Тайный наследник для миллиардера (СИ) - Тоцка Тала

Арсанов уверенно ведет машину, а меня просто переполняют чувства. От его рук, лежащих на руле, веет уверенностью и надежностью. На самого Тимура смотреть не решаюсь, бросаю взгляды украдкой, но он каждый раз ловит их в зеркале и в ответ улыбается одним уголком губ.

И меня каждый раз охватывает жаром, а еще эйфорией. Затапливает безграничная признательность и безграничное желание довериться этому сильному уверенному мужчине. Довериться всем…

— Все в порядке, Полина? — негромко спрашивает Тимур, поймав мой очередной тайный взгляд.

Смущенно киваю. Пора бы прекратить восторженно на него пялиться, и я лихорадочно ищу тему для разговора. Но в голове, как назло, ни одной подходящей мысли. Не могу ничего придумать такого, чтобы не касалось нас двоих.

— Вы сегодня один, без водителя? — наконец-то нахожу после мучительных поисков.

— Разве мы не договорились? — с укором приподнимает бровь Арсанов.

— Ты, — покорно подчиняюсь, — ты сегодня один?

— Да, захотелось самому вас отвезти, — Арсанов смотрит на дорогу, но меня не покидает ощущение, будто он не сводит с меня глаз. — Соня любит, когда папа за рулем.

Он бросает взгляд на детей, устроивших возню на заднем сиденье. Этот взгляд полон тепла, которое я с трудом бы могла предположить у такого мужчины.

— А как же охрана? Ты не боишься ездить без охраны?

— Разве без них далеко уедешь? — усмехается он. — Ты не знаешь моего начальника службы безопасности. Это настоящий цербер. Мне пришлось выдержать целый бой, чтобы они не толклись со мной в одной машине, а следовали на расстоянии. Так что моя охрана всегда со мной.

В самом деле, возле ресторана паркуется еще одна машина. Из нее выгружаются мужчины в костюмах и следуют за нами.

Тимур достает коляску из багажника, усаживает в нее Бодьку, при этом один из охранников порывается ему помочь. Но Арсанов взглядом осаживает подчиненного, и все делает сам.

Для нас на огороженной террасе накрыт стол, для детей есть отдельный столик с бумагой, карандашами и красками. И еще целый ящик с игрушками.

Смотрю во все глаза. В моей прошлой «модельной» жизни походы по ресторанам были привычными. Но тогда я мало обращала на удобства для посетителей с детьми. А после рождения Бодьки рестораны стали мне не по карману.

— Папочка, папа, я хочу такую прическу как у Полины! — Соня хватает Тимура за руки и заглядывает ему в глаза. Он обнимает дочь.

— Сонь, ну ты же знаешь, у твоего папки руки не оттуда выросли.

И хоть он улыбается, не могу отделаться от чувства, что за этим грубоватым тоном Арсанов прячет вину.

— Давай я тебе сделаю хвост, Сонечка! — подзываю девочку.

У нее тоже хвостик, но видно, что делал мужчина. Недостаточно прочесаны волосы, пряди выбиваются из прически.

— Я честно старался научиться плести косички, — признается Арсанов, глядя как ловко я управляюсь с густыми шелковыми волосами девочки. — Но они у меня все время высыпаются, скользят, и сколько пытался, ничего не получается.

— Мне бабушка косички заплетает, — сообщает Соня, — только бабушка у нас не каждый день. Спасибо!

Она с детской непосредственностью порывисто обнимает меня за шею и бежит к Богдану, который вытащил из ящика конструктор.

— Соня, давай соберем пиратскую шхуну!

Я провожаю глазами девочку и решаюсь.

— Тимур, я могу спросить про маму Сонечки? Поверь, это не просто любопытство. Скажи, она… совсем безнадежна? Можешь на меня накричать, если хочешь, — добавляю самоотверженно. — Сама не верю, что набралась смелости спросить, и ты можешь не верить, но мне в самом деле небезразлична твоя девочка. У меня сердце болит на нее смотреть.

— Спасибо, Полина, ты не представляешь, что для меня значат твои слова, — Тимур на редкость серьезно относится к моей речи, — но можно, я задам встречный вопрос? Отец Богдана безнадежен? Он оставил тебя еще во время беременности, верно?

Растерянно киваю.

— Так скажи, почему он не возле своего сына?

