Седьмое Правило Волшебника или Столпы Творения - Терри Гудкайнд

Дженнсен посмотрела на ее лицо, выглянувшее из тени.

– Кошмар на нас уже наслали, – сказала она и двинулась прочь.

Глава 9

Чувствуя себя модно одетым, Оба шел в своем кепи и коричневой шерстяной куртке по узким улочкам, напевая мелодию, которую услышал, проходя мимо таверны. Перед поворотом на дорогу, ведущую к дому Латеи, ему пришлось пропустить проезжающего мимо всадника. Уши коня повернулись в его сторону. Когда-то у Обы тоже была лошадь, и он любил ездить верхом, но мать решила, что они не могут позволить себе держать лошадь. Более практичным было иметь быков – они делали больше работы, – но с ними особо не подружишься.

Оба шел по темной дороге, и под его ботинками скрипел снег. Навстречу ему прошла какая-то пара. Наверное, тоже ходили к Латее за снадобьем. Женщина настороженно взглянула в его сторону. На темной дороге это было естественно, а кроме того, Оба знал, что некоторых женщин его вид просто пугает. Мужчина, шедший рядом с нею, встретился с Обой глазами – хотя мало кто из мужчин смотрел на него...

Их взгляды напомнили Обе о крысе. Он ухмыльнулся при воспоминании о том, как узнает новые вещи. Кажется, мужчина и женщина подумали, что он смеется над ними. Тогда Оба приподнял перед леди свое кепи. Она в ответ чуть улыбнулась. Это была добрая, ничего не значащая улыбка – так Обе часто улыбались женщины. А он сразу начинал чувствовать себя шутом...

Пара растворилась во тьме. Оба же, засунув руки в карманы куртки, повернул к дому Латеи. Он терпеть не мог ходить туда в темноте. Колдунья сама по себе пугала его, а ночной поход к ней вызывал еще больший страх...

Оба судорожно вдохнул прохладный зимний воздух. Он не боялся оказать сопротивление грубой силе, но знал, что беспомощен перед колдовством. Он знал, в какое жалкое состояние повергает его снадобье Латеи. Оно прожигало Обу, входя в него и исторгаясь вон. Зелье не только вызывало боль, от него Оба терял власть над собой, а после ощущал в себе что-то звериное. Это было так унизительно.

Он слыхал истории о людях, которые разозлили колдунью. Их постигла ужасная кара – лихорадка, слепота, медленная, намеренно мучительная смерть. Один человек сошел с ума и голым бросился в болото. Люди говорили, что он каким-то образом разозлил колдунью. Его нашли погибшим от укуса змеи, он весь распух и стал багровым; тело его плавало среди осклизлых водорослей.

Оба не мог вообразить, что должен был сделать этот человек, чтобы заслужить от колдуньи такую судьбу. Ведь он должен был знать об опасности и остерегаться этой старой сварливой бабы.

Иногда Обу преследовали кошмары о том, что при помощи своего колдовства она может сделать с ним. Во власти Латеи было пронзить его тысячью копий. И даже содрать мясо с костей. Или сварить его глаза прямо в голове. А то и сделать так, чтобы его язык распух, и тогда он подавится и задохнется, испытав страшные мучения...

Он поспешил к дому колдуньи. Раньше начнешь, раньше закончишь... Оба уже хорошо знал об этом.

Подойдя к двери, он постучал:

– Это Оба Шолк. Мать прислала меня за лекарством.

Ожидая ответа, он наблюдал, как его дыхание облачком поднимается к небу. Дверь наконец открылась, и Латея принялась разглядывать его. Он подумал, что колдунья могла бы посмотреть на него, и не открывая двери. Иногда, когда он ждал, пока Латея смешает снадобья, к ней приходили, и она запросто открывала дверь. Однако, если приходил Оба, она всегда сначала разглядывала его в щелку.

– Оба.

Ее голос был такой же постный, как и выражение лица. Она открыла дверь, впуская его. Осторожно, проявляя уважение, Оба ступил внутрь. Он осматривался, хотя хорошо знал это место. Он следил за тем, чтобы не быть с ней слишком напористым.

Латея не испытывала к нему ни капли страха и запросто подтолкнула его плечом, понукая пройти в комнату.

– Опять у твоей матери колени? – спросила она, захлопывая дверь, из которой шел холодный воздух. Оба кивнул, уставившись в пол:

– Она говорит, что они очень болят и ей надо бы вашего лекарства. – Он знал, что придется сказать и об остальном. – Она также попросила прислать... чего-нибудь и для меня.

Латея улыбнулась своей обычной хитрой улыбкой:

– Что-нибудь для тебя, Оба?

Оба знал – ей прекрасно известно, что он имеет в виду. Он всегда приходил только за двумя снадобьями: одним для матери, другим – для него. Ей, однако, нравилось, чтобы он это говорил. Латея была омерзительна, как зубная боль.

– Какое-нибудь средство для меня тоже. Так сказала мама.

Лицо колдуньи приблизилось к нему. Она разглядывала его. Коварная ухмылка все еще кривила ее рот.

– Средство от зла. – Ее голос перешел в шипение. – Так ведь, Оба?.. Мамаша Шолк хочет, чтобы ты принес именно это?

Оба прокашлялся и кивнул. Он чувствовал свое ничтожество и снова уставился в пол.

Взгляд Латеи задержался на нем. Оба забеспокоился. Что было в этой умной голове, какие дьявольские мысли, какие мрачные планы?..

Наконец она пошла за компонентами для составления снадобий. Они хранились в высоком шкафу с выдвижными ящиками. Грубо сделанная сосновая дверца шкафа скрипнула, когда колдунья потянула за нее. Потом она прижала бутыли к груди и понесла их к столу в середине комнаты.

– Она не бросает своих попыток, правда, Оба? – голос стал монотонным, словно колдунья разговаривала сама с собой. – Она по-прежнему пытается, хотя ничего не меняется.

Масляная лампа на установленном на козлах столе осветила целый ряд бутылей. Колдунья выставляла их одну за другой, подолгу держа каждую перед глазами.

Она раздумывала. Наверное, о том страшном месиве, которое должна намешать для него на этот раз. А может, о том, какое болезненное состояние она навлечет на него на сей раз, пытаясь искоренить живущую в нем таинственную злую силу.

Дубовые поленья в камине полыхали ярким желто-оранжевым пламенем, распространяя вокруг сильный жар и хорошо освещая комнату. У Обы и матери посреди комнаты находилась яма для костра. Ему очень нравилось, что дым из камина у Латеи уходит вверх по дымоходу, а не зависает в комнате прежде, чем выйти через маленькое отверстие в крыше. Обе нравился настоящий камин, и он думал, что дома следует сделать такой же. Каждый раз, приходя к Латее, он изучал, как устроен камин. Очень важно узнавать новое...

Поэтому он поглядывал и на Латею, видя, как она наливает жидкости из бутылей в банку с широким горлом. Добавив очередную жидкость, она разбалтывала смесь стеклянной палочкой. Наконец, удовлетворенная результатом, она налила лекарство в маленькую бутылку, закрыла пробкой и вручила бутылочку гостю:

– Это для твоей матери.

Оба передал ей монету. И осмелился вздохнуть лишь после того, как она взяла монету узловатыми пальцами, бросила в карман и снова вернулась к столу. Там она молча подняла несколько бутылей, изучая их содержимое при свете огня.