Опасные тайны - Нора Робертс

Беззаботная улыбка на лице Гейба погасла, а глаза сузились.

— Я этим займусь.

— Пусть этим занимается твой тренер, — заявил Моисей. — Это его работа.

— Но это моя лошадь, — возразил Гейб. — Прошу меня извинить…

Он круто развернулся на каблуках и направился к трейлеру, куда по сходням заводили жеребца.

— Так он никогда ничему не научится, — неодобрительно проворчал Моисей.

— У Гейба всегда было слабовато с дисциплиной, — заметила Наоми, подходя к ним. — Ты должен был рассказать о нарушении его тренеру.

— Джемисон и так знает, что творится у него под самым носом. Для этого я ему не нужен.

— Простите, — перебила Келси, поднимая руку. — Может быть, вы и мне объясните, в чем дело?

— Гейб увольняет одного из своих конюхов, — пояснила Наоми, глядя в сторону трейлера и качая головой.

— Так просто? — поразилась Келси. — За что?

— На работе нельзя пить, — сквозь зубы процедил

Моисей, прислушиваясь к возбужденному голосу конюха, который как раз донесся до них. — Но владельцы все равно должны держаться подальше от того, что делается в конюшнях и вокруг них.

— Почему? — спросила Келси.

— Потому что они владельцы! — Моисей возмущенно потряс головой и медленно пошел обратно к стойлам.

— У нас не соскучишься. — Наоми легко коснулась руки Келси. — Почему бы нам не… Черт!..

— Что? — Келси повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как грум замахнулся на Гейба. И как Гейб, ловкий и быстрый, словно тень, уклонился от удара раз, другой, третий.

Он не хотел наносить ответного удара, хотя инстинкт твердил ему: бей! Этот закон трущоб, эта въевшаяся в подсознание привычка постоянно жила в самом глухом и темном уголке его мозга, скрываясь за внешним обликом воспитанного, цивилизованного человека, каким ему удалось стать. Конюх — человек с маленьким, сморщенным лицом, похожим на морду хорька, — казался ему жалким; он был чуть ли не вдвое меньше его, но Гейб едва сдерживался, чтобы не разорвать его на части. Надо же было так случиться, что именно Моисей, посторонний человек, указал ему на то, что за его драгоценным жеребцом присматривает пьяный работник.

— Возвращайся на ферму и собирай манатки, Липски, — с ледяным спокойствием повторил Гейб, не обращая внимания на сжатые кулаки конюха. — Ты больше у меня не работаешь.

— Кто ты такой, чтобы говорить мне это? — Липски быстро вытер рот тыльной стороной ладони. Он не был пьян, пока еще не был, но он уже влил в себя достаточно джина, чтобы чувствовать себя грозным и сильным. — Я знаю о лошадях больше, чем ты когда-нибудь узнаешь. Ты пролез в большой бизнес благодаря везению. Везению и ловкости рук. Все это знают, как знают и то, что твой отец — пьяница и неудачник. Огонь, сверкнувший в глазах Гейба, заставил конюхов попятиться. Словно по молчаливому соглашению они встали в круг. Представление вот-вот должно было начаться.

— Так ты знал моего папашу, Липски? Ничуть не удивлен. Как-нибудь потом можешь навестить его и пропустить с ним по рюмочке. А пока собирай вещички и получи расчет. Ты уволен.

— Меня нанимал не ты, а Джемисон. Я проработал десять лет на ферме Канингема и буду работать там, когда ты снова вернешься к рулетке и карточным столам.

Глядя через голову Липски, Гейб заметил, как двое конюхов обменялись взглядами. Так вот что за козыри у Липски в рукаве! Ладно, с ними он разберется попозже, пока же ему нужно было перебить карту, которая уже легла на сукно.

— Ни у Канингема, ни в «Рискованном деле» для тебя больше не будет никакой работы. Может быть, тебя действительно нанял Джемисон, но это я подписываю твои чеки на зарплату. Пьяниц я у себя не держу. И если я еще раз увижу тебя возле моих лошадей — пеняй на себя, Липски. Обещаю, что в этом случае тебе придется иметь дело вовсе не с Джемисоном.

Он повернул голову, и Келси встретилась с ним взглядом. Она стояла неподвижно и, как и конюхи, наблюдала за происходящим. Холодное презрение, читавшееся в глазах Гейба, потрясло ее, и она успела подумать только о том, как бы ей не хотелось когда-нибудь стоять под таким взглядом. В следующее мгновение она заметила, как солнце ярко блеснуло на узкой полоске стали, зажатой в кулаке Липски.

Крик еще не успел вырваться из ее горла, а Гейб уже повернулся навстречу ножу. Он действовал настолько быстро, что нож лишь полоснул его по руке вместо того, чтобы вонзиться в спину. Вид и запах крови заставили зрителей оживиться, хотя до этого все происходящее, казалось, занимало их внимание лишь в незначительной степени.

— Ну-ка, отойдите подальше, — приказал Гейб, не обращая внимания на боль в руке. «Это моя ошибка, — подумал он. — Я недооценил опасность, не думал, что пьянчуга может зайти так далеко».

— Хочешь завалить меня, Липски? — спросил Гейб. Его тело напряглось, как сжатая пружина, и было готово отразить следующую атаку. Еще один закон улицы: если не можешь уйти от драки — сражайся, а там как повезет. — Ну что ж, действуй. Этот ножик тебе понадобится.

Клинок в руке конюха задрожал. В первое мгновение Липски даже не мог припомнить, как и когда он его вытащил. Казалось, рукоятка сама прыгнула к нему в руку. Как бы там ни было, первая кровь уже пролилась, а гордость, разбуженная джином, не позволяла ему отступить.

Липски побледнел, но, пригнувшись к земле, начал медленно двигаться по кругу.

— Нужно что-то сделать! — воскликнула Келси, чувствуя во рту противный медный привкус собственного страха. — Позвоните кто-нибудь в полицию.

— Нет, только не в полицию! — Бледная нездоровой восковой бледностью, Наоми заломила руки.

— Но они убьют друг друга! Господи!..

Келси в ужасе следила за тем, как блестящее лезвие со свистом рассекает воздух в считанных дюймах от Гейба. Кроме этих двоих, что двигались по кругу, словно на гладиаторской арене, никто больше не шевелился. Только запертый в трейлере жеребец, почуяв запах крови и насилия, принялся лягаться, раскачивая тяжелый фургон.

Не успев как следует подумать, Келси схватила вилы, стоявшие у стены сарая. Взвесив их в руках, она взяла вилы наперевес и бросилась вперед, стараясь не думать о том, что могут сделать с человеческой плотью острые зубцы. Новая вспышка солнца на лезвии ножа заставила ее остановиться. Вращаясь вокруг своей оси, клинок подлетел высоко вверх; в то же самое мгновение Липски с размаху грохнулся на землю.

Удара она не видела. Гейб, казалось, даже не сдвинулся с места. Он стоял над упавшим противником, его глаза были холодны, а лицо словно высечено из камня.

— Сообщи Джемисону, куда выслать твои вещи и причитающиеся деньги, — отчеканил он, без усилий приподнимая Липски за воротник. При этом запах крови и перегара ударил ему в ноздри с такой силой, что Гейба, в котором эти ароматы будили не самые приятные воспоминания, едва не стошнило. — И постарайся больше не попадаться мне на глаза, особенно где-нибудь возле фермы, иначе я могу позабыть, что я теперь джентльмен. Я разорву тебя на две половинки.