Земля: долгий путь вокруг - Юэн Макгрегор

Чарли: Мы двинулись в путь колонной и на протяжении примерно двух часов от Праги до границы со Словакией ехали за полноприводными «Mitsubishi» Расса и Дэвида, сделав остановку у цистерцианского монастыря в Седлеце, пригороде Кутна-Горы, чтобы осмотреть часовню Всех Святых. Построена она в пятнадцатом веке и известна как костница, оссуарий или «Beinhaus» (последнее типично прагматичное немецкое слово означает «дом костей», поскольку в этом омерзительном месте хранятся скелеты более сорока тысяч человек). В конце тринадцатого века король Богемии Отакар II послал с дипломатической миссией в Святую Землю местного аббата Седлеце Генриха. Тот привез немного земли с Голгофы, холма в форме черепа, где, как считается, был распят Христос. Разбросав ее по монастырскому кладбищу, он тем самым превратил его в самое желанное место для погребения в Центральной Европе. Последовавшие эпидемии чумы в четырнадцатом столетии, гуситские войны в начале пятнадцатого, плюс повышенный спрос на похоронные участки со стороны сколотивших огромное состояние на местных серебряных рудниках богачей привели к тому, что кладбище заполнили десятки тысяч могил, в результате чего неизбежно начали скапливаться кости. Во время одной лишь эпидемии чумы в 1318 году в Седлеце было погребено более тринадцати тысяч человек.

В начале пятнадцатого века посреди кладбища построили церковь, и одному полуслепому цистерцианскому монаху поручили собрать и сложить в часовне подле нее выкопанные из первых могил кости. Затем, в 1870 году, местный резчик Франтишек Ринт начал превращать эти кости в мрачнейшие произведения искусства. Пик его творения — люстра, полностью собранная из человеческого скелета. По углам часовни висят огромные конструкции из костей — сделанные в форме колоколов. Также там есть герб и другие отвратительные украшения, сделанные все из того же материала.

Юэн: Возможно, тут сыграло свою роль то, что я слушал в шлемофоне Вагнера, пока мы мчались к Седлеце через разрозненные чешские городки по мощеным дорогам и бульварам, усаженным ровными рядами деревьев со все еще голыми после зимы ветвями. Но так или иначе, когда мы ходили по часовне в своей мотоциклетной экипировке, с изумлением разглядывая ее зловещее убранство, я все никак не мог решить, прекрасно оно или же возмутительно.

Чарли заявил:

— А что, идея весьма неплоха. Вместо того, чтобы позволить этим костям просто превратиться в труху, им нашли такое вот оригинальное применение. Своего рода уважение к давно умершим людям. Туристы заходят сюда, улыбаются и думают: «Ах, это просто невероятно». Здорово, что это место полнится духами всех тех людей, которые покоятся здесь.

Но я подумал, что все-таки жутко, что все это — и свисающее с люстр подобие рождественских украшений, и изваяния на стенах, и даже надписи — сделано из человеческих костей. Черепов, челюстных костей, зубов, фаланг пальцев, тазовых костей, лопаток, плечевых костей и множества бедренных костей. Это самое отвратительное и ужасное место из всех, где я когда-либо бывал, но в то же время оно все-таки не лишено некоторой живописности — и даже слегка безвкусно. Не знаю почему, но все это выглядело немного попсово, хоть и было сделано из человеческих костей.

А вообще-то неважно, что мы подумали. Неизвестно, что хуже — просто сваливать кости покойников на задворках или же изготовлять из них некое подобие украшений. Но, с другой стороны, это были украшения из людей. Та часовенка была просто воплощенной мечтой серийного убийцы. И аппетит у меня после экскурсии здорово испортился.

Чарли: После Костехранилища мы расстались с Рассом и Дэвидом и дальше поехали только с Клаудио, который очень нервничал, впервые сев на большой BMW, однако в итоге оказался просто прирожденным байкером. Его уже не смущало отсутствие прав: парень помчался вперед, как ракета. Только мы его и видели.

Мы остановились пообедать на картинно красивой средневековой площади, выглядевшей словно декорация. Мы прогуливались по ней, разглядывая разрисованные витрины магазинов, торговые палатки и чудесный фонтан в центре, а Клаудио в это время спокойно нас снимал. За несколько минут мы совершенно поладили.

И облегченно вздохнули: похоже с оператором осложнений не будет.

От площади мы несколько часов ехали по долине вдоль реки, в обрамлении скалистых обрывов, причем то и дело попадались заброшенные заводы и фабрики, пока не начали подъем к пещерам Пунква. Это было в долине Пусты-Жлеб, что в Моравском карсте, дикой горной местности к северу от Брно. Этот район, в котором находится более тысячи пещер, занесен в список объектов Всемирного Наследия. Только ради того, чтобы увидеть эти пещеры, уже стоит посетить Чехию. Это действительно что-то!

Мы запрыгнули в лодку и заплыли в пещеры, когда там уже не было посетителей, так как приехали мы довольно поздно. Около часа мы исследовали лабиринт сталагмитов и сталактитов, постоянно споря, которые из них свисают с потолка, а которые растут с земли. Потрясающее, скажу вам, по масштабам и красоте место. Пока гид разъяснял, что этим пещерам триста миллионов лет и что сталагмиты за тридцать лет вырастают на один миллиметр, мы забрались глубоко внутрь горы, двигаясь по узким коридорам в скальных породах, а затем вышли на небольшую тропинку и спустились в совершенно невообразимое ущелье. Оно было огромным, сплошь поросшим зеленым мхом и водорослями, а кое-где даже лежал снег — потому что там был свой особый микроклимат. Поодаль справа из скалы вытекала река, постепенно превращаясь в довольно крупное озерцо. Пейзаж просто изумительный, словно кадр из «Властелина колец», или, как сказал Юэн, «картинка, как в заднице у Джаббы Хатта»[3]. Мы молча созерцали пейзаж несколько минут, обнявшись, совершенно зачарованные, впитывая в себя это чудо.

Высота ущелья составляет сто тридцать пять метров, а ширина — около ста восьмидесяти метров, и оно почти смыкается — свет проникает лишь через небольшую щель на самом верху, обрамленную соснами, силуэты которых вырисовываются на фоне неба. Легенда гласит, что как-то давно по скалам над ущельем проходили злая мачеха и два ее пасынка. Ребятам надоела ее вечная ругань, они подвели мачеху к краю пропасти и — в то время как она продолжала распекать пасынков — схватили и сбросили вниз. С тех пор ущелье и называется бездной Мачехи.

Мы переночевали в местной гостинице в деревушке, а затем, проехавшись по местности, напомнившей Юэну Пертшир, мы встретились на словацкой границе с группой поддержки. «Mitsubishi Shogun» Дэвида и пикап «Mitsubishi» Расса — теперь окрещенные Воин и Зверь — уже стояли возле здания таможни. Мы даже не успели слезть с мотоциклов, как к нам подбежал Расс.