Звероликий - Андрей Чернецов

Маги бежали прочь из страны, платя огромные деньги за место в караване и на корабле. Их ловили и безжалостно убивали. За голову каждого чародея было назначено изрядное вознаграждение — столько серебра, сколько она весила, и простым людям было трудно удержаться от соблазна, даже если против кудесников те лично ничего не имели…

За один год три четверти чжунгоских магов были казнены как пособники потусторонних сил, «шпионы бледнолицых варваров» и противники власти, сгорели заживо в осажденных монастырях или были растерзаны разъяренными толпами. Обители были разорены, богатейшие библиотеки стали добычей огня, а сокровища — частью разграблены солдатней, частью конфискованы в пользу государевой казны, откуда также были разграблены жадными чиновниками и евнухами.

Неудивительно, что те маги, которые уцелели после бойни, примкнули к повстанческой армии Ху Суня, и во многом благодаря их помощи бывший повар разбил войско Пу-Пу и стал первым Великим Кормчим.

Победив последнего китайского богдыхана и сослав того в деревню — выращивать капусту, — Ху Сунь не проявил частенько свойственной победителям черной неблагодарности и снял все обвинения с чародеев Чжунго, позволив им свободно жить и развивать свое искусство.

Но и до сих пор магия у хинцев была развита гораздо слабее не только имперской, но даже русской и ниппонской. Даже, смех сказать, кристаллы для ординаторов и мобильных коннекторов они и по сию пору покупали у своих островных врагов-соседей.

А магов среди хинских эмигрантов чуть ли не больше, чем в Чжунго — мало кто из беглецов решился вернуться на родину после всего, что с ними случилось.

Чин Чан-хой, прорицатель второй степени, был имперским поданным уже в третьем поколении.

И был весьма обязан Крису.

Обязан буквально всем. И прежде всего жизнью и честным именем.

Два года назад Чин оказался втянутым в жуткую историю с трупами.

Его обвинили в черной магии и человеческих жертвоприношениях, вместе с целой группой магов из хинской общины Сераписа.

Глашатаем обвинения выступали все те же «Наследники Атаульфа» (а кто ж еще?). Но за ними стояли силы куда как более мощные, и не в несчастных магов они метили, а гораздо выше… Всех подробностей дела Крис так и не узнал, потому как на определенном этапе к нему подключилась и Имперская Палата Магов, и даже пресловутая инквизиционная служба Святого острова.

Но тем не менее именно Лайер начал разматывать тот клубок, и именно его Чин считал своим спасителем. И не то чтобы предлагал, а прямо-таки умолял при любой возможности пользоваться его помощью.

— У меня к тебе, Чин, два вопроса, — решил не размениваться на церемонии детектив. — Первый: слышал ли ты про чародея, называющегося Учителем Истины? И второй: что тебе известно о Грегуаре Элмсе?

— Ну что ж, доминус Христофор, охотно отвечу, хотя для этого тебе не нужно было тратить свое драгоценнейшее время. Что касается Элмса, то, признаться, ничего особенного мне о нем неизвестно. Он не шарлатан, как думают многие, и не мошенник — иначе бы его давно разоблачили. Но по-настоящему он ничего особенного собой не представляет. Создатель Храма Вселенской премудрости Джал Сингх был, как говорит мой отец, куда посильнее его, а много ли народу помнит сейчас о нем?.. Что же касается Учителя, то я знаю не больше, чем все прочие. Об этой истории говорят уже полгода. Говорят, говорят… И не более того. Лишь слухи. Если собрать их вместе, то получится, что на Геб вернулся сам Мерланиуе Скиталец. Или явился…

Он закашлялся.

Лайер с напряжением всматривался в собеседника, уже догадываясь, какое имя он сейчас произнесет.

— Иисус Распятый…

— Нонсенс! — сердито перекрестился сыщик.

— Так это же не я говорю, — виновато развел руками Чин.

— А может быть, что-то такое говорят среди твоих соплеменников? — осторожно решил прощупать почву Крис.

Хинец покачал головой:

— Моих соплеменников не очень занимают имперские дела, если они их не касаются напрямую. Уж поверь, если бы мы знали что-то по-настоящему важное, то не преминули бы оповестить об этом кого следует. У моего народа есть печальный опыт того, что может случиться с людьми при потрясениях. Так что, драгоценный мой гуа, сожалею, что смог быть столь мало полезным…

Маг сделал паузу, ожидая, будут ли еще вопросы.

— Скажи, друг Чин, — спросил Крис, мысленно собравшись с духом. — А может ли Элмс быть тем самым Учителем?

Несколько секунд лицо его знакомого оставалось непроницаемым, а затем послышался дробный звук пересыпаемой гальки. Крис не сразу понял, что маг смеялся.

— Уважаемый гуа, — бросил он, закончив смеяться. — Мне казалось, ты по своей природе должен лучше разбираться в природе той силы, что именуют магией и волшебством. Но раз тебе было недосуг вникать в такие мелочи, ничтожный недоучка все же изложит тебе некоторые очевидные истины. Дело в том, что волшебник — это, по сути, невольник своего волшебства. Чтобы быть магом, магией надо не просто заниматься — ею надо жить. Надобно совершенствоваться в избранной области каждый день, не давая себе отдыха. Понимаешь, достопочтенный? Можно быть хорошим целителем, но при этом ты будешь всего лишь хорошим целителем. Сельский чародей может изгонять улиток и саранчу с полей, защищать виноград от… Как это по-латыни? Отморозков?

— Заморозков, — поправила Натали.

— …Но он не сможет, например, вылечить серьезную простуду даже у себя.

Чан-хой снова хихикнул, настолько забавным показался ему этот пассаж.

— Маг, выращивающий эти ваши волшебные кристаллы, будет хорошо выращивать кристаллы, а все остальное делать хуже некуда. Ну… Как же это по-латыни? Скажи, можно ли быть одновременно и хирургом и землекопом? Может ли мышь быть слоном? Может ли червяк быть драконом?

— А все-таки? — настойчиво спросил Лайер, глядя в глаза Чину.

— Если мои жалкие аргументы не убедили преждерожденного, то приведу еще один пример. Пойми, достопочтенный, этот Учитель, кем бы он ни был, — маг исключительной силы… Если он, конечно, существует. А Элмс всего лишь обычный колдун, как я уже сказал. Он кое-что может и еще больше о себе говорит. Но если ты хочешь отыскать Учителя, то ищешь не там.

— Спасибо за приятную беседу, — поклонился Чин, поднимаясь с места. — Рад, если смог быть полезен своему благодетелю.

На полпути к выходу он вдруг остановился перед столиком тоже собравшегося уходить толстяка, на коем так и стояло нетронутое блюдо с зажаренной собачьей тушкой,

— Вы, преждерожденный, дурно воспитаны, — сообщил Чин оторопевшему господинчику. — Видимо, в детстве ваш почтенный батюшка не учил вас вежливости и этикету…