О сладких грёзах и горьких зельях (СИ) - Чернышова Алиса

— Нет, — я заставила себя улыбнуться. — Нет, я просто запамятовала. Простите мою забывчивость, пожалуйста, и проходите.

Колдун пару мгновений разглядывал меня, будто впервые увидел, а после бегло осмотрелся и снял шляпу с перчатками, небрежным жестом бросая их своему бесу-слуге. Это он хорошо придумал: у меня специально обученной прислуги на такой случай не водились. На деловые встречи я сюда никогда никого не приглашала, а приятели мои не были особенно озабочены этикетом и сами справлялись со своим гардеробом.

Поймав снова на себе задумчивый взгляд, я мельком глянула на своё отражение в одном из множества зеркал, расставленных по дому в хорошо продуманном и будто бы случайном порядке. Ну да, домашняя одежда, сшитая специально под хвостатую изменённую, должна была выглядеть необычно (и неприлично) в его глазах. Рано или поздно, разумеется, в уличную моду войдут и свободные недлинные туники без рукавов, прикрывающие прорезь для хвоста, но дарующие ему полную свободу движений, и облегающие штаны из хорошо тянущейся ткани, и мягкие сапожки с ровной, чуть пружинящей подошвой, что гасит звуки. Но пока что лишь самые смелые модницы позволяют себе выходить на улицу в брюках, так что меняться ещё моде и меняться.

Когда лорд Саннар зашёл в гостиную следом за мной, там повисла буквально звенящая тишина. От взглядов присутствующих стена за его спиной задымилась, но на лице колдуна не дрогнул ни единый мускул.

— Моё почтение присутствующим, — он кивнул с умеренной светской приветливостью. — Радостно видеть вас всех здесь.

На лицах ребят было крупными буквами написано, насколько сильно они колдуну рады. Вэл снова начал зло бить хвостом — неудивительно, если разобраться. Он старый, как и я, застал то время, когда этот вот конкретный колдунишка был нашей проблемой номер один. Ну или, если рассчитывать объективно, то номер четыре: после Императора, которого мы пытались свергнуть, главы Чистильщиков, который обожал сдирать с изменённых кожу просто потому, что солнце встало, и генерала Тайной Полиции, склонного время от времени сжигать подчистую деревни или маленькие города, где кто-либо осмеливался скрывать нам подобных от правосудия.

За Саннаром, надо отдать ему должное, таких художеств не водилось (или, как минимум, он на них не попадался). Тем не менее, он служил системе, которая одобряла подобные методы, участвовал в битвах и тренировал колдунов, чтобы убивать нас. Опять же, изо всего перечисленного выше списка славных личностей он один не только вовремя сбежал с тонущего корабля, но и сохранил за собой титулы, должность и немалую власть. Официально считалось, что причина такого решения пришедшего нового Императора — попытка замириться с колдовской аристократией. Что именно лорд Саннар сделал такого, чтобы выбирать его для этих целей, остаётся для меня загадкой по сей день: Анто, он же предыдущий Император, не пожелал объяснять мне причины такого решения. К сожалению.

Так или иначе, у многих наших, особенно тех, кто постарше, на колдуна был не то что зуб, а много-много зубов, оскаленных притом.

— Лорд Саннар тоже приглашён, — пояснила я быстро, отмечая, как округляются у ребят глаза.

Зря я это сделала. Как есть зря. Нужно было его прогнать, разумеется — для блага нас обоих. Мы ведь больше не в наваждении, где нет никого, кроме нас двоих! И тут, в реальности, всё очень и очень сложно…

— Мы тоже рады вас видеть, лорд Саннар, — светски улыбнулась Джин, натренированная постоянным общением с колдуном по работе. Это послужило сигналом — ребята отмёрзли и принялись бурчать нечто, что при наличии фантазии можно было бы посчитать приветствием. Между тем, Саннар обежал быстрым взглядом комнату, на миг задержавшись на парящем в воздухе иллюзорном младенце. В его взгляде не было удивления — значит, точно знал, куда идёт и зачем. Он достал откуда-то из множества потайных кармашков, без которых не обходились никакие колдовские балахоны, небольшую бархатную коробочку, и положил её в горку к другим подаркам. Остальные дары, включавшие в себя отравленные кинжалы, зачарованную маску, позволяющую примерять чужое обличье, злосчастные доспехи и прочие вещи такого рода он осмотрел крайне внимательно, но от комментариев воздержался.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Это он мудро поступил.

