, строится заново. Там водовороты и целые течения из острых игл. Там самый настоящий ужас, в сравнении с которым убить ребенка – это сущая безделица.

Это – мои образы, и они никак не помогут Куарэ.

Когда я открыла глаза, над спящей Кэт остался только призрак – только информационная оболочка. Дым и пепел, сохраняющие общие очертания Анатоля.

– Терпеть не могу это зрелище, – вздохнула Мовчан, вертя в руках сигарету. Она виновато посмотрела на меня и спрятала белую палочку в карман. Сеть морщин на ее лице была глубока, как никогда.

Комната гудела. Приборы, упрятанные в стены, считали напряженность полей в медкабинете, и я чувствовала дрожь пальцев главы научного отдела: женщина предвкушала небольшой сольный этюд на клавиатуре своего терминала.

Гул и свечение медкабинета, колеблющееся марево в форме человека и доктор Мовчан, которой хочется курить и курить нельзя – все это было нереально. Методический семинар – реально. Звонок – реально. То, что завтра мне входить в класс, – тоже. И запах столовой, и сломанный сливной бачок в доме, и несданный отчет.

А это все – нет.

– Редкостный засранец этот директорский сынок.

– Он меня заменил.

– Да-а? – протянула Мовчан, явно думая о чем-то своем.

– Уже второй раз.

В кармане халата Мовчан пискнул наладонник.

– Что, прости? – отозвалась женщина почти минуту спустя. – Тут, понимаешь, какие-то интересные данные, я пойду…

Я покачала головой. Моей реакции не требовалось: Мовчан уже шла к себе, на ходу выдергивая из кармана магнитный ключ. Ключ за что-то там зацепился.

– Доктор Мовчан, – окликнула я.

– М?

Рассеянный взгляд человека, который уже мыслями где-то далеко. Знакомый взгляд. Ей не понравился Куарэ, но пока он был здесь, доктор играла совсем иную себя. Ну а сейчас – сейчас здесь я и только я.

– Почему вы поставили карантинный щит?

– А, это… – женщина нахмурилась, и я даже из другого конца комнаты ощутила укол страха. Ее страха. – Я, понимаешь, почему-то вдруг представила, что тут этот Ангел. Который действует, как человек. Как маньяк.

Она пожевала губу и снова посмотрела на свой планшет. Потом снова на меня.

– Я пойду. И извини еще раз. Ну, за… – она поднесла два пальца к губам, и я кивнула. Что тут еще сказать.

Пискнул замок, Мовчан ушла. Тахта была холодная, и тонкая подушка, больше похожая на кусок ткани, светилась белым. Я села, положила подушку себе на колени и принялась ждать.

До того, как дымно-пепельный силуэт снова наполнится плотью, оставалось несколько минут.

– Это… Это! Нить, и я словно внутри нити, а потом получилось так, как если бы отдельные жгутики внутри нитки расплелись, и я…

Анатоль задумался и вместо продолжения рассказа вернулся к тарелке. Вторая порция каши и тушеного мяса исчезала с пугающей скоростью.

– Потише, пожалуйста, – напомнила я ему в сорок шестой раз.

Он кивнул, прожевал и снова открыл рот. Рассказ о приключениях по ту сторону личности Кэт Новак затягивался. У мсье Куарэ оказалась фотографическая память и впечатляющий словарный запас. Он с легкостью расправлялся даже со сложнейшими ассоциациями, и я в первые же десять минут поняла, что завидую.

В столовой постоянно приходилось напоминать ему, что нужно вести себя тише, что есть учителя, которым не положено знать такие подробности, что есть ученики. Что его, в конце концов, отпустили ненадолго перекусить, а потом он должен вернуться и прочитать «Специальные процедуры содержания». «А у вас нет аудиокниги?» – вспомнила я насмешливый вопрос и хмурый ответный взгляд Мовчан. Я понимала доктора: вернувшийся из чужого микрокосма Куарэ получил сильнейший удар эйфории.

Поэтому когда женщина, глядя на меня, кивнула вслед уходящему Анатолю, я уже была готова вновь играть роль наставницы.

А вот к своей зависти – не готова.

И спать снова хотелось.

Ряды столов вокруг, огромные окна, невыветривающийся запах еды. Я сидела, сложив руки перед собой, и слушала – добавить мне было нечего, да и не нужно было добавлять. Некоторые моменты его рассказа откровенно пугали. Словно Куарэ читал мои мысли, посещал интернет-страницы в той же последовательности, что и я. Будто его кто-то впустил не в микрокосм Кэт Новак, а в мой микрокосм.

«Мы похожи. Просто нужно это принять и успокоиться».

– О, братюнь!

Я подняла голову. У столика стоял Джин Ким и весело улыбался Анатолю.

– Ю, привет.

– Как оно, ребра не болят после вчерашнего?

Анатоль покосился на меня и улыбнулся:

– Да нет, нормально.

– Славно подурковали, ага? – крякнул Ю, упирая руки в бока. Куарэ кивнул, дернув уголком рта. Видимо, слова «нормально» и «славно» все-таки не были точными.

– Да, это. Там такой угар был, когда вас двоих вызвали. Николь натянули безо всякого вазелина. Замдиректора была особенно горяча. Куда вас с Соней тягали-то хоть? – поинтересовался Джин Ким, подмигивая мне.

«Он заелся», – подумала я, изучая пятнышко соуса на воротнике спортивной куртки. Ю был невероятным грязнулей. Я перехватила вопросительный взгляд Куарэ и поняла, что со списком допусков он тоже не ознакомился.