Шоу для богатых - Фридрих Незнанский

Специфический запах спортивного зала, пол которого устлан пропитанными пылью матами, резкие горловые выкрики и тяжелые шлепки тушируемых тел. Кому-то, возможно, этого и не понять, однако для спецназовца, жизнь которого порой напрямую зависела от того, сколько времени он отдал подобным спортивным залам, все эти запахи и звуки ворошили в памяти нечто такое, что невозможно передать словами, включая в работу все навыки, приобретенные им на протяжении многих лет изнурительных тренировок. А если учесть еще и то, что за все это тебе платят вполне приличные деньги то картинка получалась привлекательная.

Короче говоря, сплошная фиеста, праздник жизни, который омрачала одна-единственная мысль — это всего лишь рабочая командировка, результаты которой ждут в «Глории». А ждать их, судя по всему, придется долго. По крайней мере, не одну неделю.

Работа с двумя группами, одну из которых еще недавно тащил на себе Крупенин, ни к чему не обязывающее общение с тренерами, которые давно работали с «Геркулесом», вечерами — горячий душ, чтобы смыть пот тренировок, изредка — чашка-другая хорошо заваренного зеленого чая, в котором хозяин клуба понимал толк, и… и, пожалуй, все. Никаких особых телодвижений или зацепок в поведении Аб-дураимова, которые могли бы навести на мысль, что убийство Стаса Крупенина как-то связано с его тренерской деятельностью в «Геркулесе». За всю неделю, что Агеев проработал в этом клубе, его хозяин только однажды упомянул имя Крупенина, да и то в ситуации, где его просто невозможно было не упомянуть. Перед тем как представить нового тренера группе, с которой должен был работать Агеев, Абдураимов горестно вздохнул и как бы вскользь произнес: «До тебя с ними парень один работал, толковый, в общем-то, рукопашник, кое-чему научил их, но… Короче, бери эту группу и постарайся продолжить ту же линию, которую начал Стас. Внезапная контратака и работа ногами». «А чего же он бросил их?» — состроил удивленную физиономию Агеев. Он хорошо запомнил, как покосился на него хозяин клуба, и негромко произнес: «Убили парня. Видимо грабануть кто-то захотел, ну и… Короче, чем-то тяжелым башку проломили».

После подобного ответа можно было бы сразу сворачивать свои монатки, но здраво рассудив, что иного ответа хозяин «Геркулеса» и дать не мог, Агеев принял группу, с которой работал Крупенин, решив, что утро вечера мудренее, и надо более серьезно прощупать «Геркулес» и геркулесовцев, прежде чем вынести окончательный вердикт.

Итак, неделя позади, а воз, как говорится, и поныне там.

… В этот день Агеев вернулся домой как обычно, в десять вечера, однако сразу же, как только открыл входную дверь и зажег свет в прихожей, он вдруг почувствовал что-то неладное. Что-то тревожное колыхнулось в груди и он замер на месте, готовый к любой неожиданности. Прислушался.

Однако квартира была наполнена устоявшейся вечерней тишиной, той самой тишиной, когда затихают дневные и вечерние звуки, а ночные еще не набрали свою полную силу, и он позволил себе немного расслабиться. Где-то в подсознании всколыхнулись островки памяти, и он понял, что заставило его насторожиться. Нечто подобное накатывало на него, спасая тем самым его жизнь, в давно забытых, казалось бы, рейдах по вражеской территории, когда он с разведгруппой проникал в какой-нибудь заброшенный дом заброшенного же горного аула и вдруг застывал на месте, кожей ощущая присутствие затаившегося в этом же доме человека. И это первобытное сверхчутье, воскресшее в нем генами давно забытых предков, ни разу не подвело его. Причем, бывало и такое, когда оставшиеся в засаде душманы уходили из дома за полчаса, а то и за час до появления гостей, оставив вместо себя коварные «растяжки», на которые точно также срабатывало чутье Агеева. В его голове вдруг начинала растекаться боль эта было самым верным, самым надежным признаком того, что шурави оставлен «подарок».

Примерно такая же боль напомнила о себе и в тот момент, когда он стоял в своей родной прихожей, раздумывая, что же могло насторожить его сейчас. В какой-то момент он даже подумал было, не поехала ли у него крыша от накопившейся усталости и того напряжения, в котором он пребывал все последнее время, и теперь уставший до чертиков мозг выдает на гора все, что было в далеком и недалеком прошлом. И тут же отогнал эту мысль. Уж слишком «живым» было то ощущение близкой опасности, которое настигло его на пороге собственной квартиры.

