В любви каждый за себя - Марина Серова

– Так и не надо пить. Уберите бутылку, вот ваше здоровье и будет сохраннее, – съехидничала я и улыбнулась. – А бутылка пригодится как-нибудь в следующий раз.

– Вы, Таня, по-моему, меня просто жадиной считаете, да? Так уверяю вас, что вы не совсем правы, честное слово.

Я, конечно же, глаза удивленные сделала: «Что вы, что вы! Как можно!» И т.д. Однако, если уж честно, именно так я и считала. Мало того, он мне казался просто патологически скупым… Хотя как сказать: ведь подарил же он мне ручку, тройник и кассету пожертвовал. Я, кстати, даже не расплатилась за них до сих пор, а на человека наговариваю.

Он словно мысли мои читал и, разглядывая вино на свет, сказал неожиданно:

– Таня, насчет аппаратуры можете не волноваться: считайте это подарком.

– Да нет, что вы, Виктор Иванович, ни в коем случае. Слишком дорогие подарки. Я не могу их принять.

– Это для вас они дорогие, а мне ничего не стоит сделать новые.

Что-то я никак не могла понять. С чего это он так расщедрился?

А Виктор Иванович стал доказывать мне, что бережливость и жадность – вещи разные, и не надо их путать.

– Я, Танечка, не от жадности ту куртку-то штопал. Ведь будь я таким жадным, каким вы меня считаете, я бы у приятеля взял его куртку, которую он мне взамен предлагал. Я просто ужасный консерватор и не люблю никаких перемен. Может быть, я поэтому и остался холостяком. Я люблю свои вещи и с трудом привыкаю к новым. Вот так вот. Хотите верьте, хотите нет, только я вас не стал бы обманывать.

Может быть, все действительно так, но при чем я-то здесь? Мне до его привычек глубоко фиолетово. Мог бы и не отчитываться. Мне даже захотелось как-нибудь культурненько от него избавиться. Сколько можно всякую чушь слушать? И с чего бы этот философ, с позволения сказать, решил мне в подробностях доложить о своем образе жизни? Я вздохнула:

– Виктор Иванович…

– Я понял, Таня, извините. Вообще-то я по делу пришел.

Он налил в опустевшие фужеры вино:

– У меня все доказательства вины Колокольцева имеются. Ему ни за что не отпереться.

Я смотрела на него во все глаза и не знала, верить или нет. Такая удача ни с того ни с сего. Неужели такое бывает иногда?

– У вас ведь же есть видеомагнитофон?

– Сейчас я только картошку доем, и мы займемся этой кассетой.

– Кассетой?!

– Ну да. А что вас так удивляет?

– Я просто не поняла. Какой кассетой?

Виктор Иванович засмущался, как будто его поймали на каком-то неблаговидном поступке. Покраснел, как красна девица.

– А вы не обидитесь на меня, Таня?

Цирк, ей-богу. Пришел предложить свою помощь да еще боится, не обижусь ли я на это. Ну, очень странный тип. Потрясающий крендель.

– Я скорее очень даже обрадуюсь! Давайте мы приятное с полезным совместим: я принесу видик сюда.

Я принесла видеомагнитофон и подключила его к маленькому черно-белому телевизору.

– Давайте вашу кассету.

Он встал, вышел в прихожую и вернулся с кассетой.

– Я это для себя записывал, на память о нашем с вами знакомстве. Я ведь не знал, что все так обернется.

Ну и удивил он меня! На кассете было записано все, что произошло сегодня в квартире Серого. Я даже узнала кое-что новое.

К примеру, я увидела, как эти мерзавцы прибыли и откуда у Косого фингал появился.

Потом на кассете я могла наблюдать свой собственный приход: Таня Иванова ловко обезоруживает одного противника, явно не подозревая о других. А дальше – появляется милиция, но четверо бандитов успевают исчезнуть. Причем один из них стреляет в Таню. И знаете кто? Тот самый, кто ей пылко объяснялся в любви совсем недавно.

По-видимому, ее голова в крови убедила Колокольцева, что Таня мертва. Да и не было у него времени проверять, так ли это. Он сунул пистолет Серому и тоже исчез. Только после этого Серый пошел открывать дверь.

Да, изобретение Виктора Ивановича было поистине уникальным!

– Но откуда это у вас? Господи, этому же материалу просто цены нет.

– Я знаю.

– Откуда, Виктор Иванович? Как вы могли догадаться, что кассета с вмонтированной видеокамерой в квартире у Серого?

– Я не догадался. Я об этом просто знал.

– ???

Я просто онемела. Как он мог узнать? Есть только один способ… Я молча смотрела на него, а он опять почему-то покраснел.

– Я боюсь, что вы обидитесь. Пообещайте спокойно меня выслушать. Обещаете?

– Обещаю.

– Я все время с того момента, как вы ушли от меня, слушал вас. И я знал, что вы кассету Елене передали.

