Мила 2.0 - Дебра Дриза

Вот только… все вышло иначе.

Потому что, когда я наконец подняла ружье, мне не пришлось даже думать, как им пользоваться. Оно просто стало продолжением моего тела, идеально легло в руки. А когда я прицелилась, случилась ненормальная вещь. Пока я смотрела на звезду, у меня перед глазами промелькнуло что-то красное.

Я чуть не выронила ружье. Нет. Только не это.

— Ты в порядке? — спросил Хантер, все еще так близко, что дыхание перехватывало.

Я встряхнула головой, ошеломленная, сжимая опущенное ружье так, словно от него зависела моя жизнь. Красная вспышка пропала.

— Ой, солнышко, ну не надо так паниковать. Твой мальчик тебя не разлюбит, даже если ты на километр промахнешься.

Я еще не пришла в себя, но от слов работника снова разозлилась. Не успела я опомниться, как ружье в моих руках уже было нацелено в мишень. Я сделала глубокий вдох и…

Цель: 3 м.

…пошатнулась, но только чуть-чуть, когда загорелась красная надпись, на этот раз четкая. Я не могла опять опустить оружие. Хантер подумает, что я сумасшедшая, а хозяин тира… ну он-то продолжит верить в какой-то бредовый вымысел собственного сочинения.

Тем временем я скомандовала: Вон из моей головы. Вон. ВОН.

А затем как будто мой мозг зажил собственной жизнью, звезда увеличилась у меня перед глазами, так что я смогла увидеть крупным планом самый центр мишени.

Цель: Крупный план.

Еще до того, как нажать на спуск, я знала, что попаду в звезду, точно в центр. И хотя ноги подкашивались из-за вспыхивающих красных надписей, хотя руки с силой стискивали ружье, когда я пыталась вытолкнуть эти слова из головы, сама стрельба мне понравилась. Настолько понравилась, что я взяла и сбила еще одну звезду. И еще одну. И еще.

Пока не заметила собравшуюся вокруг меня толпу. Свист болельщиков. Вопль работника: «Мать моя женщина!» Удивленный смех Хантера: «Признайся, ты профи. Держу пари, ты дома от нечего делать из ружья стреляла».

Толпа начала аплодировать, и тогда-то до меня наконец дошла глупость моего поступка. Отличный способ не выделяться из общей массы. Ну разумеется, я могла попасть в центр малюсенькой мишени — но не из-за многолетней практики.

Я опустила ружье, заставила себя улыбнуться хозяину тира, который хмуро почесывал щетинистый подбородок, уставившись на изрешеченные мишени, словно увидел их впервые.

— Мы что-нибудь выиграли?

Не прошло и минуты, как мы покинули тир, став богаче на одного плюшевого осла средних размеров. А я поклялась себе, что продую в любых других играх. К счастью, в следующей палатке, к которой мы подошли, продавали сахарную вату.

Мы брели среди огней, слушая музыку, и я вздохнула, чувствуя, как во рту тает сладкий комок. Не считая инцидента в тире, этот вечер был идеальнее некуда. Я протянула руку, снимая с его щеки прилипший кусочек розовой ваты:

— Ты промахнулся мимо рта.

При слове «рот» его взгляд опустился на мои губы.

Ладно, я соврала. Похоже, этот вечер мог стать еще идеальнее. Бабочки в животе? Куда там. У меня в животе взлетела, хлопая крыльями, стая бешеных соек — ни больше ни меньше. Кусочек ваты выскользнул у меня из пальцев, когда мы остановились прямо возле американских горок.

Он притянул меня к себе.

— Я знаю, что прощальный поцелуй должен быть в конце свидания, но я уже замучился ждать.

— Поцелуй? — переспросила я, и теперь уже мой взгляд оказался прикован к его губам — настоящему произведению искусства. Я как-то вычитала у Кейли в журнале Glamour, что для человека симметрия — залог красоты. Ничего они не понимали. Слегка несимметричная улыбка Хантера была едва ли не самой восхитительной вещью из всех, что я когда-либо видела.

— Если ты не против, — сказал он и медленно, словно запоминая ощущения, запустил пальцы мне в волосы.

Слева от нас поезд неожиданно ухнул с горки, и девчонки завизжали от страха. Я отключилась от этих звуков и молча кивнула. Его губы приблизились к моим. Моргнув, я закрыла глаза, в то время как все мое тело напряглось в предвкушении. Я качнулась к нему…

…и тут я снова это увидела. Белые стены, едкий запах хлорки. Только в этот раз я увидела больше. Девушку с каштановыми волосами. Она была прикована к стулу в большой, абсолютно пустой комнате, слепнущая от света множества люминесцентных ламп.

