Нянька - Владимир Васильев

– Три!

Геральт и не думал оборачиваться;

– Ладно, две! Забирай, шахнуш тодт, скупердяй!

Вот тут Геральт остановился. Обернулся, мрачно взглянул на вирга.

– Выгоняй, – велел он. – И учти… Когда я сердитый – окружающим плохо. Да и девчушка… хорошо стреляет.

Синтия словно в подтверждение снисходительно улыбнулась и лениво повела стволом помповухи.

Вирг немедленно смылся куда-то в глубь своей епархии; вместо него на вышке над воротами появился подросток, тоже вирг. Правда, без оружия. Он недоверчиво глядел на пришельцев – неотрывно, пристально, словно сыч из дупла. Потом ворота открылись, и уже знакомый вирг выгнал наружу упомянутые «Черкассы» – небольшую шуструю легковушку. Новой машину язык назвать не поворачивался, но и уж совсем убитой – тоже. Геральт походил вокруг, придирчиво осматривая покупку, попинал зачем-то скаты, сел за руль, погазовал, послушал двигатель.

– Ладно, пойдет, – буркнул он удовлетворенно. – Садись, Синтия.

Синтия охотно отворила дверцу. Не выходя из машины, Геральт отсчитал две тысячи дедовыми полтинниками и сунул в окно:

– Держи. Бывай здоров.

– Бывай и ты… скупердяй. – Вирг тоже не отличался любезностью.

– Я не жадный, – в тон ему пояснил Геральт. – Я экономный.

– Все тут не жадные. – Вирг сноровисто пересчитал деньги и сунул в карман. – Особенно бонза местный.

– Это который? Который на бульдозере разъезжает?

– Он самый. Знаешь, как его местные зовут?

– Как?

– Безбашенный Кран.

– Очень отражает, – согласился Геральт н до пола утопил акселератор. Машина взревела, завизжала на повороте протекторами и понеслась вперед.

К усадьбе старого орка, любителя конопли, они домчали очень быстро. Лишь однажды Геральт остановился у каких-то придорожных кустов – сказал, что хочет в сортир. Синтия, озаботившаяся сходной проблемой еще на территории мастерской на середине пути, подождала его в машине.

– Ты будешь мне нужна, – сообщил Геральт, когда «Черкассы» замерли. – Во-первых, садись за руль. А во-вторых, если начнется стрельба и первым из этих… ворот выйду не я – гони без раздумий. Если понадобится – стреляй по любому, кто попытается тебя остановить.

– А ты?

– Я справлюсь. И знаешь еще что… – сказал Геральт изаглянул полуорке прямо в глаза – черные, как спелые маслины. – Если уедешь одна, не суйся на Матвеевский полигон. Лучше ступай к Весемнру.

– Да ну, глупости какие, – насупилась Синтия. – Вместе уедем. И давай я лучше с тобой пойду – в два ствола оно как-то надежнее.

Геральт не успел ответить – из ворот усадьбы вывалила целая толпа, живых с дюжину. Сплошь орки во главе с уже знакомым дедулей. Самому младшему было лет двадцать пять, что по орочьим меркам – сопливое отрочество.

– Началось, – буркнул Геральт.

Он выпрямился и направился к оркам.

– Ну как? – радушно поинтересовался старый орк. —Справился?

– Нет, – холодно ответил Геральт. – Я отказываюсь от задания. Вот деньги. – Он протянул орку три пачки соток.

– Хм… – удивился орк. – Почему это отказываешься? И потом, помнится, я давал тебе несколько больше денег.

– Я вычел за ложный вызов. – Геральт ничем не выказывал неуверенности или сомнений. – А отказался потому, что ты мне соврал.

– Вот как? – недобро ухмыльнулся дед. – В чем же я тебе соврал?

– Бульдозер, который катался по твоей конопле, вовсе не дикий. Обычный, прирученный бульдозер, им живые управляли. Конкуренты твои, аптекари Безбашенного Крана. Уж не обессудь – в такие дела ведьмакам соваться не резон. Так что забирай свои бабки – и адье.

Ведьмак небрежным жестом швырнул пачки к ногам орка.

В тот же миг, словно по мановению Великого Техника, в руках каждого из орков возник ствол. У кого пистолет, у кого ружье, у кого обрез. У сопляка-отрока – древний барабанный револьвер. Только старик остался стоять, как стоял.

– Что ж ты мне грубишь, а? – укоризненно протянул он. – Деньгами швыряешься… Ай-ай-ай.

– А что, не так? – Геральт склонил голову набок и прищурился. – Ты хотел надуть ведьмака. И думаешь, я после этого буду перед тобой на цырлах приплясывать?

– А ведь мы можем и наказать, – вкрадчиво проскрипел дед. – Ты-то один, если девку не считать. А нас – гляди сколько!

Синтия не видела лица Геральта, но готова была поклясться, что сейчас он криво улыбнулся. Потому что самое время было сыграть на публику. Улыбнулся хищно и с угрозой, как могут только люди, не боящиеся в одиночку стоять перед дюжиной стволов.

– Ты угрожаешь мне? – ровно спросил Геральт. – Ты угрожаешь ведьмаку? Побойся жизни, старик. Пусть твои олухи могут питать какие-нибудь беспочвенные иллюзии. Ноты-то, ты!

– Отец! – не выдержал кто-то из толпы. – Я его пристрелю!

– Валяй, – фыркнул ведьмак. – Пали, дуралей. Подохнете все на радость аптекарям и лично Безбашенному Крану.

– Не стрелять! – металлическим, в высшей степени непререкаемым тоном распорядился старик и предупредительно воздел костлявую руку. – Черт с тобой, ведьмак. Верни остальные деньги и проваливай.

– Все, что причитается, я уже вернул. Ты мне солгал, ты отнял у меня время. Время ведьмака дорого стоит. А ложь я, так и быть, прощу. На первый раз.

– А-а-а!!! —. неожиданно заорал сопляк с револьвером и выстрелил. Геральта швырнуло назад, на спину, на асфальт. Практически в тот же миг сопляк рухнул с простреленнойголовой – юная недоучившаяся ведьмачка догадалась, откого следует в первую очередь ожидать сюрпризов, поэтому прицелилась загодя. И началось…

Синтия стреляла быстро и холодно. Без злости, без остервенения. Время остановилось. Существовали только черные штрихи мишеней, ствол помповухи и спусковой крючок. Она не чувствовала ни страха, ни боли. Боль и страх придут потом, а пока все, что умела она сама, и все, чему учил ее подстреленный ведьмак, выплескивалось наружу обтекаемыми кусочками свинца и рвало чужую плоть.

Лишь когда остались в живых только старик и четверо уцелевших из тех, кто догадался бросить оружие и поднять руки, время возобновило свой бег.

Синтия с хрустом передернула затвор, выплевывая очередную гильзу.

– Все назад! – спокойно, безгранично спокойно приказала она.

Орки затравленно повиновались, отступили.

– Руки за головы, спиной ко мне!

И снова повиновались.

– А теперь на асфальт, лицом вниз! Улеглись, никуда не делись, даже старик. Только теперь Синтия позволила себе краешком взгляда покоситься на Геральта.

Она ожидала крови, ожидала простреленной груди, почерневшей от влаги одежды и розовых пузырей поверх.

Не тут-то было. Геральт сидел, привалившись спиной к «Черкассам», и в руках сжимал ружье. На куртке его, как раз напротив сердца красовалась рваная дырища, но никакой крови не было и в помине.