Вот так крендель! Не так уж он и прост, как хочет иногда казаться.

– Та-ак. А еще что вы знали?

– Ну вот, я же говорил, что вы обидитесь.

Если бы его любопытство не оказалось так кстати, я бы, пожалуй, причесала этому паршивцу шевелюру. Но, во-первых, победителей не судят, а во-вторых, я пообещала…

– Нет-нет, я не обиделась, просто интересно, как вы это сделали.

– Да вы же с собой все время радиопередатчик таскали, вот и вся хитрость.

Виктор Иванович замолчал, сосредоточенно ковыряя вилкой уже почти остывшую картошку.

Я молча ждала продолжения, изумленная по самое некуда.

– Он в ручке, которую я вам подарил. Вы только на меня не обижайтесь. Ладно?

Ну и лопушина же я. Ловко он меня вокруг пальца обвел, как пионерку. А все-таки верно говорят: «Что бог ни делает, все к лучшему». Я сходила в прихожую, достала «виновницу» моего чудесного спасения, раскрутила ее и убедилась в правдивости моего спасителя. И как только я раньше до этого не додумалась? Вот тебе и гениальный детектив. Простой любитель переплюнул и сто очков вперед дал.

– И что ж, теперь я всегда буду под наблюдением с помощью этой штуки?

– Если регулярно менять батарейки.

Этого я, конечно, делать не буду, хоть и разживусь батарейками у Виктора Ивановича. Но такая вещь мне еще пригодится. Я ее кому-нибудь при случае передарю.

– Так это же вы, наверное, милицию вызвали?

– Да. Когда я понял, что без крови там не обойдется, я позвонил и сказал, что слышал выстрелы в квартире по такому-то адресу, благо Елена его назвала. Только их пока дождешься! Их заранее дня за три вызывать надо. Я так волновался за вас, Танечка! Так молил бога, чтобы они успели! Слава тебе, господи, все закончилось благополучно для вас.

– Ну и хитрюга же вы, Виктор Иванович. Вы что же, за всеми детективами, которые у вас аппаратурой разживаются, следите?

– Что вы, что вы! Бог с вами.

– А по какому же тогда принципу вы выбрали для такого развлечения меня?

Виктор Иванович откашлялся, налил еще вина и пробормотал:

– Я даже не знаю, с чего начать, как вам сказать об этом… Мне неловко, право.

– Как есть, так и говорите. Что это вы мнетесь как-то непонятно?

– Таня, а вы верите в любовь с первого взгляда?

Все, приехали. Без комментариев, как говорится. Я даже не знала, как теперь себя с ним вести. Вот на что кости намекали! Хоть бы о своих сединах подумал. Только этого мне и не хватало для полного счастья. Я пожала плечами:

– Да как вам сказать. Не очень. Я больше верю в ту, которая приходит постепенно. А с первого взгляда любви до гроба не бывает. Это скорее влюбленность, она быстро проходит.

– А вы могли бы привыкнуть ко мне?

Значит, объяснений в любви все-таки не избежать. Ну что ему сказать, чтобы не обидеть? Теперь он был мне очень даже симпатичен в каком-то смысле. Пришлось осторожненько объяснить, что у меня есть друг, без которого я не проживу и дня.

– Жаль, – горько вздохнул мой гость. – Я, прямо как мальчишка, обезумел. Никогда такого со мной не было. У нас с вами так много общего.

Видимо, он имел в виду прогулки в пальто под июльским звездным небом и смежность наших профессий.

А кости все-таки были правы. Первое, что я сделаю после ухода моего спасителя, это достану их и еще раз погадаю. Надеюсь, бедненький Виктор Иванович не выберет для себя «смерть во славу пери».

Глава 11 КОНЕЦ «ОГУРЕЧНОГО РАЯ»

После ухода Виктора Ивановича я наконец приняла душ, почитала немного, бросила еще раз кости и отправилась спать. Григорьеву в этот вечер я звонить не стала. Не горит. Все равно на работу звонить было уже поздно, а домашний его телефон я не знала.

Утром я еще раз просмотрела кассету. Не каждый день, согласитесь, доводится понаблюдать за своими действиями со стороны. На ошибках поучиться – и то многого стоит. Теперь-то я не вошла бы так беспечно в эту квартиру.

– А откуда же, Таня, у тебя вдруг появилась кассета? – поинтересовался Григорьев, когда я поставила его в известность о том, что у меня имеются доказательства вины Евгения Петровича.

Я отшутилась, сказав, что это профессиональная тайна, что я сама настроила канал и включила запись, а потом забыла об этом. Короче, нагородила бог весть чего, но Валентинского не выдала, как он и просил. Уж дурочкой-то прикинуться, когда надо, я всегда умела.

Григорьев поначалу был жутко недоволен тем, что я от него что-то скрываю, даже за сокрытие улик привлечь пригрозил, но я стояла на своем, так что он повозмущался, да и смирился.