Найти друг друга - Елена Чалова

– Ну и фиг с ними, – жизнерадостно заявила девочка. – Я их все равно терпеть не могу. А можно мне бутерброд?

– Угощайся.

У Насти и Ланы вдруг проснулся зверский аппетит, потом они просто отвалились на плед и блаженно щурились, глядя то на лужок, то в голубое небо.

Марк отошел за деревья в поисках укромного местечка, а на обратном пути решил нарвать букет для своих девочек. Он повернул на луг и через десять минут вернулся чуть ли не с охапкой цветов.

К его удивлению, больше Ланы цветам обрадовалась Настя.

– Вау, – сказала она. – Какие разные… я думала, тут только ромашки бывают.

– Где тут?

– Ну, в необжитых местах.

– Эх ты, дитя города! Ромашки само собой. Но на лугах и в лесу много других цветов.

– А вот это что? – Тонкие пальчики девочки потянули из кучи пестрых соцветий двуцветное растение. На одном стебле сидели желтые и фиолетовые цветочки.

– Это называется иван-да-марья, – сказал Марк. – Ну, то есть у него есть и научное название, но я его не знаю. Смотри, сейчас здесь два цвета. А потом в низочке может появиться еще розоватый или голубоватый цвет. Тогда говорят, что у Ивана и Марьи народились детки.

– Прикольно как! А это?

– Это ятрышник.

– Почему?

– Что почему?

– Ну вот про иван-да-марью я поняла. А этот почему ятрышник?

– Не знаю, – покачал головой Марк, разглядывая прямой стебель, на верхушке которого собрали в наконечник пики розовые соцветия.

– А ты что-нибудь знаешь? – ревниво спросила Настя у матери.

– Ну, немножко… Это луговая герань. Из нее можно сделать маникюр…

Следующие несколько минут были посвящены обклеиванию ногтей сиреневыми лепесточками.

Марк задремал на солнышке, но Настя была неугомонна.

– Эй, что вот это, пахнет так сладко?

– Таволга.

– А смешные желтые монетки?

– Пижма, – быстро сказала Лана.

– Ой, а вот это колокольчик! – Настя, как родному, обрадовалась цветочку, который смогла узнать.

Марк вспомнил еще льнянку и с досадой признался, что довольно много названий забыл.

Настя привела букет в порядок, потом потребовала емкость с водой. Марк притащил из багажника ведерко, они налили в него воды из канистры. После чего удовлетворенная девочка раскрыла папку и принялась рисовать цветы.

Марк и Лана, взявшись за руки, побрели по краю леса. Далеко от ребенка уйти они не могли, но между сосен было прохладно и тихо, и они просто медленно шли, болтая ни о чем.

– Вот странно, – говорила Лана. – Ведь и правда, столько цветов, а я не знаю, как они называются. Наверное, это потому, что мы живем в городе и не видим всей красоты.

– Да. Я однажды был в лагере – подростком уже… Вот как Настя, нет, постарше. Тогда-то и увидел все эти цветочки и прочее. У нас был вожатый – большой энтузиаст, любитель природы. Такой высокий тощий парень, но очень серьезный, все его звали уважительно – Васильич. Он говорил: «Стыдно не знать, что растет рядом с дорогой, по которой ты едешь, и кто поет под твоим окном». Брал нас в лес и учил, как называются растения, травы. Гербарий собирали – один на весь отряд, чтобы лишнего не рвать. Еще у Васильича был бинокль, и самой большой наградой было разрешение пойти с ним на заре к озеру и наблюдать за птицами.

Лана замерла и прислушалась:

– Слышишь? Кто это так поет? Раз ты такой специалист, скажи.

Марк покачал головой. Он, честно сказать, уже не слушал птиц и насекомых. Лана выглядела чертовски соблазнительно, и он думал, что если прижать ее вон к той березке…

– Марк, с ума сошел, там Настя одна…

– До Насти три дерева и сто метров. Никуда не денется.

– Ай, кто-то ползет!

– Где?

– За шиворот! С дерева переполз.

– Это муравей, трусиха. Давай я сяду, смотри, какой пенек… иди сюда.

– Ты больной.

– Да? Ну, тогда ты будешь моим доктором. Ну же, доктор, вы собираетесь облегчить мои страдания?

– М-да, это у вас опухоль?

– Нет, нарыв! Иди сюда быстро!

Они вернулись к Насте минут через пятнадцать, хихикая и пряча глаза. Но девочка, поглощенная рисованием, даже не заметила их отсутствия. Они уже собирали вещи, когда на дороге, которая шла от виднеющейся за полем деревеньки, показалась бабка. Она остановилась у машины и цепким взглядом окинула семейство.

– Дочка, – позвала Лану. – Вы в Москву?

– Нет, мы в Дмитров собираемся.

– А, ну ладно. А то, может, подвезли бы меня?

– Бабуль, нам не в Москву…

– А и мне не в Москву. Мне к источнику. Хотела помолиться…

– К какому источнику?

– А вы и не знаете? И-и, есть тут в лесочке, неподалеку, святое место. Так-то не вдруг пройдешь, воды там много. А сейчас лето сухое, так я и хотела… я прошлый год обезножела, на руках меня туда зимой несли. А обратно, вот вам крест, своими ногами шла. Там камень такой лежит, а из-под него вода бежит и журчит так хорошо…

– А далеко это? – спросила Лана.

– Да нет, минут пять по шоссе, на машине-то. Я покажу. Ты бы тоже сходила, дочка, – доверительно улыбнулась она Лане. – Девчонку вон умой святой водичкой, а то бледненькая какая.

– Садитесь, мы вас подвезем, – сказала Лана.

Бабка шустро забралась в машину и всю дорогу вещала о чудесах и о том, каким почтением пользуются у местных камень и источник.

Марк послушно порулил в обратную сторону. Он сам все подобные исцеления считал результатом веры человеческой, но если вера лечит – чего же дурного?

Они бросили машину у шоссе, пошли за старушкой. Та бодро семенила вперед. Настя плелась в хвосте и ныла. Ей было жарко, жалко новые кроссовки, мучили комары… Они нырнули в лес. Земля очень быстро стала влажной, послышался звон воды. Вот и гать, перекинутая то ли через болото, то ли через речушку. Бабка ловко перебралась на ту сторону, ступая мимо гати прямо в воду, благо была она в резиновых сапогах чуть не по колено. Лана заколебалась, глядя на воду, перехлестывавшую через нетолстые деревца, настеленные вкривь и вкось. Марк уже понял, что она все равно туда полезет, раз вбила себе в голову. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чего ее понесло в святое место – это ведь тоже своего рода Стена Плача. Черт их поймет, этих женщин. Вот сейчас полезет в воду и пойдет просить о ребеночке. А что ноги застудит и ничего хорошего не получится, это ей в голову не приходит. Он шагнул в воду и сжал зубы, сдерживая рвущиеся с губ резкие слова: водичка оказалась ледяной. Подхватил Лану, перенес на другую сторону потока. Потом так же – Настю. Девочка держалась крепко, чуть не задушила, и негромко, но отчетливо бормотала что-то о маразматиках и ненормальных взрослых, которых носит черт знает куда, потому что у них кризис среднего возраста, а дети страдают.

– Сейчас уроню задницей в ручей, и твои страдания будут оправданы, – прошипел Марк. – Не дави на горло, удавишь!