Газета Завтра 43 (1195 2016) - Газета Завтра Газета

Особое место уделено главной архитектурной мечте — Дворцу Советов. "Мы были окружены колоннадой чёрного мрамора, отражённой прозрачной глубиной зеркала… Ряды колонн, по четыре в каждом ряду, были обращены флангом к общему центру и разделены проходами одинаковой ширины по всему их четырёхугольному строю. Цоколи, на которых они стояли, были высоки и массивны. Меж колонн сыпались, один выше другого, искрящиеся водяные стебли фонтанов…" Это не описание будущих залов и анфилад. Это — снова "Золотая цепь" Грина. Эффектная иллюзия. Наркомтяжпром широко известен и растиражирован, но всё же среди экспонатов есть и потрясающие открытия, вроде "Пантеона партизан" (1942-1944) Владимира Кринского или Арки героев на Можайском шоссе (1942-1943) Леонида Павлова — препарированная и даже утрированная эстетика Рима.

XXI век представляет современный художник Валерий Кошляков, специально создавший для этой выставки произведение в посвящение мастеру. В целом, выставка производит правильное впечатление — в духе Пиранези. Античные древности и какие-то болезненно-изощрённые мечты об идеальном городе с дворцами-темницами, где всё не так, как в жизни. И как сказано всё у того же Грина: "За колоннами, в свете хрустальных ламп вишнёвого цвета, бросающих на теплую белизну перламутра и слоновой кости отсвет зари, стояли залы-видения".

Апостроф

Апостроф

Даниил Торопов

Игорь ДЬЯКОВ. Москва эпохи Жириновского. — М.: Империя, 2016. — 264 с.

Автор этой книги един во множестве лиц: журналист, писатель, издатель, идеолог и поэт. Посему даже букварь от Дьякова имел бы свой неповторимый оттенок. И название и обложка рецензируемой книги, пожалуй, не обошлись без юмористического штриха, однако, несомненно, и то, что Жириновский обрёл "статус явления русской действительности", во всяком случае, коэффициент узнаваемости у лидера ЛДПР из современных отечественных политиков — один из самых высоких.

Можно (и нужно) спорить, что было бы, если бы Вольфыч добрался до власти. Хотя и представить такое — сложнее, чем третий срок Барака Обамы. Легко вспомнить недовольный консенсус радикалов — "превратил русские энергии в балаган". Или лимоновский залп — "директор продбазы". И, тем более — подозрения, что Жириновский инспирирован властью, дабы нейтрализовать протестные настроения (впрочем, к думским левым схожие претензии); в свою очередь, демократы поголовно были уверены, что Жириновский — "агент КГБ": были ведь времена когда подобный ярлык реально беспокоил — не прошло и десяти лет, как страну возглавил офицер спецслужб.

"Но вот признание ненавистника ВВЖ, "самого" Гайдара: "Жириновского нужно рассматривать как символ чего-то весьма реального, очень мощного". И в этом контексте он представляет интерес. Тем более, что Жириновский получил основательную подпитку оригинальных идей (один состав первого теневого кабинета ЛДПР чего стоит), пусть и адаптируя, трансформируя (а зачастую — и опошляя) их для массовой аудитории. Через него в политический официоз проходил правый фланг, именно в рядах ЛДПР всегда можно было найти убеждённых русских националистов вроде Евгения Логинова, Николая Курьяновича или редактора "Русского Воскресения" Алексея Батогова. И защиту в своё время именно Жириновский многим предоставил, и против ст. 282 УК регулярно выступал.

Но "Москва эпохи Жириновского"— не биография и не апология. Вовсе не потому что, как частенько бывает, автору мало интересен его герой. Скорее — в силу того, что неугомонная натура Игоря Дьякова не способна смотреть на мир в режиме плоскости, не замечая объёма. Поэтому — "лиро-политическое эссе", сложносочинённая мозаичная и фрагментарная конструкция, в котором прямая речь Жириновского накладывается на воспоминания самого Дьякова, а полувековая — с 1964 года — хроника, политическая, общественная, культурная, оснащена разнообразными комментариями. Не обошлось и без (пост)модернистской игры с текстом (или косяков вёрстки), что способны озадачить, порой выдавая сплошняком речь автора и его героя. Хотя для внимательного читателя сварливый стиль Жириновского не спутаешь с вдохновенным, даже в гневе, слогом Дьякова.

Как разрушали Советский Союз извне и изнутри; как появилась и как сражалась Русская партия; почему промолчало "Останкино", приготовившее в июне 1991 года разоблачительную "бомбу" против Ельцина, но не давшее её в эфир; современная "элита" и этнополитика; выборные кампания и информационные войны. Это и наброски к давно назревшей истории русской оппозиции — бастион около музея Ленина с легендарной Тимофеевной, очаровательными дедами и юными национал-патриотами, взорванная редакция газеты "Я — Русский", культовая газета самого Дьякова "Имперiя" с императивом "Дадим друг другу руки, а им — по морде!" (которому на практике, увы, готовы следовать совсем немногие).

