Автокатастрофа - Джеймс Баллард

Она убрала от меня руки и оглядела интерьер кабины, словно собираясь изорвать свои набухшие груди об этот капкан из стеклянных и металлических лезвий.

Вокруг нас в свете солнца лежали заброшенные резервуары - невидимый подводный мир. Елена подняла окно, отгораживаясь от шума взлетающих самолетов.

– Мы сюда больше не вернемся. Тебе придется подыскать другое место.

Я тоже чувствовал спад возбуждения. Когда за нами не наблюдал Воан, не записывал наши позы и части тела на фотопленку, мой оргазм казался пустым и стерильным, просто выбросом лишней органической ткани.

В своем воображении я видел, как машина Елены, с жестким хромом и пластиком, оживляется силой моего семени, превращаясь в будуар из экзотических цветов и вьющихся растений, едва пропускающих солнечный свет; сквозь пол и сиденья прорастает сочная влажная трава.

Глядя на Елену, набирающую скорость на прямом участке шоссе, я внезапно задумался о том, как я мог бы встряхнуть ее. А не провезти ли ее опять по маршруту смерти мужа? Возможно, это освежило бы ее сексуальную потребность во мне, вновь воспламенило бы эту эротическую враждебность, которую она испытывала ко мне и к умершему.

Когда нас пропускали через ворота лаборатории, Елена склонилась над рулем, странно ухватившись за него тонкими руками. Ее тело складывалось в неуклюжие геометрические сочетания со стойками лобового стекла и рулевой колонки, словно она сознательно повторяла позы покалеченной девушки Габриэль.

Мы шли с автостоянки к месту испытания. С поприветствовавшими нас учеными-исследователями Елена обсудила очередной проект норм министерства путей сообщения. На бетоне в два ряда были составлены поврежденные машины. В смятых корпусах сидели пластиковые манекены, их лица и грудные клетки расколоты в столкновениях, зоны повреждения отмечены разноцветным пятнами на черепах и животах. Елена разглядывала их через выбитые лобовые стекла, словно они были пациентами, за которыми она хотела бы ухаживать. Мы бродили среди прибывающих посетителей - почти все в опрятных костюмах и украшенных цветами шляпах, а Елена просовывала руку между осколков разбитых окон и ласкала пластиковые руки и головы.

Остаток дня прошел, подчиняясь логике сновидения. Освещенные ярким послеполуденным светом несколько сот зрителей были похожи на манекенов, выглядели не более реально, чем пластиковые фигуры, которые должны были играть роль водителя и пассажиров в лобовом столкновении седана с мотоциклом.

Чувство развоплощения, нереальности моих собственных мышц и костей усилилось, когда появился Воан. Механики закрепляли мотоцикл в механизме, который будет запущен по стальным рельсам в стоящий в семидесяти ярдах седан. Провода датчиков тянулись от обеих машин к фиксирующим приборам, закрепленным на длинных подмостках. Были подготовлены две кинокамеры - одна установлена возле дороги, с направленным на точку столкновения объективом, вторая смотрела вниз с подвесной рамы. Видеооборудование уже воспроизвело на небольшом экране кадры с механиками, устанавливающими датчики в двигателе машины, в которой сидели четыре манекена, представляющие семью: муж, жена и двое детей. К их головам, телам и ногам тянулись провода. На телах уже были отмечены предполагаемые травмы, на лицах и грудных клетках - сложные красные и фиолетовые геометрические формы. Механик в последний раз поправил водителя за рулем, располагая его руки в соответствующем положении. Руководитель научных исследований поприветствовал через систему громкоговорителей гостей этой экспериментальной катастрофы и шутливо представил тех, кто находился в машине:

– Чарли и Грета, представьте себе, что они решили проехаться с детьми, Шоном и Брид жит…

В дальнем конце площадки небольшая группа работников занималась подготовкой мотоцикла, защищая камеру, установленную в механизме катапульты, которая отправится в путешествие по рельсам. Посетители - работники министерства путей сообщения, инженер безопасности дорожного движения, специалисты-автодорожники и их жены - собрались у точки столкновения, словно болельщики на скачках.

Когда появился Воан, прошествовав со стороны автостоянки на своих длинных кривых ногах, все как-то с опаской оглянулись, чтобы посмотреть на эту фигуру в черной куртке, направляющуюся к мотоциклу. Мне самому показалось, что он готов оседлать эту машину и двинуть ее вниз по рельсам прямо на нас. Рубцы на его лбу и губах отблескивали, как лезвия сабель. Он постоял, глядя, как механики поднимают пластикового мотоциклиста - Элвиса - на сиденье, а затем направился к нам, поприветствовав жестом Елену Ремингтон и меня. Он оглядел посетителей несколько вызывающим взглядом. И снова меня удивило, как он сочетал в себе личную притягательность, полную замкнутость в своей панической вселенной и в то же время открытость для любого опыта во внешнем мире. Воан проталкивался через толпу посетителей. В правой руке он нес стопку рекламных проспектов и материалов лаборатории дорожных исследований. Он склонился над плечом. Я восстановил равновесие, непроизвольно схватив Воана за плечо, когда мотоцикл и его водитель пролетели над капотом машины и ударились в лобовое стекло, затем по крыше косо прогрохотала черная масса обломков, машину отнесло футов на десять назад, вдоль направляющих, где она и застыла, перевернувшись крышей на рельсы. Капот, лобовое стекло и крыша были смяты ударом. Члены семьи в кабине завалились друг на друга, обезглавленный торс женщины на переднем сиденье впечатался в растрескавшееся лобовое стекло.

