Рыжее солнышко - Пола Льюис

Его лицо снова помрачнело.

— Это случилось очень давно, и здесь нечего рассказывать. Она жила на ранчо по соседству и была моей ровесницей. Мы все здесь облазили вместе. Да, та девушка умела ездить верхом.

Джесси потянула вниз его рубашку, прикрывая доказательства своего собственного «мастерства» верховой езды.

Глаза Сидни уловили это движение. Он сглотнул и посмотрел на небо. Выражение его лица стало еще мрачнее.

— По существу, мы росли вместе — играли, дрались, ходили в школу, работали. По мере того как мы становились старше, мы, естественно, продвигались к определенным отношениям.

— Но дальше этого дело не пошло?

— Все думали иначе. Мне пришлось выдержать сильный нажим. Но мы были слишком молоды. Я не хотел жениться так рано, а она торопилась выйти замуж. В конце концов она уехала. Потом стала женой врача из Калгари. Ее родители вскоре после этого продали ранчо, и она больше никогда сюда не возвращалась… По какому-то невероятному совпадению, эта девушка — теперь женщина — оказалась в списке наших гостей. Она приедет, кажется, на следующей неделе. — Его лицо смягчилось.

Внезапно Джесси почувствовала, как у нее засосало под ложечкой.

В самом деле? Какая случайность.

Однако она так не думала. Если эта женщина оставила такого мужчину, как Сидни, то она обязательно должна была когда-нибудь вернуться. Он не принадлежал к тем людям, кого можно просто так выбросить из своей жизни.

— Как ее зовут? — Джесси намеренно высунула ногу из-под прикрывающей ее рубашки.

— Элен. В настоящее время Элен Винтерборн. — Сидни не отводил пристального взгляда от надвигающихся туч.

— Вы когда-нибудь жалели, что не женились на ней?

— Время от времени мне казалось, что я допустил ошибку, позволив ей уехать. Я часто вспоминал прошлое, возможно, поэтому редко связывался с другими женщинами. А если это происходило, я всегда сравнивал их с ней… У нее очень легкий характер, и мы были очень похожи. Вы бы решили, что Элен слишком рассудительная, но она знала эту жизнь и чего та требует от людей. Уже тогда она была достаточно зрелой.

Джесси решила не спрашивать его, сравнивал ли он когда-нибудь ее с Элен. Девушка не была уверена, что сравнение окажется в ее пользу. Она как бы невзначай вновь прикрыла ногу рубашкой и спросила:

— Вы никогда не хотели иметь детей или что-то вроде этого?

— Когда был подростком, — улыбнулся Сидни. Его печальная улыбка говорила больше, чем слова. — Ну а в вас, Джесси Хуберт, разве не просыпаются какие-нибудь материнские инстинкты?

— Мои материнские инстинкты удовлетворяются двадцатью детьми в детском саду! Возможно, в один прекрасный день я заведу своего собственного ребенка, если наступит подходящее время.

— Да. Я тоже так думаю. Однако я не верю, что подходящее время когда-нибудь наступит. Если ты все время ждешь и ищешь, чтобы было как лучше, то этого никогда не будет. — Сидни посмотрел на Джесси. — Я что-нибудь не то сказал?

— Нет, нет. Конечно, нет.

— Вы не хотите рассказать мне о нем?

Джесси улыбнулась его проницательности.

— Хочу. Не знаю почему, но хочу. Его звали Гас. Он был подручным на вилле, где я обычно работала летом.

— В Анпетью?

Она удивилась тому, что он это запомнил.

— Да, правильно. Гас был намного старше меня.

— На сколько?

— На десять лет.

— Довольно староват для вас, — пробормотал Сидни.

Джесси понимала, что по счастливому стечению обстоятельств физическая сторона их отношений с Гасом закончилась, так и не успев начаться. Это могло бы подтолкнуть их обоих совершить то, к чему они совсем не были готовы, то, что могло оказаться гибельным для их отношений.

— Понимаете, Гаса нельзя назвать мужчиной моей мечты или кем-нибудь в этом роде. Он был абсолютно домашний и не слишком современный. Но он мог заставить меня рассмеяться. Обычно я была единственной, кто смешил людей, но Гас шутил так, что все сгибались пополам. Я могла поговорить с ним так, как ни с кем другим. Не то чтобы мне было слишком трудно открывать свою душу, просто с Гасом я могла говорить о том, что чувствовала. И я ощущала себя в безопасности, будучи с ним самой собой. Я не пела, не танцевала, что я иногда делаю, когда не очень уверена в себе. Гас был скромным человеком и очень рассудительным. Я любила его, я уверена, что любила его… Он просил меня выйти за него замуж, — продолжила Джесси после короткого молчания, — и мое сердце сказало: «Да, это он». Это Гас. Но вы, Сидни, только что рассуждали о тех, кто ждет совершенства, и мне стыдно признаться, что я выбрала именно этот путь. Я захотела поискать жар-птицу. Я подумала, что, может быть, я полюблю кого-то помоложе, покрасивее и с более высоким положением в обществе. Я считала, что могу еще осмотреться, ведь Гас всегда будет под рукой, если я передумаю… Но я ошиблась… Я так ошиблась. — Джесси тихонько заплакала.

Сидни подвинулся и обнял ее за плечи. Она уткнулась лицом ему в грудь. Он ничего не говорил, но нежность его руки, поглаживающей ее волосы, сказала больше, чем любые слова.

— Простите. — Она шмыгнула носом.

— Джесси, — ласково прошептал Сидни, — вы опять извиняетесь некстати.

Она улыбнулась сквозь слезы.

— Спасибо, что рассказали мне о нем, и не будьте так строги к себе. Мы никогда заранее не знаем, окажутся наши решения правильными или нет. Никто не может заглянуть в будущее.

— Что вы имеете в виду?

— Если бы вы вышли замуж за Гаса, — тихо произнес Сидни, пристально взглянув на ее лицо, — мы бы никогда не встретились. А у вас, Джесси Хуберт, на роду написано встретить меня.

— У меня? — задохнулась девушка. Неужели он на самом деле думает, что между ними возникло что-то еще, кроме чисто физического влечения? И он действительно считает, что это по велению судьбы пересеклись их пути, и они предназначены друг другу звездами?

— Конечно. У меня была слишком спокойная жизнь. Поэтому парочка землетрясений мне не помешает.

Джесси ткнула его в плечо кулаком. Он явно дразнил ее, но девушка была уверена, что никогда не забудет выражение его глаз, с которым он произнес эти слова.

«Если бы вы вышли замуж за Гаса, вы бы никогда не встретили меня».

— Как себя чувствует ваша нога? — Сидни перестал гладить Джесси по голове и отстранил ее от себя.

— Жить буду.

— Жить-то, конечно, вы будете, но к тому времени, когда мы вернемся, не станете говорить об этом с такой уверенностью. Лучше, если мы поедем сейчас, потому что дорога нам предстоит долгая, а ехать нужно медленно. Я посажу вас на свою лошадь перед собой.

Джесси не почувствовала облегчения, представив себе долгую дорогу в объятиях сильных рук Сидни, в непосредственной близости от его тела. Часы сладкой пытки.