Записки Шерлока Холмса (сборник) - Дэвид Маркум

Чуть позже я расспросил Холмса поподробнее:

– Мне кажется, вы построили свою теорию в значительной степени на догадках.

Знаменитый детектив пару минут помолчал, а потом поднялся, выбил остатки табака о решетку и положил трубку на каминную полку.

– Вероятно, вы правы, Уотсон, – признался он. – Цепочка событий, которые стали основой моей гипотезы, не была подкреплена доказательствами. Однако все, что я могу утверждать, – сама цепочка держалась куда крепче, чем остальные мои версии, а этого, учитывая предыдущий опыт, мне показалось достаточно, чтобы предпринять дополнительные меры. Я решил, что нужно действовать смело, с уверенностью в собственной правоте, чтобы избежать ненужных шагов. Я осознавал, что если бы Лестрейд, организовав по моей просьбе эксгумацию трупов, в итоге не нашел бы следов отравления, мой авторитет серьезно пострадал бы. Однако игра стоила свеч. Я поставил все на кон и выиграл. Миссис Гилдер сделала то же самое и проиграла. В жизни нужно рисковать. На этом, Уотсон, позвольте пожелать вам доброй ночи.

Так закончилась эта история. Миссис Гилдер приговорили к смерти, но впоследствии смягчили наказание. Думаю, остаток дней она проведет в лечебнице для душевнобольных. Эриксону предложили должность в полиции, но он предпочел стать стажером в другой компании. Роббинс выкупил фирму Гилдера, оставив старое название из-за давней репутации. Однако вскоре компания развалилась, поскольку, несмотря на великолепные таланты строителя, Роббинс не смог как следует управлять конторой и в итоге свернул деятельность. Мистер Гилдер перебрался на север страны; больше я о нем не слышал.

И кстати, вскоре после описанных событий таверна «У Бо» в Ист-Энде сгорела дотла при загадочных обстоятельствах, и примерно в это же время несколько известных врачей, которые работали в лондонских клиниках, где проходили обучение студенты-медики, оставили практику; или вышли на пенсию, или, как это случилось с двумя видными хирургами, покончили с собой.

Тайны замка Сиссингхерст

– Как вы смотрите на то, чтобы провести день в графстве Кент, Уотсон? – спросил меня Холмс с улыбкой.

Я свернул газету и положил ее на колени:

– Без сомнения, вы намерены просто прогуляться по солнышку и полюбоваться цветочками.

– Вроде того, – ответил прославленный детектив.

– А что в телеграмме? – спросил я, глядя на бланк у него в руке. – Не из-за нее ли вы предложили мне отправиться в поездку?

– Возможно, Уотсон. Возможно.

Я посмотрел через плечо моего друга на теплый солнечный свет, который лился из окна над столиком, служившим Холмсу импровизированной лабораторией. Лучи падали под таким углом, что я не видел дома на той стороне улицы, однако мог представить себе яркие блики на кирпичах стен и на мостовой, чистой после вчерашнего дождя. Определенно, провести день за пределами Лондона было бы замечательно.

Я встал:

– Звучит неплохо. Когда мы едем?

Через сорок пять минут мы уже сидели в поезде, который двигался по южному Лондону в направлении Танбридж-Уэллса[12]. Я нетерпеливо ерзал на сиденье: не терпелось вырваться из города и увидеть естественную и неиспорченную красоту английских деревенек и полей.

Весна 1888 года выдалась для меня сложной. В прошлом декабре я потерял мою дорогую жену Констанцию, которая умерла от внезапной болезни. Холмс тут же предложил мне вернуться в квартиру на Бейкер-стрит, и я без сожалений продал медицинскую практику в Кенсингтоне, которая и в лучшие времена не слишком-то меня интересовала. Участие в расследованиях помогло мне отвлечься от потери. Уже в этом году мы успели раскрыть тайну трагедии в Бирлстоуне, а также необычное дело о знатном холостяке. На прошлой неделе Холмс помог установить личность загадочного соседа мистера Гранта Монро[13]. Стоит сказать, что в последнем случае знаменитый сыщик ожидал чего-то куда более мрачного, чем оказалось на самом деле.

Холмс прервал мои размышления.

– Работа – лучшее лекарство, мой друг, – мягко сказал он.

Я поднял голову и понимающе улыбнулся. Задумавшись, я теребил безымянный палец, на котором раньше носил обручальное кольцо, и не нужно обладать потрясающими дедуктивными способностями Холмса, чтобы понять, о чем я думаю. Этой весной мои мысли часто занимала покойная жена.

– Итак, – оглядываясь, произнес я, как только за окном начали мелькать сельские пейзажи, – куда именно мы едем в графстве Кент?