Механики ободрительно помахали толпе и направились к мотоциклу, лежавшему на боку в пятидесяти ярдах от машины. Они поднимали части тела мотоциклиста, засовывая их себе под мышки. Осколки стекла, смешанные с обломками его лица и плеч, усыпали серебряным снегом траву вокруг испытательной машины - конфетти смерти.

К толпе снова обратился громкоговоритель. Я пытался следить за словами комментатора, но мой мозг отказывался расшифровывать звуки. Грубый, агрессивный импульс этой лабораторной катастрофы, крушение металла и стекла, продуманное разрушение дорогих и трудоемких артефактов совершенно опустошили мою голову.

Елена Ремингтон взяла меня за руку, поощрительно кивая, словно помогала ребенку преодолеть какую-то интеллектуальную трудность:

– Мы можем еще раз взглянуть на экране на все, что произошло. Они прокручивают пленку в замедленном темпе.

Толпа двигалась к столам на подмостках. Снова звучали голоса - гул облегчения. Я обернулся, ожидая, когда к нам присоединится Воан. Он стоял среди пустых сидений, его взгляд был все еще сосредоточен на разбитой машине. Под ремнем брюк темнело влажное пятно спермы. Игнорируя Елену Ремингтон, которая удалялась от нас со слабой улыбкой на губах, я глядел на Воана, не зная, что ему сказать. Столкнувшись с этим сочетанием расшибленных машин, расчлененных манекенов и неприкрытой сексуальности Воана, я неожиданно понял, что двигаюсь по дороге, которая проходит в моей черепной коробке и ведет в пределы весьма двусмысленного королевства. Воан отвернулся, и теперь я видел его мускулистую спину, сильные плечи, покачивающиеся под черной курткой.

Зрители смотрели, как мотоцикл еще раз разбивается о седан. Фрагменты столкновения воспроизводились в замедленном темпе. С сонным спокойствием переднее колесо мотоцикла ударилось в бампер машины. Когда сломался обод колеса, камера соскочила и свернулась восьмеркой. В воздух взлетел хвост машины. Манекен - Элвис - поднялся с сиденья, его неуклюжее тело было наконец благословлено изяществом замедленного движения. Подобно самому виртуозному кинодублеру, он встал на педали, полностью выпрямив руки и ноги, поднял голову и выставил вперед подбородок, всем свои видом выказывая почти аристократическую надменность. Заднее колесо мотоцикла поднялось в воздух у него за спиной и, казалось, вот-вот ударит его по пояснице, но мотоциклист очень изящно оторвал ноги от педалей и расположил свое летящее тело горизонтально. Прикрепленные к рулю руки сейчас покидали тело вместе с кувыркающимся мотоциклом. Провод датчика оторвал одну кисть, а мотоциклист продолжал горизонтальный полет - голова поднята, лицо с нарисованными на нем повреждениями неслось навстречу лобовому стеклу. Грудь ударилась о капот, проскользнув по его полированной поверхности подобно серфинговой доске.

Машина двигалась назад по инерции первого столкновения, а четыре пассажира уже приближались ко второму столкновению. Их гладкие лица прижались к стеклу, словно торопились разглядеть этого ездока, скользящего на груди по капоту их автомобиля. И водитель, и пассажирка приближались к лобовому стеклу в тот самый момент, когда в стекло ударился профиль мотоциклиста. Их окатил фонтан кристаллических брызг, и на фоне этих праздничных кристаллов фигуры стали принимать все более эксцентричные позы. Мотоциклист продолжал свой головокружительный путь, продираясь через живописное стекло, сдирая лицо о зеркало заднего вида. Левая рука, ударившись об оконную стойку, отделилась в локтевом суставе и унеслась сквозь стеклянные брызги, чтобы присоединиться к обломкам тела водителя. Его правая рука прошла сквозь потрескавшееся стекло, сначала потеряв на гильотине оконного дворника кисть, а потом предплечье, ударившись о лицо пассажирки, захватило с собой ее правую щеку. Тело мотоциклиста в элегантном скольжении изящно повернулось на бок, задев бедрами правую стойку окна, ноги пошли по наружной дуге, ударившись большими берцовыми костями о центральную дверную стойку.