Я увидела спину мужчины в белом халате. Его темный затылок. Мужчина стоит напротив девушки, а та дергает головой взад-вперед. Он высоко поднимает руку, в которой держит… пистолет?

О нет.

Я ахнула и отшатнулась. Сейчас произойдет что-то ужасное, я это знала. О господи, он собирается…

Я смотрела, как мужчина резко опускает руку, с размаху ударяя девушку по голове пистолетом. Потом еще раз. И еще. И еще.

Где-то далеко, за пределами комнаты, вдали от ужаса, сковавшего льдом мои ноги, руки, грудь, раздался голос Хантера:

— Мила, ты в порядке? Мила?

Я слышала его, но ответить не могла. Я не могла вырваться из кошмара, разворачивавшегося у меня в голове.

Нет, мне оставалось только стоять застыв, пока перед моими глазами шел поток кадров. Смотреть, как девушка бьется в цепях, а мужчина отбрасывает пистолет и берет с металлического столика огромный электрический инструмент. Он нажимает кнопку, и комнату заполняет резкий визжащий звук. Дрель. Дрель.

Я снова дернулась назад. Нет. Пожалуйста, нет.

Но, разумеется, в моей беззвучной мольбе не было толка, она не могла прервать цепь событий, которые уже произошли. Мужчина поднял дрель вверх… и вонзил ее в грудь девушки.

Ее крик заглушил все остальные звуки.

Я чувствовала, что Хантер сжимает мои руки, вот он снова позвал меня по имени. Но мужчина в белом халате опять взялся за пистолет. Он навел его на девушку, девушку, чьи каштановые волосы выглядели такими знакомыми, и приставил ствол ей ко лбу. Не удовлетворившись этим, он передвинул пистолет так, что ствол уперся в висок.

Девушка дрожала всем телом. С моей точки обзора не было видно ее лица, но, видимо, она что-то сказала. Еле слышно прошептала. Потому что, хотя она не делала никаких движений, чтобы защитить себя, мужчина отдернулся от нее, как будто его ударили. Он с отвращением покачал головой.

Ее волосы. Орехово-коричневого цвета, гладкие, едва заметно волнистые. Они были…

Звук выстрела прогремел у меня в голове одновременно с пониманием. Ее волосы. Я видела их каждое утро, в зеркале.

Они были точь-в-точь как у меня.

Мои глаза резко распахнулись. Девушка исчезла, хотя где-то вдалеке все еще звучали крики. Меня по-прежнему трясло. Что-то… нет, кто-то, тряс меня за плечи.

— Мила, что с тобой?

— Я не… Я… — Я заморгала. Праздничные огни и ярмарочная толчея постепенно обрели четкие очертания, и я обнаружила перед собой встревоженное лицо Хантера, заслонявшее небо; его пальцы крепко сжимали мои плечи.

Я в безопасности, в безопасности. Никаких пистолетов, никаких мужчин в белых халатах. А крики доносились с американских горок.

Я в безопасности. Сейчас. Но когда-то было по-другому.

Тело охватила крупная дрожь, и я почувствовала, как ветер холодит мокрые щеки. Я плакала по той себе, которую даже не помнила.

Когда я задрожала, Хантер отпустил меня и отступил назад.

— Что с тобой?

— Я себя плохо чувствую, — с трудом проговорила я онемевшими губами. И не соврала. — Можешь отвезти меня домой?

Его плечи поникли, от разочарования или от облегчения — сложно сказать.

— Конечно, — ответил он после недолгого замешательства.

Мягко подталкивая в спину, он повел меня через толпу, под аркой ворот и в сторону джипа. Но на этот раз его прикосновение не спасло меня от страха, разливавшегося прямо под моей кожей. По телу бегали мурашки. А ярмарка, казалось, утратила последние следы волшебства. Теперь вместо сказочного мира я видела только унылую кучку обшарпанных каруселей, торчащих посреди пустыря. Поцелуй? Я что, правда рассчитывала, что все будет так просто? Что Хантер коснется своими губами моих, и этой глупости будет достаточно, чтобы решить все мои проблемы и — та-дам! — отменить правду о том кто я, что я такое? Отменить любые ужасы, таящиеся в моем прошлом? Но как, когда я сама не знаю всей правды?

На обратном пути тишину нарушали только радио и шум за окном. Я знала, что Хантер то и дело бросает на меня взгляды, но продолжала смотреть вперед. Сейчас, когда притворная нормальность ускользала от меня все дальше и дальше, я была не в состоянии разговаривать.

Хантер без всяких напоминаний притушил фары джипа, когда мы свернули на мою улицу, а затем затормозил метра за три до въезда, где густые ветви деревьев скрыли машину от глаз.