Как-то раз Маргаритка (ЛП) - Феррис Джин

— Однако тебе позволили навестить меня, — заметил он. — Почему?

— Наверно, надеются, что ты поведаешь мне о своих намерениях свергнуть короля или какие еще безумные обвинения, что они навели понапрасну на тебя, подтвердишь. Если смогут получить от тебя признание, им нечего будет беспокоиться о суде.

— Никаких намерений, ты же знаешь. Я просто посылал г-мейл Эдрику на ту сторону реки.

— Знаю. Даже на секунду не сомневалась.

— У нас есть два дня до свадьбы. Может, я что-нибудь придумаю. А даже в противном случае, если ты будешь приходить меня навещать, то хоть умру счастливым.

— О, не говори так.

Глаза Маргаритки наполнились слезами.

Кристиан обхватил ее ладони, вцепившиеся в прутья решетки, и сжал:

— Мы должны смотреть правде в глаза. Но давай не будем пока плакать.

— Принцесса! — позвал один из стражей. — Ваше время истекло. Вам нужно идти.

Кристин снова пожал ее руки.

— Возвращайся, — прошептал он.

— Вернусь.

И ушла.

Кристиан сполз на пол, даже не зная, когда еще его охватывало такое отчаяние.

Он понял, что задремал, когда проснулся от страшного шума, раздававшегося из коридора. Кристиан не мог различить ни слова из того, что кричали и шумели многие голоса, поскольку их заглушали каменные стены. И ему почудился собачий лай.

Послышалось бряцанье ключей. С размаху открылась дверь камеры, и внутрь ввалилась куча сплетенных тел. Кристиан прижался к стене, чтобы избежать столкновения с летящим комом, попутно отмечая, что, очевидно, у Ролло не один ключ. Тела шмякнулись о пол и покатились с хрипами, лаем и стонами.

«Что это за существа здесь очутились?» — с дрожью полюбопытствовал Кристиан.

Куча на полу разделилась на три тени, две из которых метнулись прямо к нему. И в миг озарения Кристиан узнал их — Вул! Ката! А позади них отряхивался Эдрик!

— Эд! — вскрикнул Крис.

Несмотря на мешавших собак, он кинулся к Эдрику, пытаясь обнять сразу всех троих.

— На помощь! — закричал Эдрик. — Прочь от меня!

Вул громко лаял прямо в ухо Кристиану, Ката взвизгивала, выла и вертелась под ногами.

— Это я, Крис! — сквозь суматоху вскричал Кристиан.

Эдрик выбрался из всеобщей свалки.

— Крис? — пролепетал он. Когда же убедился, что это и впрямь Кристиан, то бросился к нему с распростертыми объятиями. — Благодарение богу, ты еще жив! Тебя взяли под стражу, потому что ты обнимал принцессу?

— Ты получил все мои записки? — спросил Кристиан.

— Наверно. Целый ворох клочков бумаги. Я места себе не находил, пока ждал следующие двенадцать строчек.

— Тогда ты знаешь, что здесь творится. И теперь тут решили, что все эти записки мы посылали, чтобы подготовить штурм замка.

— Ты шутишь, — чуть не засмеялся Эдрик. — Двое парней с парой собак собираются захватить замок?

— Я не шучу. Вот поэтому мы здесь. Однако тюрьма заодно предотвратит наше вмешательство в свадьбу принцессы Маргаритки с этим олухом, безмозглым болваном Магнусом.

— Тебе не нравится Магнус? — спросил Эдрик.

— Ну, я же рассказал тебе все в письмах. Всякий раз, как представлю его с Маргариткой, так… чувствую себя, даже не знаю как. Чувствую такую сильную боль, прямо в сердце.

«Эхе-хе», — подумал Эдрик.

Он так же себя чувствовал и знал, что это значит. Чувствовал себя так каждый год на Собрании ЛЭФТ, когда встречал рыжулю-троллиху. Время от времени она улыбалась ему, но всякий раз рыжулю уволакивал ее папаша, который хотел дочери лучшей партии, чем какой-то простой лесной тролль, кто жил вдали от людей как изгой и даже не имел ВИП Медали. И каждый год Эдрик должен был собираться с духом, готовясь обнаружить, что она вышла замуж с того времени, как он видел ее последний раз. До сих пор этого не произошло, но через неделю грядет новое Собрание. Поэтому Эдрик прекрасно знал, что такое разбитое сердце.

— Мы должны остановить эту свадьбу, — заявил Кристиан. — Должны.

