Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Классическая проза » Подлинная жизнь Себастьяна Найта - Владимир Набоков

Подлинная жизнь Себастьяна Найта - Владимир Набоков

Читать онлайн Подлинная жизнь Себастьяна Найта - Владимир Набоков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 38
Перейти на страницу:

Я оскорбил бы проницательность читателя, возьмись я комментировать болтовню м-ра Гудмена. Если Себастьян и был слеп, его секретарь, уж во всяком случае, с восторгом ухватился за роль тявкающего и тянущего поводыря. Рой Карсуэлл, который в 1933 году писал портрет Себастьяна, рассказал мне, как он катался со смеху, слушая Себастьяновы рассказы о его отношениях с м-ром Гудменом. Весьма возможно, Себастьяну так и не достало бы духу избавиться от этой напыщенной личности, не стань последняя несколько чересчур предприимчивой. В 1934 году Себастьян написал Рою Карсуэллу из Канна, сообщив ему, что ненароком обнаружил (он редко перечитывал свои книги) замену эпитета, произведенную м-ром Гудменом в сванновском издании “Потешной горы”. “Я его выгнал в шею”, – добавлял он. М-р Гудмен скромно воздерживается от упоминания об этой мелкой подробности. Исчерпав запас накопленных им впечатлений, и заключив, что истинной причиной смерти Себастьяна было окончательное осознание им своего “человеческого, а следовательно, и художнического краха”, он бодро сообщает, что его служба в секретарях пришла к концу в связи с переходом в иную отрасль бизнеса. Больше я на книгу Гудмена ссылаться не стану. Я ее отменяю.

Но глядя на портрет, написанный Роем Карсуэллом, я, как мне кажется, различил слабое мерцание в глазах Себастьяна, при всей печали их выражения. Художник чудесно передал влажную мглу зеленовато-серого райка с его чуть более темным обводом и намеком на золотую россыпь вокруг зениц. Веки тяжелы и, возможно, чуть воспалены, и кажется, жилка-другая лопнула на глянцевитом глазном яблоке. И глаза, и лицо написаны так, чтобы создать впечатление нарциссова отражения в прозрачной воде, – с легчайшей зыбью на впалой щеке, пущенной паучком-плавуном, который только что замер и теперь медленно сплывает назад. На отражение лба, наморщенного как у пристально всматривающегося человека, опустился увядший лист. Спутанные темные волосы надо лбом чуть смазаны еще одной зыбью, но прядь на виске успела поймать отсвет влажного солнца. Между прямых бровей лежит глубокая складка, другая идет от носа к плотно сжатому, сумрачному рту. Больше нет ничего, одна голова. Темные переливы теней облекают шею, как бы стирая верхнюю часть тела. Общий фон – таинственная синева с тонкой сеточкой веток в одном углу. Так Себастьян разглядывает себя в пруду.

— Я хотел намекнуть на женщину где-то за ним или выше, может быть, тень от руки, что-то такое... Но потом испугался, что вместо живописи получится рассказ.

— Да, похоже, никто о ней ничего не знает. Даже Шелдон.

— Она его угробила, и это все, что о ней можно сказать, разве нет?

— Нет, мне нужно знать больше. Мне все нужно знать. Иначе он останется недовершенным, как на вашем портрете. О, портрет замечательный, сходство чудесное, и мне страшно нравится этот паук-водомер. Особенно – косолапая тень на дне. Но ведь лицо – это только случайное отражение. В воду смотреть может всякий.

— А вам не кажется, что у него это получается особенно ладно?

— Да, я понимаю, о чем вы. И все же я должен найти ту женщину. Она – недостающее звено его эволюции, я обязан ее залучить, – наука требует.

— Ставлю эту картину, что вы ее не найдете, – сказал Рой Карсуэлл.

Глава 13

Первым делом надлежало установить ее личность. Но с чего же начать розыски? Какими сведениями я располагаю? В июне 1929 года Себастьян останавливался в отеле “Бомон” в Блауберге и там познакомился с ней. Она русская. Никаких иных нитей у меня не было.

Я, подобно Себастьяну, отличаюсь нелюбовью к почтовым отправлениям. Мне легче проехать тысячу миль, чем написать самое кратенькое письмецо, потом еще найти конверт, найти нужный адрес, купить нужную марку, отправить письмо (и рыться в мозгу, пытаясь припомнить: надписал я его или нет?). Более того, в деликатном деле, к которому я приступал, переписка вообще исключалась. В марте 1936 года, после месячного пребывания в Англии, я навел в туристском агентстве справки и отправился в Блауберг.

Так вот где он проезжал, думал я, глядя на вымокшие поля, застланные белым туманом, в котором смутно плыли высокие тополя. Красноверхий городок притулился у подножия светло-серой горы. Я оставил чемодан в камере хранения захудалой маленькой станции, где невидимый скот уныло мычал в каком-то вагоне на запасном пути, и по отлогому склону, через парк, пахнущий влажной землей, поднялся к пригоршне отелей и санаториев. Людей совсем мало было вокруг, до “разгара сезона” было еще далеко, и с внезапным испугом я подумал, что отель может оказаться закрытым.

