Свеженькие истории, которые заставят тебя покраснеть (сборник) - Мари Грей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я все время думала о нем и о нашей предстоящей встрече спустя столько лет. Только в голове не укладывалось, что Тьерри теперь гораздо старше того парня, которого я знала когда-то. Возможно, годы не пощадили его, но в любом случае, обаяние и стать не могли исчезнуть бесследно, как, впрочем, и другие достоинства!
Я не представляла, отдавал ли Тьерри себе отчет в том, сколько лет прошло со времени нашей последней встречи. Наверное, ему не терпелось увидеть, до какой степени фотографии, украшавшие обложки моих книг, соответствуют действительности… Да, у меня появились морщины, я поправилась на несколько килограммов, совсем потеряла зрение и постоянно красила волосы, чтобы скрыть седину. Но он будет счастлив убедиться, что мои ноги по-прежнему ловят восхищенные взгляды прохожих. Эта мысль породила новый сценарий нашей встречи:
«Он ждет меня в аэропорту, совершенно неотразимый в своих просторных джинсах и расстегнутой у ворота рубашке, которая открывает памятную татуировку, украшающую его шею с того самого вечера. Великолепные кудри, не такие длинные, как раньше, и более покорные, пронизаны волнующими серебристыми прядями. Все женские головы оборачиваются ему вслед, но он занят только тем, что вглядывается в толпу прибывших, стараясь увидеть меня. Я выхожу навстречу и бросаюсь ему в объятия. Нам так не терпится остаться наедине, что мы сразу едем к нему.
Машину он ведет осторожно, пытается сосредоточиться на дороге, хотя его снедает желание. Едва переступив порог его дома, мы сбрасываем с себя одежду и вновь обретаем ту близость, которая много лет назад потерялась где-то между Техасом и Таити…»
Идея сделать татуировку родилась накануне моего отъезда в Техас. Мы долго искали лучший способ сохранить в памяти проведенные вместе часы и, несмотря на расстояние, не расставаться друг с другом. Тьерри первому пришла в голову мысль о нестираемом знаке, и я с восторгом приняла ее. Татуировки не были распространены в то время; как правило, их делали себе мотоциклисты и разные маргинальные личности. Но Тьерри был знаком с одним талантливым мастером. Естественно, символом нашего союза была выбрана буква «Т», стилизованная «Т», по которой вьется виноградная лоза. У Тьерри она, разумеется, должна была красоваться на шее, на границе с волосами, а у меня… на ноге, на самом верху бедра, так чтобы ее можно было видеть лишь с самой короткой юбкой.
Прежде чем отправиться в студию, нам пришлось выпить изрядную дозу вина, чтобы не волноваться и чувствовать себя весело. Как сейчас вижу себя сидящей на коленях перед Тьерри, пока художник старательно выкалывает на его чувственной коже букву «Т». Я очень страдала, глядя на такие измывательства над моим возлюбленным. Нужно было отвлечь его от боли и в то же время сделать этот вечер незабываемым. Поскольку Тьерри должен был оставаться неподвижным, мне пришлось действовать очень осторожно. Я нежно массировала ему ноги, доходя до самого их верха, и при этом нашептывала на ухо, что предпочла бы ласкать его возбужденный член, погружать его в свой горячий рот. Он насладился бы тогда всей нежностью и силой чувств, которые я испытывала к нему. Я говорила, как жадно заглатывала бы его плоть, скользила по ней языком, сжимала пальцами яички…
Мастер тем временем работал быстро и точно. Чувствуя наше безудержное желание остаться наедине, он вышел из комнаты, как только закончил произведение… Широко раскрыв рот, я, наконец, приняла жезл Тьерри, и хватило всего несколько мгновений, чтобы мой рот наполнился густой теплой жидкостью. Потом пришла моя очередь делать татуировку. Мастер появился снова, попросил меня поднять ногу и прочно упереться ею на спинку стула. Ласки Тьерри были такими настойчивыми, что я почти не чувствовала иголку татуировщика: лишь легкое покалывание, сливавшееся с ощущениями от прикосновений, которыми наслаждалась внутренняя поверхность другого бедра. Пальцы Тьерри сначала осторожно погладили влажные складочки сверху, затем медленно скользнули между ними и погрузились внутрь. По завершении моей татуировки, мы вновь остались одни, и Тьерри яростно, почти отчаянно ворвался в меня… Потом, взявшись за руки, мы тихо вышли из студии, оставив художнику вознаграждение.
Несколько месяцев после расставания мы переписывались. Даже, наверное, около года. Но вскоре я встретила одного парня, да и Тьерри, продолжая жить на Таити, влюбился в другую. Вот так нелепо, совсем того не желая, мы потеряли друг друга.
* * *Самолет шел на посадку. Нужно было зайти в туалет «освежиться». Я тщательно почистила зубы, умыла лицо и сделала макияж. Характерный запах самолета, который проникает повсюду, практически неистребим, но капля духов никогда не повредит! Вдруг я вспомнила, что сломала очки. Показаться в них – не может быть и речи, если я снова надеюсь завоевать Тьерри!
Я тут же спрятала их в сумочку, рассчитывая на то, что глаза постепенно привыкнут видеть без очков. Потом вернулась на свое место. Я так нервничала, что не могла дождаться конца полета.
Наконец, мы приземлились, но путь до терминала казался нескончаемым. Когда самолет окончательно затих, все пассажиры бросились к выходу. Вопреки стадному чувству, я покинула салон одной из последних и вскоре оказалась в здании аэропорта, в громадном зале прибытия, над которым возвышался балкон с толпой встречающих. Встав в очередь, я терпеливо ждала таможенного контроля и украдкой поглядывала на балкон. Вниз с высоты были устремлены глаза множества людей, встречающих супругов, родственников, друзей. Вдруг мое внимание привлек один силуэт. Я могла бы узнать его из тысяч! Сердце мое забилось сильнее: он здесь… И, кажется, совсем не изменился! Его внушительная фигура мешала нескольким встречающим подойти к балюстраде. Загорелое лицо обрамляли такие же, как прежде, непокорные кудри. Он был одет в джинсы, светлую рубашку и плащ, а в руке держал огромный букет цветов.
Тьерри показался мне еще более привлекательным, чем в свои двадцать лет. У меня даже вспотели ладони и ослабли ноги. Несмотря на разделявшее нас расстояние и мое плохое зрение, я увидела, как он улыбнулся и помахал мне рукой. В моем возбужденном сознании проявились уже давно стершиеся образы:
«Квартира Тьерри, смятые простыни. Его колышущееся надо мной тело, горячее дыхание, пьянящие слова, которые он шепчет мне на ухо. Своей грудью я касаюсь его взмокшей от напряжения мускулистой груди, покусываю его шею, сплетаю ноги вокруг его крепких ягодиц…»
Я вновь подняла глаза, чтобы поймать воздушный поцелуй, и на этот раз представила, как «мы в парке, на улице глубокая ночь; я чувствую, как его слюна, смешанная с дождевой водой, смачивает мою промежность… его язык и губы отчаянно ласкают мою плоть, пальцы мягко скользят внутрь лона».