Здесь Жириновский — это повод, а "эпоха" — полигон, на котором разворачиваются глобальные боевые действия. Игорь Дьяков по-настоящему к штыку приравнял перу и ведёт сражение с извечным врагом. Так что настоящая книга — это продолжение и исследований 80-х годов, и публицистики времён "Молодой гвардии", и издательских проектов, без устали атаковавших либерально-русофобский дискурс.

Смысл революции 1991 года состоял в том, чтобы окончательно отстранить народ, и прежде всего русских, от власти. Вернуть русским власть в собственной стране, — вот в чём был пафос нашей борьбы. Об этом криком кричала патриотическая пресса, к этому стремились подвижники Русского возрождения, захлебнувшегося в 1991-м и расстрелянного в 1993-м.

"В конце 80-х — начале 90-х лишь немногие деятели русского движения представляли себе, какой махине они противостоят…Вся демшиза, или демократическая шелупонь была лишь стаей прикупленных шавок, тявкающих, правда, на всю страну гигантскими тиражами и в беспредельном по предоставленному времени телеэфире. За спиной этой гнусной своры врагов народа стояли глубоко эшелонированные международные структуры, цель которых в течение многих лет была — Россия и СССР".

В настоящее время Игорь Викторович Дьяков оказался в тюрьме. Оказать помощь можно через супругу — Коновалову Ирину Александровну. Телефон (905)7840083. Карта Сбербанка 4276 4000 6146 6596

Аборты: шаг вперёд и два назад?

Владимир Архангельский

27 октября 2016 0

Промахи врагов

На наших глазах вершатся поистине исторические события. 27 сентября 2016 г. предстоятель Русской православной церкви патриарх Кирилл подписал петицию за законодательный запрет абортов в России. К слову сказать, сбор подписей был начат движением "За жизнь" и их филиацией "За запрет абортов" ещё несколько лет назад, но медийный эффект от акции казался близким к нулю. Подпись патриарха вывела и сбор подписей, и движение "За жизнь", и саму проблему запрета абортов в топ новостей.

Большинство незнакомо со специфической внутренней позицией Русской православной церкви по этому вопросу. Все привыкли считать, что запрет абортов — всегдашняя "поповская забава". Борцы за права женщин, теоретики и практики ЛГБТ, да и просто либертарно-секулярная молодежь искренне убеждены, что РПЦ МП, путинская "Единая Россия", политики вроде Елены Мизулиной и Виталия Милонова представляют некий авангард движения за запрет абортов. И уж во всяком случае выступают "купно за едино". Но это ложное видение ситуации.

Церковный фактор

Конечно, РПЦ МП всегда была против абортов. Но при этом придерживалась нигде прямо не заявленной, но довольно чётко подразумеваемой позиции: против абортов, но и против их законодательного запрета. Понятно, что для человека постороннего это "разрыв мозга". Можно попытаться объяснить. Аборт, с точки зрения Церкви, — однозначный и очень тяжкий грех. Грех более тяжкий, чем убийство взрослого человека. Взрослый уже пожил, нагрешил, ему есть за что отвечать. Убийство же нерождённого — это убийство невинного. Того, кто и дня не прожил, а его этого фундаментального права лишили. Поэтому Церковь будет всегда против абортов и будет назначать жёсткие епитимии за этот грех. Но мы живём в светском государстве, поэтому епитимии касаются только верующих. Да и не могут епитимии заменить УК. Епитимия призвана исцелить душу грешника, но не преследует цели "надзирать и наказывать". Церковь у нас отделена от государства. Поэтому во избежание раскола в обществе она не может участвовать в политической борьбе за законодательный запрет абортов.

Всё это, кстати, вполголоса, а иногда и не вполголоса озвучивалось если не иерархами, то чинами пониже. Более того, правила Русской православной церкви, закреплённые в принятых в 2000 году "Основах социальной концепции", прямо запрещают участие клириков РПЦ в политике. Однако Церковь может участвовать в общественных делах, высказывать своё мнение. Как и любые другие граждане нашей страны. Кто может это ей запретить? Общественной работой против абортов Церковь может заниматься сколько угодно, не противореча собственным правилам. Например, под руководством епископа Орехово-Зуевского Пантелеимона функционирует синодальный отдел по благотворительности, который всегда, в числе прочего, занимался помощью кризисным беременным. То есть борьбой с абортами, а не борьбой за их запрет. А ещё в 90-е гг. под руководством протоиерея Димитрия Смирнова, ныне председателя Патриаршей комиссии по вопросам семьи и защиты материнства, начал свою деятельность медико-просветительский центр "Жизнь". Работал сайт, раздавались диски, листовки, брошюры. То есть Церковь занималась благотворительностью и просветработой. Правовой защитой жизни ребенка она никогда не занималась. Это область ответственности государства, побуждаемого обществом, в том числе и Церковью. Также понятно, что Церковь не занималась общественно-политическими акциями. Это по определению оппозиционно к власти и действующей Конституции. А это опять-таки противоречит "Основам социальной концепции РПЦ МП". Поэтому всем возмущённым, что "Церковь лезет к ним в трусы", можно посоветовать почитать этот поучительный документ, регулирующий отношения Церкви, власти и общества. Вопрос будет исчерпан. Администрацию Церкви можно обвинить как раз в противоположном. Они ничего не сделали для запрета абортов. Только повторяли одно и то же: "Помогать и просвещать, но не запрещать".