Но нет; пока мне, значит, везло.

Дом выглядел очень мило, с хорошо ухоженным парком и каштанами, готовыми зацвести. На вид в нем не могло поместиться больше пятидесяти человек – и это меня приободрило: я предпочитал ограниченный выбор. Управлял отелем седой господин с подстриженной бородкой и черными, бархатистыми глазами. Я приступил с большой осторожностью.

Для начала я сообщил, что моему покойному брату, знаменитому английскому писателю Себастьяну Найту, очень пришлось по душе это место, и что я сам думаю поселиться в отеле нынешним летом. Вероятно, мне следовало снять номер, чтобы, так сказать, постепенно снискать расположение, отложив расспросы до более благоприятного времени, но я почему-то решил, что дело удастся уладить сходу. Он сказал: да, он припоминает англичанина, который жил у них в 1929 году и каждое утро требовал ванну.

— Он ведь не очень легко сходился с людьми, не так ли? – поинтересовался я с напускным безразличием. – Все один да один?

— О, по-моему, он здесь был со своим отцом, – неуверенно сказал управляющий.

Несколько времени мы провозились, распутывая трех-четырех англичан, которые останавливались в “Бомоне” за последние десять лет. Я понял, что он не очень-то ясно помнит Себастьяна.

— Позвольте мне быть откровенным, – сказал я без церемоний, – мне нужно выяснить адрес дамы, приятельницы моего брата, которая останавливалась у вас в то же время, что он.

Управляющий чуть приподнял брови, и я с испугом почувствовал, что дал каким-то образом маху.

— Зачем? – спросил он. (“Может, попытаться его подмазать?” – мелькнуло у меня в голове.)

— Я, впрочем, готов оплатить вам хлопоты, связанные с поисками необходимых мне сведений, – сказал я.

— Каких сведений? – спросил он. Он был старик туповатый и подозрительный – да не приведется ему никогда прочитать эти строки.

— Я подумал, – терпеливо продолжал я, – что, может быть, вы будете настолько добры, что поможете мне выяснить адрес дамы, которая останавливалась у вас одновременно с мистером Найтом, то есть в июне 1929 года.

— Какой дамы? – спросил он обличительным тоном Льюискэрролловой гусеницы.

— Я не знаю ее имени, – нервно ответил я.

— Так как же я его, по-вашему, найду? – спросил он, пожимая плечами.

— Она русская, – сказал я. – Вы, может быть, помните русскую даму – молодую – и, ну... красивую?

— Nous avons eu beaucoup de jolies dames[15], – заявил он, становясь все более чопорным. – Их разве упомнишь?

— Ну, хорошо, – сказал я, – самое простое – позвольте мне заглянуть в ваши книги и выписать оттуда русские имена за июнь 1929 года.

— Их наверняка будет несколько, – сказал он. – Как же вы отличите нужное, когда вы его не знаете?

— Дайте мне имена и адреса, – произнес я в отчаянье, – а дальше уж мое дело.

Он глубоко вздохнул и покачал головой.

— Нет, – сказал он.

— Вы хотите сказать, что не ведете книг? – спросил я, стараясь говорить тихо.

— О, разумеется, веду, – сказал он. – Мое дело требует большого порядка в этих вещах. О да, разумеется, у меня имеются имена...

Удалившись вглубь кабинета, он вернулся с объемистым черным томом.

— Вот, – сказал он. – Первая неделя июля 1935 года... Профессор Отт с супругой, полковник Самен...

— Послушайте, – сказал я. – Меня не интересует июль 1935-го. Мне нужен... – Он захлопнул книгу и потащил ее назад.

— Я только хотел показать вам, – сказал он, не оборачиваясь, – показать вам (щелкнул замок), что книги у меня в полном порядке.

Он вернулся к столу и согнул пополам письмо, лежавшее на блокноте.

— Лето 1929 года, – взмолился я. – Почему вы не хотите показать нужные мне страницы?

— Нет-нет, – сказал он, – это не годится. Потому что, во-первых, я не хочу, чтобы совершенно неизвестный мне господин беспокоил людей, которые были и еще будут моими клиентами. Во-вторых, я никак не пойму, отчего вам так не терпится найти женщину, которую вы не хотите даже назвать. И в-третьих, – я не желаю никаких неприятностей. У меня их и так предостаточно. В соседнем отеле в 1929 году одна швейцарская пара покончила с собой, – добавил он ни к селу ни к городу.

— Это ваше последнее слово? – спросил я.

Он кивнул и посмотрел на часы. Я развернулся на каблуках и хлопнул за собою дверью, – по крайности, попробовал хлопнуть, – дверь была пневматическая, из тех, что упорствуют, черт бы ее побрал.

1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 38
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Подлинная жизнь Себастьяна Найта - Владимир Набоков торрент бесплатно.
Комментарии