– В Сиссингхерст. Знакомо это название?

– Боюсь, ни разу не слышал.

– Это небольшая деревенька к югу от Мейдстоуна и к востоку от Танбридж-Уэллса. Не думаю, что в самом поселении есть хоть что-то примечательное, однако мы едем в тамошний замок, который, насколько я понимаю, является архитектурной доминантой ландшафта. Несколько дней назад я получил письмо от владельца замка и окружающих угодий, мистера Стэнли Корнуоллиса[14]. На всякий случай я изучил здешние места – вдруг это окажется полезным для решения проблемы мистера Корнуоллиса.

Поезд набирал скорость и мчался на юго-восток. Солнце уже было почти в зените, а значит, время двигалось к полудню. Все вокруг казалось свежим и зеленым. Последние несколько дней стояла теплая погода, и при этом шел дождь, а потому все расцвело пышным цветом. Вдалеке тянулись равнины, я видел клубы тумана – остаточная влажность испарялась под действием солнца.

– И что же мистеру Корнуоллису потребовалось от Шерлока Холмса? – спросил я.

– Ему досаждает охотник за сокровищами.

Я наклонил голову и усмехнулся:

– Сокровища? В Кенте? Я еще понимаю, где-нибудь вдоль побережья, где веками курсировали контрабандисты и время от времени тонули корабли. Но в сердце страны? Вряд ли.

– Вы слишком узко понимаете слово «сокровища», Уотсон, – возразил Холмс. – Я всего пару месяцев назад рассказывал вам о Реджинальде Месгрейве в Херлстоне[15]: тогда в ходе расследования я обнаружил утраченную корону, которая принадлежала монаршему роду, а потом попала к предку Месгрейва.

Я кивнул. Странную историю о ритуале, который веками повторяли члены семейства Месгрейвов, Холмс среди прочих поведал мне в прошлом январе. Раньше знаменитый детектив был очень скрытным, но в последнее время часто стал рассказывать о прошлых делах, чтобы отвлечь меня от мыслей о тяжелой утрате.

– Насколько я помню, корону Карла спрятали в Херлстоне во время правления Кромвеля. Корнуоллис подозревает, что нечто подобное случилось и в Сиссингхерсте?

– Нет, напротив, он совершенно уверен, что в доме ничего не спрятано. Замок, по-видимому, имеет некоторое отношение к событиям смутного периода времен перехода власти от Марии Шотландской к Елизавете. В той местности эта история всем известна, но раньше не было и намека на сокровища. Однако несколько недель назад в Сиссингхерст приехал американец и заявил, что нужно обыскать здания и прилегающие территории, чтобы найти нечто ценное. Пока хозяин не пускает непрошеного гостя в замок – видимо, просто не хочет, чтобы его тревожили. Однако, несмотря на изначальный скепсис, мистер Корнуоллис заинтересовался, есть ли доля истины в притязаниях американца, – продолжил Холмс. – В первом письме Корнуоллис обрисовал ситуацию и спросил, не заинтересован ли я в проведении изысканий, чтобы решить, может ли здесь быть хоть толика правды. Я ответил, что занят небольшим расследованием в Лондоне, но не особо интересным, так что вряд ли оно отнимет у меня много сил. На этой неделе я пару часов потратил на работу в читальном зале Британского музея, где проводил куда больше времени в начале карьеры, когда дни тянулись долго, а клиенты обращались редко. Хотя нашлись данные об исторической значимости сельскохозяйственных угодий, принадлежащих мистеру Корнуоллису, я не обнаружил доказательств того, что в Сиссингхерсте может быть спрятано какое-то сокровище. Я собирался изложить результаты своих изысканий владельцу замка, и тут утром принесли телеграмму. Похоже, случилось нечто такое, что требует нашего присутствия. Как вы видите, послание весьма туманное, – добавил Холмс, выуживая из кармана жилета сложенный листок.

Я развернул его и прочел: «Приезжайте немедленно. Ситуация стала невыносимой. Сообщите о времени приезда телеграммой. Корнуоллис». Я протянул телеграмму другу:

– Действительно, весьма туманно. Это может быть что угодно – от неприятной встречи с этим американцем до убийства.

– Надеюсь, все-таки не убийство, – улыбнулся сыщик. – Иначе Корнуоллис выбрал бы более категоричную формулировку, чем просто «невыносимая ситуация».

– Можете сказать о нем что-нибудь по его первому письму? – спросил я.

– Ничего существенного. Лет двадцать пять, состоятельный, образованный. Нервный, иногда легкомысленный. Возможно, страдает от астмы – определенно есть какие-то проблемы с дыханием. Много путешествовал по континенту.