Смертоцвет - Александр Зимовец

Таня, когда он закончил свой рассказ на моменте, когда удивленный вахмистр доставил их к дому графа, где Герман позаимствовал у графского лакея чистое пальто и попрощался со своими спутниками. Ариадна, насколько было ему известно, до сих пор болела и никого не принимала, хотя ничего опасного, вроде бы, не было. Герман специально побеседовал на этот счет с навещавшим ее доктором.

— Не предупредил, потому что было некогда, — виновато ответил Герман. — Нужно было решать быстрее. И потом, разве вы санкционировали бы такую операцию?

— Ну… — она слегка поколебалась. — Нужно было бы, конечно, сперва согласовать, я бы направила запрос…

— Вот поэтому я и не предупредил, — огрызнулся Герман.

— Ну, молодец! — подполковник Ермолова всплеснула руками. — Просто золото, а не сотрудник! Взял на себя ответственность, единолично принял важное решение, ни с кем не посоветовавшись! И в итоге героически провалил операцию!

— Я бы не сказал, что она провалена!

— Я бы тоже не сказала, потому что слово «провал» недостаточно емко описывает весь тот пердюмонокль, который ты мне тут сейчас описал! Слово «катастрофа» будет куда точнее!

Герман невольно ей залюбовался — в гневе подполковник Ермолова была невероятно эффектна.

— Серьезно! — продолжала она негодовать. — Мы ведь могли бы оцепить портал, зайти туда с целым взводом жандармов… Зачистить всю эту гробницу к чертям собачьим, провести нормальное исследование. А теперь осколок уничтожен, информация потеряна, даже казенный профилизатор ты потерял.

— Профилизатор я вернул, — кисло ответил Герман. — Но вот ничего стоящего он не зафиксировал, это да.

— Да если бы только это! — Таня поморщилась. — А то, что ты засветил свое умение перед неподготовленными людьми, которые не должны ничего знать об Узорешителе, это как? А одна из них, между прочим, дочь известного консерватора, человека из другого лагеря. Человека очень опасного. Да, мы, конечно, хотели бы привлечь его на свою сторону, но пока он еще наш противник.

— Сомневаюсь, что она побежит рассказывать отцу о случившемся, — вставил реплику Герман. — Нет, для мадемуазель Уваровой это была просто шалость, приключение, о котором ее родителям лучше не знать, если только она не хочет быть запертой в своей комнате с приставленной охраной.

— Твое счастье, если так, но мы не можем так рисковать, слышишь ты⁈ И потом, это само по себе еще полбеды, но главное-то в том, что ты держал в руках улики, которые позволили ли бы изобличить флороманта! Держал — и упустил! Все расследование пошло псу под хвост, результатов — ноль!

— Как это ни странно, результаты есть, — произнес Герман. Таня вопросительно на него уставилась, снова сложив руки на груди.

— По крайней мере, есть версии, — продолжил он несколько менее уверенным голосом. — Вот смотри. Мы точно знаем, что в осколке действительно кто-то был, и это, вероятнее всего, человек, связанный с Залесским. Напрашиваются две версии. Первая — что это был Пудовский. Он-то и прибрал к рукам эльфийский артефакт из гробницы.

— Что это вообще за артефакт? — спросила Таня. — Как он выглядел?

— Вот это, конечно, вопрос, — протянул Герман. — Я видел только, как плющ растет из мертвых тел. Быть может, всех этих людей… в смысле, эльфов… казнили там? Или они покончили с собой? И орудие их казни находилось там, но затем убийца забрал его.

— Сплошные вопросы, — Таня с отвращением поморщилась. — И ни одного ответа. Ну, допустим, что это было Пудовский. И? Нынче он восстал из могилы и убивает крепостных, излишне верных своим хозяевам? Зачем?

— Не думаю, что это он сам, — Герман поморщился, вспомнив купца первой гильдии, протянувшего корни по всему своему бывшему заводу. Зрелище это время от времени являлось ему во снах. — Впрочем… может быть такое, что он каким-то образом выжил?

— Смеешься? — Таня приподняла бровь. — Да его тело потом несколько врачей изучало. Собственно, до сих пор изучают… под страшным секретом. Нет, уж будь покоен, его степенство, господин Пудовский совершенно точно мертв.

— И это приводит нас ко второй версии, — продолжил Герман. — Что если при жизни ли Пудовского или после его смерти артефактом завладел кто-то еще? Кто-то из его окружения?

— Ты на кого-то конкретного намекаешь? — спросила Таня.

Герман глубоко вдохнул. А затем рассказал ей о своей встрече с Надей и о ее ультиматуме. И чем дальше он рассказывал, тем мрачнее становилась его бывшая начальница.

— Какого черта ты не с этого начал? — спросила она. — Это даже важнее, чем твои похождения по гробницам. Мне нужно немедленно доложить об этом наверх.

— Я бы просил тебя пока не докладывать, — произнес Герман твердо. Подполковник Ермолова взглянула на него вопросительно.

— Если ты доложишь о таком, их судьба будет решена, — пояснил Герман свою мысль. — Но я считаю, что есть и другой путь.

— И какой же?

— Очень простой. Освободить их.

В комнате повисла тяжелая густая тишина. Дождь сильнее забарабанил по оконному стеклу. Вокруг керосиновой лампы вился каким-то образом затесавшийся под крышу посреди осени ночной мотылек. Герман подумал, что бедолага, должно быть, доживает последние дни. Осень. Все понемногу умирает.

— Ты в своем уме? — негромко проговорила Таня. — Ты понимаешь, что ты вообще предлагаешь? Да малейшая утечка… а на свободе за ними будет не уследить…

— Я и не предлагаю распускать их на все четыре стороны, — пояснил Герман. — Но давай уже посмотрим правде в глаза. Есть только два варианта того, как мы можем поступить с этими людьми. Мы можем их убить и сделать вид, что ничего никогда не было. Либо мы можем сделать их нашими союзниками, участниками вашего чертова заговора, в чем бы он ни заключался. Во втором случае мы должны предоставить им хоть какие-то человеческие условия и хоть какую-то свободу. Без этого они не будут сражаться на нашей стороне.

— Ты так говоришь, — Таня еще сильнее понизила голос, — словно и впрямь ожидается какое-то сражение.

— А ты думаешь, что нет? — Герман выразительно взглянул на нее. — Вдумайся сама в то, что происходит. Против императора никто не выступал двести лет, и когда против него выступали в прошлый раз, то…

— Тише ты! — воскликнула она и закрыла ему рот ладонью. — Совсем с ума сошел!