Чёрный стерх - Эдуард Геворкян

В Москве еще ночь.

Он стоял, прижавшись к монументальной стене, что возвышалась напротив дядиных окон. Может, все это померещилось ему здесь, у стены, и ничего _н_а_ _с_а_м_о_м_ _д_е_л_е_ не было? Ну, по терял сознание, его никто не заметил, а дождь привел в чувство. Просто заболел, резко подскочила температура, начался бред... Надо скорее бежать в дом!

Но он не мог сделать первый шаг. Ему было страшно. Он не знал, чего боится больше - не застать дядю дома или наоборот? Вдруг войдет он в дом и увидит, как дядя спокойненько пьет чай или лается с тетей? Вот это почему-то пугало больше всего. Тогда придется всю жизнь гадать, какой дядя остался _т_а_м_, а какой _з_д_е_с_ь_? И если вдруг некто, очень похожий на дядю и ничем неотличимый от дяди, действительно окажется дома, то он, Аршак, навсегда усомнится во всех, даже в матери. Кто знает, где она крутит педали? И где крутит педали он, Аршак?..

Дождь иссяк. Ветер мгновенно разогнал тучи, в лужах многократно высветилась луна.

Издалека послышался рев моторов. Вдоль стены промчались мотоциклисты и круто развернувшись, затормозили. Десяток крепких парней и двоюродная сестра Клара составили машины в многолучевую звезду.

- Ты почему ночью не спишь, родственник? - весело спросила Клара.

Аршак пожал плечами, сделав на лице что-то вроде улыбки.

- Без своей тусовки все в лом?

Не отвечая, Аршак побежал к мосткам. Клара присела перед мотоциклом и озабоченно подергала проводок.

Прямо в одежде Аршак бухнулся в воду, упал на колени и, по горло в белых хлопьях, стал шарить по склизкому дну.

Стекло нашлось сразу. Выскочил из воды, сбросил мокрые кроссовки и побрел к ночным мотоциклистам. Навязчивая мысль о том, что надо куда-то спешить, не шла из головы. Осколок аэндорского зеркала он крепко зажал в кулаке.

Подошел к Кларе. Скрипачка сосредоточенно разглядывала свечу. Вкрутила на место и, хмыкнув, уселась на машину.

Аршак мучительно, до головной боли пытался вспомнить какие-то важные слова, но перед ним всплывало только идиотски-блаженное лицо дяди - "выпусти птицу, выпусти птицу..." И он вспомнил все!

СИМВОЛ

Вспомнил место - пустырь он видел, когда помогал соседям переезжать. Он знал - это здесь, неподалеку. И птица там!

- Это кто, твой родственник? - спросил Клару высокий и невероятно плечистый парень.

- Родственник, - протянула она.

- А эти вот - тоже родственники? - и парень ткнул пальцем Аршаку за спину.

Аршак повернул голову и обмер. Словно вылезшие из стены, а взяться больше было неоткуда было, шли к ним Кошкодав-Ракоед, хищно шевеливший усами, Лысый, возбужденно потирающий руки, а за ними толпою много всяких - серых, невзрачных, но очень неприятных.

- Молодец! - просипел Кошкодав-Ракоед. - Давай сюда!

- Только спокойно, - встрял Лысый, но Кошкодав отмахнулся, его трясло от нетерпения.

- Отдай! - и он больно вывернул Аршаку ухо.

Аршак вскрикнул.

- Не понял? - удивился парень и оттолкнул Кошкодава. - Здесь я командую. И обижать маленьких нехорошо. Взрослые люди, не стыдно?..

- Пшел отсюда, сопляк! - взвизгнул Лысый и подскочил к парню, но в тот же миг, охнув, сложился пополам.

- Зеркало здесь! - вскричал Кошкодав-Ракоед, и те, что маячили сзади, надвинулись с угрожающим гулом.