— Какие предложения? — осведомился Эдрик. — Положеньице у нас не ахти.

— Знаю, сейчас выглядит все паршиво…

— Паршиво? — переспросил Эдрик. — Знаешь, говорят, что всегда темнее всего, когда только гасят свет. Вот по мне так и есть.

— Нет, не знаю, что там говорят, — сказал Кристиан. — Но я не отступлю, пока жив. — Он показал на сваленную кучу железа. — Посмотри на весь этот хлам. Может, найдем здесь что-нибудь полезное.

— Полезное для чего? — спросил Эдрик. — Терпеть не могу портить тебе малину ложкой дегтя, но разве ты не заметил? Мы же заперты в темнице.

— Не унывай. Помоги мне рассмотреть. — И Кристиан стал рыться в куче, бегая к окошку в двери, чтобы при свете разглядеть, что он выудил.

Глава 17

В покоях Маргаритки суетились две швеи, четыре горничные, мальчик-паж, три собачки, хорек и королева-мать. Внимание всех сосредоточилось на Маргаритке-принцессе, а не просто на Маргаритке, чье благополучие должно бы их волновать.

— Нет! — завопила королева Олимпия, которая прохаживалась с рычавшим Фенли под мышкой вокруг дочери. Флопси, Мопси и Топси рычали в ответ, мечтая хоть на несколько минут заполучить это существо в свои лапы. — Никаких бантов спереди! Я хочу, чтобы все они были сзади! Спереди жемчужины, бриллианты, кружева и вышивка. Банты сзади. Вы что, не можете взять в толк?

Она схватила пришпиленный к платью бант и швырнула на пол.

Одна из швей плотно сжала губы, словно с трудом удерживалась, чтобы не стукнуть королеву, подобрала бант и прикрепила сзади на талию Маргаритки.

— Куда лучше, — промурлыкала королева Олимпия, Фенли ей вторил. — А теперь вуаль…

И так весь день напролет, когда для всех присутствующих Маргаритка представляла собой не более, чем истуканчика, который дышал. Однако этот истуканчик не просто дышал. Он думал.

Как остановить свадьбу? Как освободить Кристиана? Как бы снова отыскать возможность свидеться с ним в подземелье? Вправду ли ее папа слаб и бредит от подмешанного снадобья или того хуже — яда?

Столько вопросов. И ни одного ответа. Разве что кроме того, как бы ей повидать снова Кристиана. Она обязательно его увидит и все тут. Она же принцесса, разве нет? И будущая королева. И знает, стало быть, как себя вести королеве.

— Довольно, — заявила Маргаритка. — Хватит мне уже торчать здесь и служить подушечкой для булавок. Это платье становится все уродливей, и я ни секунды больше не стану стоять здесь и его примерять.

И стала стягивать платье с плеч — булавки и банты так и посыпались во все стороны. Встревоженные портнихи заметались вокруг принцессы, стремясь спасти хоть что-то.

— Ох, Маргаритка, — с нетерпением воскликнула ее мать. — Прекрати! Ты портишь платье и ведешь себя как малое дитя. Ты обязана подчиниться, и я за этим прослежу. Веди себя достойно.

— Стоит напомнить вам, — начала Маргаритка, переступив через платье на полу и оставшись в одной сорочке и нижних юбках, — что вы говорите с будущей королевой. И я не позволю так со мной разговаривать.

— Ладно! — оскорбилась ее мать. И тут же холодным, как сталь, тоном добавила: — Мы еще посмотрим. И позволь напомнить, что перед тобой правящая королева, и я не позволю так со мной разговаривать.

Они стояли нос к носу, а швеи, горничные, собачки и мальчик-паж в безмолвном страхе отступали шаг за шагом, пока не уперлись в стену.

— Я не выйду замуж за Магнуса, — решительно заявила Маргаритка. — Как я понимаю, папа был бы счастлив, да и вы того желаете тоже, хотя и из других соображений, но я все равно не выйду. Он мне не подходит.

— Не знаю, на что ты намекаешь, — сказала Олимпия. — Он весьма красивый мужчина, тебе, такой простушке, повезло, что можешь вообще кого-то заинтересовать. Что касается моего желания выдать тебя за Магнуса, понятия не имею, о чем ты говоришь. Я всего лишь забочусь о твоем будущем благополучии. — И обвела взглядом присутствующих, как бы говоря: «Вы не поверите, о чем толкует эта глупая девчонка».