— Какого ангела? — всё же разродился Вэл. — При всём моём уважении, которого нет и в помине: что тут забыл колдун?

— При всём моём уважении — которого могло бы быть и больше, пожалуй — в этой стране провозглашено равенство между колдунами и изменёнными, насколько мне известно, — выдал лорд Саннар. — Почему же здесь не место колдунам? Или равенство, как это зачастую бывает, работает весьма выборочно? То есть, если мы не принимаем изменённых — это расизм, а вот если они не принимают нас, то всё в порядке?

— Да как ты смеешь? — Вэл раздул ноздри. — После всего, что было…

— Много чего было, — холодно отозвался Саннар. — С обеих сторон. Война была, например. Но она уже закончилась, нет?

Нет. Наверное… как минимум, не в головах.

— Довольно, — попросила я. — Это праздник в честь моей дочери. Просто… просто хватит об этом. Пожалуйста.

Возможно, в моём голосе было слишком много чувств, которые я не пожелала скрывать. Возможно, я действительно смертельно устала таскать за собой повсюду эту войну и это прошлое. А возможно, в чём-то колдун, которого мне не стоило впускать ни в дом, ни в сердце, был прав. Некогда изменённые сплотились в попытке выжить, очень чётко разделили себя и людей. Тогда это казалось верным решением: отдельные учебные заведения, отдельная община с собственной иерархией, взаимовыручка и поддержка (куда же без них-то?). Вместе легче противодействовать врагу, вместе веселее, себе подобные поймут лучше… И вот теперь так выходит, что я пригласила на праздник всех своих друзей. Среди которых ни одного человека.

Не сказать, что мы озлобились без причины. Не сказать, что ненависть возникла на пустом месте. Но война… она ведь кончилась, да?..

— Кхм, — сказал Вил. — А я вот всё хотел спросить у вас, лорд Саннар, и всё забываю. Чем дело кончилось с той экспериментальной защитой для учеников Академии Чернокнижия? Одно время об этом много говорили, но потом как-то умолкли.

— О да, мне тоже интересно! — оживилась Джин.

Уж не сговорились ли они?

— О, результат был, и ещё какой, — сказал Саннар с убийственной серьёзностью. — Таракан Винсент, символ факультета теоретиков, заработал несварение. И перестал пролазить в двери.

Все присутствующие — каюсь, даже я — вытаращились на колдуна в шоке. Он что… пошутил?

— Таракан Винсент? — переспросил кто-то почти жалобно.

— О, сразу видно, что вы не учились в Академии Чернокнижия, — усмехнулась Джин задорно. — Винс — это же наше всё! Символ на века! Как он там, бедняжка?

— После того, как неведомым образом пробрался в комнату безопасности и сожрал ядро защиты? Полагаю, жить будет. Смею заверить, он теперь отлично защищён. Не зря колдуны год трудились над этим ядром! Проверка произошла сразу, впрочем. Когда преподаватели обнаружили, что случилось, они предсказуемо попытались уничтожить Винсента…

— И?

— И зря. Потом у бедняжки несколько дней было несварение.

Этого мы уже не выдержали — расхохотались.

Таким образом, таракан Винсент спас вечер. Нет, неловкость никуда не делась, но слегка сгладилась. Разговор перешёл на остальные символы факультетов, коими были: паук Жорж у практиков, скелет Коко у лекарей, кэльпи Эи у нежитеведов и кот Эдвард у некромантов. Саннар отлично знал историю и, надо отдать ему должное, умел её рассказывать. Потом ребята выпили, и выпили ещё… взялись, кажется, мерить доспехи… сломали колонну… Вэл захотел добавки и приволок из кухни всё съедобное, что нашёл (то есть всё, что там было — нюх, особенно на съестное, у этого красавца идеальный)… Потом было что-то ещё, но я, каюсь, просто задремала в кресле, чувствуя себя на удивление защищённой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Странный получился вечер.