— Потому что… — подбираю слова пересохшим языком, — потому что… его у Богдана нет.

Облегченно выдыхаю от того, что нашла нужное слово. Мне не хочется лгать Тимуру, но и оговаривать неизвестного мне мужчину тоже не хочется. Он точно перед нами ни в чем не виноват.

— Вот и у нас так, — говорит Арсанов, теребя лежащую перед ним салфетку, — Сониной мамы просто нет. Давай на этом и сойдемся.

Я киваю, испытывая необъяснимую нежность к мужчине, который хотел научиться плести косички своей дочке. И так и не научился.

— Нам надо было поменяться, — Тимур старается сменить тему и улыбается, но улыбка у него все равно получается вымученной. — У тебя должна была родиться моя Соня, а у меня твой Бодька. Мне всегда казалось, что мальчику было бы со мной проще. Не представляешь, как мне жаль свою дочь. А ведь ей только четыре, что будет, когда она начнет подрастать?

— Ты справишься, Тимур! — говорю со всей пылкостью, на которую способна. — Обязательно справишься!

— Только если ты мне в этом поможешь, Полина, — он неожиданно накрывает мою руку своей, — а я помогу тебе.

Глава 15

Меня как током бьет. Будто меня впервые касается мужчина. Смотрю на его ладонь как завороженная: понимаю, что надо высвободить руку — если увидят дети, нам обоим будет неловко. Но ничего не могу с собой поделать, нарочно тяну время, продлевая удовольствие.

Боги, что я несу? Удовольствие! Если от такого невинного прикосновения меня так прошибает, то что со мной было бы, реши он меня обнять? На то, чтобы представить большее, у меня просто не хватает смелости. Я и так наверняка красная как зернышки граната в салате.

Мне надо спросить, какую помощь он имеет в виду. Но не успеваю, к нам подбегает запыхавшаяся Соня. Зато в последний момент успеваю выдернуть руку из-под ладони Арсанова.

— Папа, а кто из нас выше, я или Богдан? Бодька говорит, что он.

Девочка выглядит расстроенной, и я искренне радуюсь, что она так быстро перестала комплексовать из-за своего роста. А еще, что она, кажется, ничего не заметила. Хотя Тимура это похоже не так волнует, как меня.

— А вот мы сейчас и посмотрим, — говорит он дочери.

— Как? — спрашивает мой сын. — Мне же нельзя вставать!

— Очень просто, — Арсанов поднимается из-за стола и подходит к Богдану, — давай сюда руки. Соня, поворачивайся спиной к нам.

Подхватывает Бодьку под мышки так, чтобы он подошвами ботинок касался пола, и подносит к девочке.

— Полина, смотри, кто тут у нас выше?

Я честно смотрю на детские макушки, стараясь не замечать перекатывающиеся мышцы под рукавами рубашки. Но разве такое возможно не заметить? И я сдаюсь.

— Они одинаковые, Тимур. Как под линейку.

— Мне тоже так кажется, — кивает он.

Мой мальчик смотрит на Арсанова с обожанием, и здесь я как никто понимаю своего сына. Если бы Тимур поднял меня на руки, я бы точно умерла от счастья.

А ведь он меня нес на руках, когда отвозил в роддом. Но тогда мне точно было не до Арсанова, хотя ромашки получить было приятно.

— Мы одинаковые, — хлопает в ладоши Соня.

— Мы высокие, потому что вы с дядей Тимуром высокие? — допытывается Богдан.

Переглядываемся с Тимуром, и мои щеки снова алеют. Звучит слишком двусмысленно, как будто они наши общие дети. И я на несколько секунд зависаю от ощущения, что это так и есть. Что мы семья. Тимур мой муж, а это наши дети. Двойня.

И не потому что Арсанов миллиардер. Потому что он мужчина, который заставляет мое сердце проваливаться вниз и снова взлетать вверх, пульсируя в висках и в затылке.

Тимур садит Бодьку в кресло, и дети бегут играть, а Арсанов долго рассматривает моего сына.

— Расскажи мне о Богдане, Полина, — оборачивается он ко мне. — Как так вышло, что он оказался в инвалидной коляске? Только, пожалуйста, подробнее.

И я рассказываю. Все, начиная от того, как пошла работать в компанию, и до того, как устроилась в детский сад. Единственное, ничего не говорю о Кадире и его любовных притязаниях — к Бодькиной проблеме это не имеет никакого отношения.