Хождение по катынским мифам - Анатолий Терещенко

Крупные части находились в варшавской цитадели. Они рвались защищать столицу, но предатели польского народа готовили сдачу врагу цитадели вместе с войсками, складами оружия, боеприпасами и продовольствием. На главных воротах крепости стояли патрули — офицеры, никого не выпускавшие в город.

А 24 сентября 1939 года Варшава выбросила белый флаг…».

Но вот что интересно, в некоторых средствах массовой информации за рубежом польские журналисты и политики того периода стали…упрекать руководство СССР, что оно не среагировало соответствующим образом — не защитило Польшу. Поздно пришло осознание опасности, поэтому причем тут Советская Россия?! Она предлагала помощь Польше, но барышня была слишком разборчива, а время шло, а потом и совсем ушло…

Руководители Англии и Франции в этот тяжелый для Польши период повели себя трусливо и подло. Они то предлагали созвать конференцию по событиям в Польше, то искали пути умиротворения Германии, а вот о конкретных действиях в оказании обещанной экономической и военной помощи стране-жертве агрессии почему-то упорно молчали.

В то же время давайте представим, если бы Франция и Англия сразу же после польской авантюры гитлеровцев объявили войну Третьему рейху и начали хоть как-то действовать, то от Второй мировой войны человечество было бы наверняка избавлено и нацизм был бы задавлен в своём логове на относительно ранней стадии, что не позволило бы ему совершить тех злодеяний в последующем, которые он совершил.

По оценке многих военных деятелей и историков, французская армия, находившаяся почти в соприкосновении с немецкими частями, состоящими практически из охранных подразделений, могла легко взломать оборону гитлеровцев в первые же дни сентября 1939 года.

Это обстоятельство заставило бы Гитлера снять часть войск с польского фронта и бросить их на запад и, таким образом, поставило бы Германию под угрозу поражения, так как Третий рейх был бы зажат в тисках между Францией и Польшей. С севера бы ударили британцы, и на гитлеровской Германии была бы быстро поставлена жирная точка.

Однако в истории отсутствует сослагательное наклонение, и события в мире стали развиваться по другому сценарию, написанному Адольфом Гитлером с его далеко идущим планом — покорения Советского Союза в ходе блицкрига по плану «Барбаросса».

Следует заметить, что в своих беседах с венгерскими друзьями глава Абвера адмирал Канарис ещё в предвоенные годы пророчески предостерегал, что Германии хотя бы из инстинкта самосохранения ни в коем случае нельзя пускаться в военные авантюры. Любая война таит в себе опасность — разрастись в мировой конфликт, и в нем Германия не имеет шансов остаться победительницей.

А осенью 1939 года после окончания войны с Польшей своему мадьярскому другу глава Абвера заметил:

«Знаешь, мы уже проиграли войну».

Он знал, что говорил.

Тем временем немцы продолжали громить польскую армию, стремительно приближаясь к польской столице. И уже 5 сентября 1939 года из Варшавы спешно выехало в полном составе польское правительство.

А через двое суток её покинул и главнокомандующий Э. Рыдз-Смиглы, который во время заигрывания с Гитлером планировал войти в Москву с доблестными войсками вермахта и участвовать в параде победы над разгромленными русскими.

Ставка сначала обосновалась в Бресте, с 10-го сентября — во Владимир-Волынском (на Волыни), с 13-го сентября — в Млынове (близ города Дубно на Ровенщине), а с 15-го сентября — в Коломые (на Станиславщине — ныне Ивано-Франковская область).

17 сентября польское правительство фактически бросило народ на произвол судьбы и позорно бежало за границу, что усилило хаос и, естественно, подорвало моральный дух и боеготовность польских войск.

Многие военные так отзывались о своих руководителях: в Польше сейчас пора политической шизофрении и командирской повальной трусости.

А через некоторое время началась и дезорганизация высшего командования. Так вышестоящие штабы потеряли связь и нити управления с воюющими армиями и крупными частями. Отсутствовала информация о продвижении неприятельских войск и своих потерях.

И всё же именно всеохватная трусость правительственных чиновников и верховного военного командования за свою жизнь сыграли главную роль в молниеносном поражении Польши.

