Андер. Книга первая - Виктор Викторов

Вот только тётушка не учла одной детали.

Вернее — трёх. Детей.

И сейчас открыто совершая акт неповиновение, я дискредитировал её в глазах всех собравшихся. Плевать, что это всего лишь ребёнок, дело не в этом. Все запомнят не мои выходки, а сам факт неповиновения, который довольно сильно разрядил напряжённую обстановку, сведя практически на нет всё сказанное Камилой до этого.

Проигнорировать меня она не могла, так как сделала бы ещё хуже. Встать и применить ко мне насилие она тоже не могла, ибо баронесса, самолично наказывающая непослушного ребёнка, который только недавно потерял отца...

Да ей проще снять платье и голышом прогуляться по поместью. Осуждения со стороны общественности и то — будет меньше.

А слуги — это слуги. Им рот не заткнёшь.

Случись что-то подобное, об этом через несколько часов будут знать столько людей... И подобное скрыть не удастся. У всех есть смартфоны — " коммуникаторы «, как они здесь зовутся, есть друзья, подруги и знакомые, которых они могут набрать и сказать: «А ты представляешь?».

Вот и оставалось Камиле лихорадочно думать, что в этой ситуации предпринять. А пока, отвоевав эту маленькую паузу, я приблизился к Георгу и громко сказал, обводя глазами всю трапезную.

— Дядя Георг, — важно начал я, как это отлично умеют избалованные дети, считающие, что вокруг них вертится мир, а все их «хотелки» обязаны выполняться по команде: «Бегом». — Не переживайте, пожалуйста. Вы — хороший и останетесь здесь работать и дальше!

— Благодарю вас, господин барон, — Георг склонил голову немного ниже, чем того требовала текущая ситуация, чтобы скрыть лёгкую улыбку и смеющиеся глаза.

— Андер, ты что себе позволяешь? — ахнула Камила, поднимаясь.

— А дядя Алан мне не нравится! — я нарочито не повернул головы в сторону тёти, но боковым зрением видел, что она застыла подле стола.

Представляю, какой сейчас у неё идёт мозговой штурм. Наверняка уже пронеслись сотни шокирующих вариантов, от моего наказания до особо жестокого умерщвления...

Сама виновата. Нечего было «показушничать», насаждая железной рукой «кухонную диктатуру». Она могла всё это провернуть без помпы. Понятно, что ей бы этого никто не позволил, но так, с её стороны, было бы сделать разумнее всего.

— Алан меня обижал, когда я болел! — «наябедничал» я всем присутствующим. — Я не хочу, чтобы он работал в нашем поместье.

На самом деле я и знать не знал, обижал ли кого Алан, поскольку в памяти Андера подобных эпизодов не было. Но сейчас это было нужно для дела.

— Так, мне это надоело! — окончательно «дошла до кондиции» тётя. — Алан, уведи детей в свои комнаты. Немедленно!

— Как прикажете, госпожа баронесса, — сверкнул глазами управляющий.

Сохраняя на лице высокомерное выражение, он подошёл ко мне и попытался взять за руку.

— Не смей ко мне прикасаться, — тихо сказал я, отступив на шаг.

— Андер, это приказ госпожи баронессы, — медовый голос Алана совершенно не контрастировал с его раздражённым взглядом. Так смотрят на что-то мерзкое, вызывающее брезгливость. — Пойдём пожалуйста. Подумай, что бы тебе сейчас сказал господин барон, твой отец.

— Мой отец умер, — процедил я, отступая ещё на шаг. — Теперь Глава Рода — я. И ты не имеешь права меня трогать.

Алан на миг растерялся, а потом, посмотрев на меня с состраданием, схватил за локоть, чтобы увести.

Да, мой хороший. Всё ты правильно сделал! Молодец.

Руки я держал в карманах. Когда управляющий меня потянул, увлекая за собой, я позволил руке выскользнуть, а сам рванулся, но Алан снова успел меня перехватить, только на этот раз за запястье. Его взгляд скользнул по перстню и ушёл вбок.

А я в это время с удовольствием наблюдал за разворачивающейся переоценкой собственного положения в голове управляющего. Сначала он недоверчиво посмотрел на руку, потом застыл в ступоре, а затем сделал то, что и был должен сделать человек, с его складом характера: благородно свалил проблему, с которой был не в силах справиться, на хрупкие плечи моей дражайшей тётушки.

— Г-госпожа баронесса, — он отпустил мою руку. — Я прошу прощения, но... Взгляните, пожалуйста, сюда.

— Ты не слышал, что я сказала? — тётя теряла остатки терпения. — В комнаты их, немедленно!

— У него перстень, — с ужасом произнёс Алан, начиная бледнеть прямо на моих глазах.

— Какой к дарху перстень? — прошипела Камила и, уже наплевав на ошарашенных слуг, быстрым шагом направилась ко мне.

Ей хватило одного взгляда, чтобы понять, что именно она видит у меня на руке. Но того, что она сделает в следующий момент, я даже не мог предположить.

— Ты где взял эту безвкусицу? — хмыкнула она. — Когда придёшь в комнату, чтобы немедленно снял эту ужасную поделку. Алан! Сколько мне ещё нужно повторить, чтобы дети оказались по своим комнатам?

Признаться, даже я, довольно много повидавший в своей жизни, опешил от этого наглого неприкрытого вранья. Она прекрасно всё поняла, но блистательно попыталась обратить проигрышную ситуацию в свою пользу. Ей оставалось только надеяться, что ребёнок не понимал, что именно даёт этот перстень.

— Константин! — повысил я голос, глядя на Камилу он Фарен.

— Да, господин барон, — Арнье плавным движением поднялся с подоконника и подошёл к нам.

— Скажи, пожалуйста, что это? — рука была поднята, и как минимум половина присутствующих увидели на ней печатку. По толпе моментально пошли шепотки.

— Это родовой перстень, господин барон! Рад приветствовать Главу Рода, — Константин поклонился мне.

Через несколько секунд это сделали все, приведённые к родовой клятве, а ещё через несколько — все остальные слуги. Последним поклонился морально раздавленный Алан, из глаз которого ушла спесь, уступив место страху и панике.

Продолжая смотреть на Камилу, я увидел полную неприкрытой злобы и ненависти маску на лице женщины, которую словно прилюдно унизили. Ещё вяло пытаясь сохранить лицо, она требовательно протянула руку.

— Быстро снял это и отдал мне!

«Ага, разбежался!».

Я покачал головой, нацепив на лицо самую мерзкую улыбку, которой может улыбаться ребёнок.

— Ах ты ж дрянь! — она замахнулась, чтобы влепить мне пощёчину, но её рука была мягко перехвачена рукой Константина.

— При всём уважении, я не могу вам этого позволить, госпожа баронесса, — произнёс Константин.

— Что-о-о? — прорвало тётушку. — Ты отдаёшь себе отчёт, на кого ты только что поднял руку, тварь?

— Моя обязанность защищать Главу Рода! —