Пастырь пустыни - Макс Брэнд

Нельзя сказать, что Реджинальд Ингрэм взбодрился духом после визита этого посла. Он так глубоко погрузился в пучину стыда, что чувствовал, будто ничто не может вернуть ему самоуважение. Однако теперь у него появился новый повод для самоистязания. Рыжий Моффет оказался в тюрьме. Должен ли он как христианин и священник посетить своего врага?

Ингрэм терзался, размышляя об этом, до тех пор, пока в его хижине не появился священник Педро. Он был переполнен новостями и мог рассказать в деталях обо всем, что касалось ареста Моффета.

— Дьявол наказан! — объявил доминиканец. — Теперь Рыжий Моффет корчится в тюрьме в страхе за свою жизнь.

— Как вы думаете, его повесят за то, что он сделал? — спросил Ингрэм со смесью тоски и любопытства.

— По закону — нет, — ответил священник. — Суд присяжных Биллмэна не может осудить Моффета за убийство Бена Холмэна, который был известным мерзавцем. Но для бедняги Рыжего есть другая опасность.

— Другая опасность?

— Ну конечно. Знаете, существует такая штука как толпа.

— Я не понимаю.

— Поймете, если этим вечером выйдете в центр города. По городу уже идет шепоток, и я думаю, что после наступления темноты вокруг тюрьмы соберется приличная толпа намеревающихся вытащить Рыжего и повесить.

— Погодите! — воскликнул Ингрэм. — Я думал, что Рыжий Моффет пользуется в городе популярностью.

— Шесть дней в неделю — да, — сказал доминиканец. — Но на седьмой день его враги могут оказаться в седле, а сегодня, кажется, и есть этот седьмой день.

Сказав это, брат Педро вышел, а Ингрэм погрузился в меланхолическое состояние, в котором он пропадал остаток дня.

Но когда наступил вечер, он уже знал, что должен делать. Он пойдет к тюрьме и будет рядом, когда наступит решительный момент. Что конкретно побудило его пойти, он не знал. Он не мог искренне сказать, что желает здоровяку Моффету добра. И тем не менее…

Идя по улице, священник твердил себе, что, в случае нападения толпы, попытается сделать для заключенного все, что может. Когда он добрался до окрестностей тюрьмы, то обнаружил там толпу, состоявшую из людей всех возрастов и социальных статусов. И у каждого на устах была одна тема — участь Рыжего Моффета, который сейчас сидел в тюрьме в ожидании своего конца.

Священник прошел через толпу, как привидение; казалось, никто его не слышит и не видит. Его присутствие было неосязаемым, не стоящим внимания.

Это была странная толпа — люди собирались маленькими группками то тут, то там, и говорили тихими, серьезными голосами. Иногда из толпы доносились более громкие и резкие голоса. Это кто-то вспоминал какой-нибудь дурной поступок со стороны Рыжего Моффета, какой-то эпизод из его прошлого, где не обошлось без стрельбы и крови.

Священник направился к тюрьме; он обнаружил, что дверь ее заперта на замок. Когда он постучал, приглушенный голос внутри сказал:

— Это священник, Ингрэм.

— Пусть тогда войдет, — сказал другой голос.

Дверь приотворилась ровно настолько, чтобы юноша смог проскользнуть внутрь; вслед за ним с улицы тут же ринулась толпа. Но дверь с громким стуком захлопнулась прежде, чем кто-либо достиг цели.

Снаружи послышались громкие проклятия, и в дверь заколотили люди с требованием, чтобы их впустили.

Внутри Ингрэм обнаружил заместителя шерифа и еще двух человек с бледными лицами, угрюмо взглянувших на него.

— Что тебе здесь нужно, Ингрэм? — спросил Дик Бинни. — Ты пришел надсмехаться над Рыжим Моффетом?

— Нет, — тихо сказал Ингрэм. — Но я бы хотел поговорить с ним, если возможно.

— Иди прямо по коридору. Найдешь его там.

И священник пошел по коридору, и за прутьями решетки, в тени, он увидел силуэт мужчины, лицо которого то и дело освещалось бледным красноватым светом, когда он затягивался сигаретой.

— Моффет? — спросил священник.

— Да. Кто это?

— Реджинальд Ингрэм.

— А, ты пришел сюда полюбоваться на мой конец?

— Я пришел сюда помолиться за тебя, брат, — сказал Ингрэм.

— Какого черта? — крикнул Рыжий Моффет. — Думаешь, мне нужен скулеж какого-то трусливого ублюдка священника?

Ингрэм, пошатываясь, подошел к прутьям решетки. Он схватился за них и почти повис, тяжело дыша; в крови и голове у него бушевала ярость. Человек за решеткой, в свою очередь, тоже приблизился к прутьям.

— Эй, — усмехнулся он, — неужели тебя так раздражает, когда я называю тебя по имени?

— Поддержи меня, Господи! — пробормотал Ингрэм, и чуть громче добавил: — Улицы заполнила толпа, Моффет. Когда она ворвется сюда, не думаю, что шериф и два его помощника смогут долго противостоять ей. И теперь, когда для тебя наступило время отчаяния, Моффет, я хочу знать, чем могу служить…

— Ты лжешь! — крикнул Рыжий Моффет. — На самом деле ты пришел сюда, чтобы насладиться тем, как меня убивают!

Ингрэм вздохнул. И в короткой паузе, последовавшей за вздохом, он серьезно спросил себя — может быть, арестант прав? Что влекло его в тюрьму с такой непреодолимой силой? Неужели он на самом деле считал, что может помочь Моффету? Надеялся, что сможет удержать толпу?

И тогда он сказал:

— Я надеюсь, что ты не прав, Моффет. Я надеюсь, что пришел сюда из лучших побуждений.

— Скажи правду, — усмехнулся Моффет. — Будь честен. Будь честен, парень, и пристыди этого лицемерного дьявола, который сидит во многих из вас, священников.

Снаружи раздался сильный всплеск шума и прокатилась волна криков, издаваемых людьми, столпившимися вокруг стен тюрьмы. Послышался требовательный голос предводителя, в ответ Дик Бинни прокричал, что арестант выйдет наружу только ценой дюжины жизней.

— О, Господи, — горько простонал Моффет, — дай мне пистолет и шанс умереть в бою! Ингрэм! Ингрэм! Найди мне оружие или хотя бы дубину! До чего я дошел — прошу помощи у собаки-священника!

Ингрэм в смятении отступил в дальний конец коридора; в голове его роилось множество идей. Он дрожал с головы до ног — как дрожал в прежние времена, ожидая сигнал, по которому рысью бросался на поле вместе со своей командой.

Снова послышался рев и топот множества ног — судя по всему, толпа обогнула тюрьму и начала ломиться в заднюю дверь.

— Черный ход, Бинни! Дик! Дик! Черный ход! — завопил Моффет.

Он бросился к прутьям и в исступлении сотряс их, но Бинни, изрыгая проклятия, уже бежал к задней двери тюрьмы. Двое его помощников решили, видимо, что с них достаточно. Они вышли из боя прежде, чем он начался, и Бинни пришлось встречать толпу в одиночестве.

Он был на расстоянии шага от задней двери, когда ее вышибли и толпа мужчин, хлынувшая в проем, сбила его на землю. Они ринулись по коридору, и их закрытые масками лица освещали тяжелые фонари, которые они несли с собой.