Храбрец избегает опасности, — говорил Д. Дидро, — а трус, безрассудный и беззащитный, устремляется к пропасти, которой не замечает из-за страха; таким образом, он спешит навстречу несчастью, которое, может быть, ему и не предназначалось.

И всё же, как во всякой войне, обороняющиеся простые солдаты и офицеры проявляли примеры героизма, порой фанатичного. Как если именно не такой формой проявления мужества и патриотизма объяснить неединичные случаи, когда польские кавалеристы, вооруженные только пиками и саблями бросались в атаки на фашистские танки, бронетранспортеры, идущие впереди пехоты.

Отмечались случаи, когда с патриотическими песнями шли солдаты и офицеры в пешем строю на неприятеля под огненные струи пулемётов с его стороны. Самоотверженность поляков порой поражала немцев и приводила их в замешательство. Но всё это было эпизодами стойкости, уничтожающейся навалом большей и грубой силы.

В данном случае — сильный попирал мораль. Слабого мораль успокаивала и ласкала. Она придавала ему силу, но эта сила всегда была, к сожалению, виртуальной.

Вот как об этом писал в книге «Бронированный кулак вермахта» офицер генерального штаба гитлеровской армии Ф. Меллентин:

«С самого начала наступления мы имели полное господство в воздухе, вследствие чего развертывание польской армии было сильно затруднено…

Лучшими из польских соединений, несомненно, были кавалерийские бригады, которые сражались с изумительной храбростью; были даже случаи, когда они с шашками наголо атаковали наши танки.

Но вся эта храбрость…не могла компенсировать недостаток современного оружия и отсутствие серьёзной тактической подготовки».

В середине сентября германские войска подошли к Варшаве. 19 сентября командующий 8-й армии вермахта отдал приказ о подготовке штурма города.

20 сентября Геринг выделил на помощь немецкому наземному воинству, готовящемуся штурмовать польскую столицу, 620 самолётов, а на следующий день приказал сосредоточить против города основные силы 1-го и 4-го воздушных флотов.

В ночь на 22 сентября начались мощная артиллерийская подготовка и массированная бомбёжка кварталов города, продолжавшиеся подряд без передыха несколько дней. Город погрузился во мрак из-за отсутствия электричества и наличия кирпичного и известкового крошева, превращающегося в едкую пыль при очередных взрывах мин, снарядов и бомб.

24 сентября германское командование решило не выпускать беженцев из города, чтобы не дать польскому гарнизону возможности вести бои в самом городе, используя все средства.

25 сентября 1150 самолётов люфтваффе бомбили город с использованием в основном зажигательных бомб. Волна за волной немецкие бомбардировщики накатывались на жилые кварталы, не встречая почти никакого противодействия со стороны местной ПВО.

Они методически разрушали город…

Госпитали, больницы были переполнены ранеными. Убитых хоронили в городских скверах, на огородах, во дворах и на клумбах. Отсутствие воды делало невозможной борьбу с пожарами.

Варшава представляла собой море пламени. На польскую столицу было сброшено 5818 тонн бомб, а всего на Польшу люфтваффе обрушили 19 589 тонн бомб, примерно столько же было сброшено на Англию за весь 1941 год.

26 сентября начался штурм города с яростным, непрекращающимся его артиллерийским обстрелом. Авиация продолжала наносить бомбовые удары. Несмотря на достойное сопротивление защитников Варшавы, город был взят немцами на условиях в переговорах о капитуляции, которая была подписана 28 сентября в полдень.

В ходе обороны Варшавы погибло около 5 тыс. солдат и офицеров Войска Польского, около 16 тыс. были ранены. Среди гражданского населения полегло более 25 тыс. человек и около 50 тыс. получили ранения. В плен попали 5031 офицер, 97 425 унтер-офицеров и рядовых.

Утром 1 октября в город вступили части 10-й пехотной дивизии. На следующий день в Варшаву из Берлина прибыл Гитлер, который принял парад победы вермахта. Он весь сиял. Артистически потирал руки и быстро перемещался по городу, словно любуясь развалинами — результатами отданного им приказа…

Так завершилась Польская кампания.

Поляки оказались совершенно не готовыми к войне. Правительство «независимой Польши» думало не столько о своем народе, об организации достойного сопротивления ворвавшимся оккупантам, сколько о собственном благополучии и своевременной эвакуации.