- Ой, не могу! - весело сказал парень. - Дяденьки расхулиганились. Дяденькам плохо. Ребята, надо помочь! Первыми не бить!

В воздухе засвистели цепи, сверкнули кастеты. Аршак замер в предвкушении большого мордобития. Запустил руку за пазуху и с восторгом нащупал гладкую рукоять. Но незваные гости вдруг бросились врассыпную, и Аршак понял, что надо спешить, иначе его подстерегут в подъезде, на улице, во сне...

И никакое самое истребительное оружие в мире ему не поможет.

Он вскочил на заднее сидение машины.

- Гони!

И Клара рванула!

Они неслись по ночной Москве, а за ними растянулась экскортом цепочка мотоциклистов. Время от времени в рев моторов вплетались милицейские трели, уличные фонари сливались в полосы, иногда машину подбрасывало на неровностях, и они летели, летели...

Аршак показывал куда сворачивать. Оглянулся, и ему показалось, что от стен и витрин, киосков и памятников срывались плоские тени и, сбиваясь в стаи, несутся за ним корявыми скачками сквозь редких прохожих и столбы.

Тогда он выхватил пистолет и начал с упоением палить в скопище теней. Пули чиркали о стены, цокали по проводам, рассыпаясь фонтанчиками однокопеечных монет. Аршак этого, конечно, не мог заметить и жал на курок, пока не расстрелял всю обойму.

Наконец они свернули к новостройкам и затормозили у большого пустыря.

Аршак соскочил, растерянно озираясь - он не помнил, в каком доме живут старик со старухой, где птица в клетке.

Впереди желтел тусклый огонь.

- Туда! - крикнул Аршак, но Клара помотала головой.

- Разобьемся.

Аршак бросил ненужный пистолет и побежал. Он спотыкался о камни, босые ноги цеплялись за невесть откуда взявшуюся колючую проволоку. Далеко позади кто-то топал. Он боялся оглянуться, зная наверняка, что увидит до отвращения знакомое усатое лицо или лысину или даже дядю, он бежал, и вскоре топот стих.

Здесь прокладывали трубопровод. Несколько рабочих сгрудились у земляной кучи, побросав лопаты. Рядом трещал и стрелял искрами костер.

- Да какая это на хрен индюшка? - сказал кто-то из рабочих.

- Ну, и не гусь, - отозвался другой.

Аршак проскользнул между ними и увидел...

Большая черная птица с длинными, но словно грубо скрученными ногами копошилась огромным пауком в земляной куче у ямы. Увидев Аршака, она с трудом подняла длинную шею и издала тоскливый долгий скрип.

- Во измордовали птицу, - проговорил рабочий в светлой спецовке и выругался. - Черная какая! Вроде я такую белую видел...

- В таком воздухе да не почернеть! Откуда она взялась?

- Выбросил кто-то. Она из окна вымахнула, чуть не в лепешку!

- Звери, ну, чисто звери! Ну, зажарили бы хоть или сварили...

- Может сама вылетела?

- А чего же хозяева, дренть, не суетятся, сколько уже времени она здесь мается?

Черный стерх жалобно пискнул и, перевалившись с одной искалеченной ноги на другую, упал к ногам Аршака. Он взял птицу в руки. Не оглядываясь, пошел к костру. "Огонь, вот он - огонь!" шепнул чей-то голос, и тут же другой, прямо в голове, скороговоркой:" Не делай глупости, не делай глупости, это последний кусок аэндорского зеркала, все, что осталось, больше нигде нет, ни в каких мирах...". Он чувствовал, что надо торопиться, те приближаются.

Секунду поколебавшись, достал из кармана темное стекло и бросил в огонь.

Перед ним с тихим шипением встала радужная пелена, в ней он увидел себя, ростом с дом, рабочих, уставившихся недоуменно в эту картину, они тоже выглядели великанами в аэндорском зеркале, и блеклые, стремительно приближающиеся силуэты...