Пришла было «спасительная» мыслишка, что по его берлоге прошлись квартирные воры, однако и этот вариант вроде бы не клеился с действительностью. Не были нарушены врезные замки, да и наручные часы, довольно дорогой подарок от сотрудников «Глории» на его сорокалетие, лежали нетронутыми на тумбочке перед зеркалом в той же прихожей. И побывай в его квартирке бригада залетных воров…

М-да, вроде бы не похоже. Но тогда, что же еще?

Может, действительно кто-то решил пощупать его на вшивость, поджидая в собственном доме?

Не исключался и подобный вариант, тем более, что в разработке, которую он вел параллельно с отработкой коммерческого клуба «Геркулес», было задействовано столько московского криминала, что этого с лихвой хватило бы на десяток других дел. И если его подопечные каким-то образом вышли на его берлогу, что также не исключалось, то…

Остановившись мысленно на этой зацепке, Агеев попытался расслабиться и осторожными, беззвучными шажками двинулся на кухню. По пути заглянул в ванную комнату с туалетом, которые должны были остаться за его спиной, однако ни там, ни там его никто не поджидал и он, включив свет, уже более спокойно и раскованно переступил кухонный порожек.

Тишина и ни единого напоминания на возможную опасность. Даже перестал гудеть, надрываясь, мотор старенького холодильника, когда он вошел на кухню.

Агеев облегченно вздохнул.

Его многому научили в свое время, еще большие уроки преподала сама жизнь, и он хорошо знал, что если его и должны были поджидать незваные гости, то лучшего места, чем ванная комната с туалетом не найти, и он уже более раскованно прошел сначала в спальню, затем в «залу», хотя подкожное ощущение опасности все не покидало его.

Никого и ничего такого, что давало бы реальное осмысление этому чувству.

Ничего не понимая и уже по-настоящему начиная думать, не поехала ли у него крыша на пятом десятке лет, когда начинают сказываться те, порой просто нечеловеческие перегрузки, которыми он сполна наелся в горячих точках планеты, он заставил себя успокоиться, не спеша переоделся и снова прошел на кухню. Достал из холодильника початую бутылку водки, бутылку минеральной воды, наполнил рюмку.

Есть не хотелось, и он запил водку холодными бульками «Нарзана», отчего в голове сразу же просветлело и теперь можно было более спокойно проанализировать то чувство опасности, которое, казалось, он уже забыл давным-давно.

Однако кухонный натюрморт к подобным размышлениям не располагал, и Агеев, прихватив со стола бутылки с рюмкой, прошел в большую комнату. Включил телевизор и почти упал в глубокое кожаное кресло, в котором любил и телевизор посмотреть, и кроссворды поразгадывать. Практически по всем каналам шла мешанина из многосерийной телевизионной галиматьи, смотреть которую невозможно было, не заглотнув предварительно стакан водки, и Агеев, обреченно вздохнув, потянулся рукой за бутылкой.

И в этот момент его будто кольнуло что-то.

Это уже не было тем самым «сдвигом по фазе», на который хотелось бы списать то тревожное состояние, которое не покидало его все это время, и он попытался осознать, что же на этот раз насторожило его.

Поставил ополовиненную бутылку рядом с креслом и прошелся глазами, по небольшой «стенке», заделанной под красное дерево, где в одном из ящичков хранились его документы. И скривился невольно, едва не застонав.

Один из ящиков «стенки» был слегка выдвинут, чего не могло быть по определению. Во-первых, он не допускал подобной неряшливости, а во-вторых, он прекрасно помнил, как, протирая влажной тряпочкой лицевую сторону «стенки», он сначала поплотнее задвинул все ящики и только после этого стал наводить глянец.

— А ты говоришь, в баню пойдем, — пробурчал Агеев и невольно покосился на открытую дверь, которая вела в прихожую.

Никого! Впрочем, иного и быть не могло.

Поставив рюмку рядом с бутылкой, он поднялся с кресла и очень аккуратно, стараясь не касаться пальцами лицевой поверхности и ручек, выдвинул ящик.

Да, теперь он уже не сомневался, что во время его отсутствия в квартире побывал кто-то весьма любопытный, которого интересовала именно эта «стенка». Знать бы только, чем был вызван подобный интерес?

По крайней мере, никто ничего не украл, даже порядок разложенных в ящичке носков, футболок и трусов оставался прежним, и все-таки Агеев не мог не заметить, что по донышку ящика пошарила рука незнакомца.