Любимая жена - Линси Сэндс

Помедлив, Пэн все же опустился на колени и, раздвинув кустарник, вновь посмотрел и увидел свою жену… бледную, недвижно лежавшую на воде.

– Черт!

– Что случилось? – тревожно спросил Уимарк, но у Пэна не было времени объяснять – он уже бросился на помощь Эвелин.

Глава 7

Вода поначалу казалось прохладной, но Эвелин довольно быстро привыкла. Ей всегда нравилось плавать. В детстве они часто всей семьей отправлялись к реке на пикник, и Эвелин с нетерпением ждала каждой новой поездки… до тех пор, пока не появилась тетя Исидора со своими детьми. Их, конечно, теперь тоже приходилось брать с собой, и они портили Эвелин все удовольствие, обзывая ее неуклюжим китом, барахтающимся в воде. Шуточки произносились на безопасном расстоянии от взрослых так, чтобы никто не мог услышать и наказать кузенов. Эвелин же испытывала все меньше и меньше радости от воды, пока в конце концов совсем не отказалась плавать. Но по крайней мере она все еще помнила, как это делается.

И вот сейчас, поплавав немного и чувствуя себя совершенно счастливой, она улеглась на воду и расслабилась, так как знала, что муж никому не даст потревожить ее.

Не успела она даже подумать об этом, как вдруг кто-то схватил ее под руки и вытащил из воды. Она чуть не закричала, но, разглядев под мышками пару перевязанных рук, поняла, что это муж. Через долю секунды он подхватил ее, и она оказалась прижатой к его груди. Пытаясь понять, что происходит, она лишь слышала, как он, быстро вынося ее на руках из воды, неразборчиво кричит про каких-то чертей, про потопление…

Эвелин никак не могла разобрать, что он хотел сообщить ей. Утонул кто-то из его родителей? Или на них напали неизвестные черти, пока она с удовольствием отдыхала на воде?

С ужасом осознав, что с ее новыми любимыми родственниками могло произойти любое из этих несчастий, Эвелин тихо лежала на руках мужа, прижавшись к его груди. Он выскочил из воды и начал бешено продираться через деревья. Она чувствовала, как напряженно он держит ее – очевидно, им овладела сильнейшая паника. Зная, что Пэн Джервилл никогда не станет волноваться попусту, Эвелин была уверена, что произошло нечто совершенно ужасное.

Он даже не остановился, не дал ей забрать платье – еще одно свидетельство того, что ситуация куда более чем серьезная. Скорее всего они подверглись неожиданному нападению, ведь, если бы тонули его родители, вряд ли он бросился бы напролом через лес с толстой голой женой на руках.

Эвелин хотела спросить его, что же случилось, но Пэн молчал, с тех пор как вытащил ее из воды, и она решила, что, возможно, если это и вправду нападение, он не хочет, чтобы их обнаружили… Тогда ни в коем случае нельзя на ходу отвлекать его, пустыми разговорами. А посему Эвелин приказала себе лежать спокойно и не дергаться.

Только когда они добрались до лагеря, она с ужасом вспомнила про свою наготу. Замечая пораженные лица мужчин, видевших, как Пэн мчится с тяжелым грузом на руках, Эвелин поняла, что они ничего не знают о происходящем. Когда он наконец замедлил ход, она решила все-таки узнать, что же случилось, но не успела даже рта открыть. Пэн быстро поднял ее, и она плюхнулась животом поперек лошадиной спины, тяжело выдохнув. Через секунду ее муж сам вскочил на лошадь и, пришпоривая животное, одним коленом задел ягодицы Эвелин, вторым чуть не попал ей в лицо.

Лошадь понеслась галопом, и никакой надежды восстановить дыхание уже не было – Эвелин постоянно ударялась и подскакивала от сильной тряски. Тут что-то твердое прижало ее к спине лошади – это была рука Пэна, помогавшая ей удержаться, пока они не добрались до укрытия.

Вскоре Эвелин застонала, понимая, что муж возит ее кругами, а она лежит на лошади голым задом кверху, и все это видят. Что ж, подумала она, если их люди не успели перебить загадочных нападавших, то сейчас они сами скончаются, увидев ее.

Через несколько минут Пэн снова что-то заговорил. Хотя голова Эвелин находилась ближе к копытам лошади, нежели к его губам, некоторые слова можно было разобрать. Они звучали как нечто среднее между ругательством, мольбой и требованием. Упоминая какого-то Адама, Пэн в своем обращении к неизвестному лицу говорил, что тот не имеет права отобрать и Эвелин. Он начал угрожать ему страшными последствиями, и она уже подумала, что ее муж сходит с ума, как вдруг расслышала слово «Бог» и поняла, что Пэн общается не с кем иным, как с Создателем.

Тут мозаика начала медленно складываться. Она вспомнила, что возить кого-то кругами на лошади, положив человека поперек седла, – общепринятый метод приведения в чувство утопленника. Возможно, Эвелин что-то перепутала?.. Что, если Пэн, вытащив ее из воды, кричал не о своих родителях, а думал, что она…

Боже правый! Муж решил, что она тонет! И хотел спасти ей жизнь… О, как это мило! Тут мысль оборвалась – лошадь перепрыгнула через что-то, и Эвелин сильно ударилась животом об ее спину. Пэн, очевидно, услышал, как из ее легких вырвался целый поток воздуха. Он сильнее надавил ей на крестец, другой рукой похлопал по щеке и начал замедлять ход.

Пока лошадь останавливалась, у Эвелин было всего несколько секунд на принятие решения. Итак, если муж действительно пытался спасти ей жизнь, вряд ли ему захочется выглядеть полным идиотом, если она объяснит ему, что никто не тонул. Вместе с этим она оказалась в самой унизительной ситуации, какую себе только можно представить: абсолютно голая, на лошади мужа задом кверху. В какой-то момент Эвелин даже захотелось, чтобы ее на самом деле спасали от гибели. Она так и не придумала, что делать. Тем временем лошадь остановилась, и Пэн перевернул Эвелин на спину, держа на своих коленях, – как же тяжко приходилось его бедным рукам…

Эвелин лежала с закрытыми глазами, успев, однако, прикрыть руками обнаженную грудь и клочок кудрявых волос между ног.

– Эвелин!

Еще секунду она судорожно соображала, как же поступить, затем решила все-таки притвориться спасенной жертвой или по крайней мере не отрицать этого. Она слабо моргнула и вновь закрыла глаза, играя роль «чуть не утонувшей и совершенно не замечающей своей наготы» девушки. Эвелин очень надеялась, что, если вообразить себя одетой, Пэн может быть, и вовсе не заметит ее голого тела.

– Эвелин!

– Пэн… – произнесла она, приоткрыв один глаз и гордясь напущенной в голос дрожью, которая должна была создать эффект невероятной слабости.

– Слава Богу, – облегченно вздохнул Пэн.

Открыв глаза, Эвелин поняла, что теперь, когда худшее, по ее мнению, было позади, он обратил внимание на ее тело. Чувствуя на себе его взгляд, Эвелин вздрогнула, покраснела и непроизвольно попыталась, лежа у Пэна на коленях, сжаться в комок.