Феникс (СИ) - Колышкин Владимир Евгеньевич

   - Угу. - Муж Инги победоносно взглянул на конфидента. После чего затушил докуренную сигарету в пепельнице, словно раздавил гадкое насекомое. - Ну, потом начались события, которые вынесли на поверхность этого выскочку, Адама Голощекова, и уже стало не до вас

   Георгий облегченно вздохнул.

   - Н-да... Но самое забавное в этой истории не это. - Бородач выдержал драматическую паузу, как в телевизионной игре на миллион, паузу, от которой можно было упасть в обморок от недостатка кислорода. - Самое забавное здесь то, что приказ о вашей ликвидации не был отменен.

   Георгий весь замерз, словно голый вышел на мороз.

   - Это какой-то идиотизм... махровый вздор! - Художник от возмущения с трудом подбирал слова. - Уже прошло черт знает сколько лет, целое поколение сменилось... Уже многих и на свете-то нет, из прежнего правительства, кто отдавал преступные приказы!..

   ...- Но я-то еще существую! - злобно прошипел Ланард. - Или вы полагаете, что слово офицера, офицерская честь уже ничего не значат?!

   - Послушайте, вы пьяны...

   - Но заметьте, веду себя цивилизованно.

   - Мне действительно повезло, - сказал Георгий.

   В комнатке с гробом кто-то ухал все громче и громче и, наконец, замолчал после долгого протяжного стона. Заскрипели пружины кровати, из комнаты вышла и направилась в ванную тощая рыжая девица в одной комбинации на голое тело.

   Притончик еще тот, подумал Георгий, сгорая от стыда. Сборище психопатов и развратником. Он встал с дивана, выискивая глазами Ингу, с намерением дать понять ей, что уходит. "Мужней жены" нигде видно не было, и он вновь один пересек гостиную, стараясь ни на кого не глядеть и держать голову прямо. Тут, возле двери, ведущей в коридор, они его и поймали.

   Марго и Инга схватили гостя под локотки с двух сторон и, несмотря на неудовольствие, выражаемое им, потащили его к столу. Их энергичными стараниями он был посажен за стол, после чего они стали усиленно его кормить и поить. А, черт с ними, все равно идти рано, подумал Георгий, когда тепло от выпитых подряд двух рюмок водки разлилось по телу. Горячая нога Инги прижалась к его ноге, и ему стало совсем хорошо.

   Из комнаты с гробом вышел, пошатываясь, некий типус лет сорока отроду, с брюшком. Он был небрит и неопрятен. Весь его наряд состоял из черной майки с фотопортретом Адама Голощекова и легкомысленных трусов типа "бермуды", спускавшихся ниже колен. Огладив брюшко и пегие свои волосы, тип уселся за стол, к счастью, за противоположный от Георга край.

   - А, Кодя! проснулся, филин ты наш!.. - заржал человек с лошадиным лицом, бросая гитару, музыкально загудевшую от удара. - Ты всегда так ухаешь?

   - Нет... - тряхнул пегими патлами новый персонаж этого паноптикума, наливая себе в рюмку прозрачной жидкости из импортной бутылки, - только когда... воспаряю на крыльях любви... хы-гы-гы... глоп-глоп... уф! - Он шумными глотками выпил рюмку и с урчащим мяуканьем отправил в рот сочный, отливающий жемчужным блеском кусок семги.

   - Вот погоди, узнает про эти твои воспарения разлюбезная твоя Лариса, она те крылышки-то обкорнает... - шутливо пригрозил гитарист длинным кривым пальцем.

   - У! мегера... - поморщился тип и тоже погрозил пальцем - толстой волосатой сосиской. - Ты смотри... ты человек божий или хрен в рогоже?..

   - Ну ты, беспарточный... - заржал гитарист, опять хватая гитару, и дребезжаще брякнул басовой струной в до-мажорной тональности.

   Рыжая девица вышла из ванной, вновь продефилировала под носом у гостей в своей черной комбинации, скрылась в гробовой комнате, через малое время вышла оттуда и уселась на диване против стола. Она посмотрела на Георгия пристальным птичьим взглядом. Левый уголок ее тонкогубого рта то ли презрительно, то ли иронически приподнялся и стал подрагивать. Рыжая закурила черную сигарету "More" и весьма демонстративно закинула ногу на ногу (довольно-таки стройную). Георгий спокойно оглядел ее с тем же вызовом, отметил, что рыжая надела трусики, но бюстгальтер не нашла или вообще его не носила, по причине почти полного отсутствия бюста. Поглядев на девицу вторично, Георгий понял, что ошибся: на рыжей была надета не комбинация, а новомодное платье, которое, впрочем, ничем от нижнего белья не отличалось. "Рыжие бабы блудливы как козы", - изрек он про себя избитую истину.

   2

   - Георг, - обратилась к своему новому гостю хозяйка салона, - хороши ли ваши картины? Господа, он художник... Мне так хотелось бы их увидеть!

   - Приходите на выставку в цех номер 5 завода им. "Ш". кое-что увидите, - ответил художник.

   - О, так у вас выставка? Персональная?

   - К сожалению, нет, баронесса... Это очень трудно устроить. Нужны связи, нужны деньги...

   - Вот что, голубчик мой, вы как-нибудь на днях со мной свяжитесь, я попытаюсь вам помочь, - покровительственным тоном произнесла Марго, и неизвестно откуда достав, протянула Георгу глянцевую картонку. - Вот моя визитка.

   - Премного благодарны, - грубоватым голосом нигилиста Базарова ответствовал художник.

   - А вы какой жанр предпочитаете? - продолжала спрашивать хозяйка, не обращая внимание на тон собеседника, занеся его, как человека искусства, в разряд enfant terrible - озорников, которым прощается многое.

   - У него отличные женские портреты выставлены, - ответила за художника Инга, - мне очень понравились. Мы, кстати на этой выставке и познакомились... И он обещал написать мой портрет, так ведь, Георг?

   - Обязательно напишу... в обнаженном виде, - сказал Георгий, с вызовом посмотрев на бородача.

   - Тогда уж и мой напишите, - сказала Марго, всерьёз возбуждаясь, даже покраснела.

   Другие дамы тоже пожелали иметь свои портреты кисти Георга Колосова.