Возвращение Кентавра - А. Троицкий

мужа сразу привлечет внимание, все, что работало, пошатнется и рассыплется. Она приказала никому ни о чем не сообщать, как всегда это делалось, и устремилась с юристом к Шале.

Приветливую улыбку жены миллионера как рукой слизнуло. Она вошла в гостиную, выслушала девушек, которые чуть не в объятия падали, велела всем выйти, охранникам быть у входа, и пошла в дежурку. Сама открыла дверь курилки, соседней с дежуркой и обомлела. Она видела конечно много денег, но столько наличных никогда. Подошла и погладила всю стопку, которая не уместилась бы и в два кейса.

Молча вышла и заперла замок. Спустилась в гостиную, пригласила девушек. Они щебетали с испуга или от радости. Вновь услышала о письме, велела принести ноутбук, прочла письмо.

Вошел охранник, сообщил, что найдены два человека связанных. Тут-же стоял юрист.

Приказала всем выйти, узнала охранника Мишеля и его спутника. Вынула кляп ему изо рта:

– Говори!

– Я буду говорить с хозяином, промычал Горький.

– Хозяина нет и что с ним стало ответишь ты. Все дела твоего хозяина висят на мне и мне решать.

– Да ничего такого, мы охотились, Мишель пошел с Вованом и пропал, сами не знаем.

– Если не хочешь неприятностей, то придется отвечать за свои косяки. Откуда тут ученые биологи и генетики? Что за ети у нас в лесах? Что вы тут делаете с людьми?

Горький вздохнул и рассказал все, что сам знал. Рассказ получился недолгим, но потряс Наталью.

Железная леди не подала виду:

– Ты помалкивай, и охранник твой. Будете служить мне пока. Останетесь в Шале.

– Слушаюсь. – Промычал Горький.

Она вызвала свою охрану, распорядилась изъять везде оружие, развязать двоих охранников. Пригласила женщин и распорядилась посадить их в вертолет:

– Ваши мучения кончились, я извиняюсь за вольности моего мужа и забудьте обо всем.

Она каждой протянула пачку банкнот:

– Надеюсь вы настолько разумны, что не будете ввязываться в наши с Мишелем дела и в дела фирмы имеющей миллионный оборот.

Она выразительно посмотрела на женщин. Надежда и Светлана почувствовали холод на коже, они никогда не видели такую Наталью и понимали, что это не пустые слова. Перед ними стояла хозяйка многомилионных капиталов и вооруженной охраны. Они сами чуть не исчезли бесследно. За обоих ответила Надежда:

– Мы вас понимаем и будем благоразумны. За Светой я присмотрю, буду держать вас в курсе.

– Ну, это лишнее, – кокетливо улыбнулась Наталья. Они молча вышли.

Она вызвала юриста, который вспотел ждать:

– Феликс Эдуардович, Мишель не мог пропасть просто так, наши люди ищут его и наверняка найдут, нам ведь не нужны неприятности?

– Нет Наталья Геннадьевна.

– Тогда мы немного отсрочим подачу заявления о пропаже?

– На сколько?

– Ищем в течении недели. Затем официально подаем в розыск. Вы знаете, о завещании Мишеля?

– Но это конфиденциальная информация.

– Вот именно. Но какой мне прок впрягаться в его дела если завещание не на меня?

– Никакого.

– Ну подумайте, какие вы проблемы взвалите на себя, ведь дела Мишеля попахивают очень плохо. А я не могу даже жалование вам платить. Доля в нашей фирме у меня есть. Это всего десять процентов. Но это все-таки десять процентов. А вашей доли здесь нет. Вы много лет получали жалование. А знаете за что?

– Не продолжайте. Я все понимаю, завещание написано на вас.

– Хорошо, мы улетаем. Пока идут поиски, мы с вами займемся делами фирмы вместе с экономистом.

Вертолет вернулся, новая хозяйка улетела, а в Шале остался Горький с двумя охранниками. Вскоре вернулась вся бригада. Горький изложил повестку дня. Человек двенадцать охраны разбились на три группы, каждая из которых занималась поиском хозяина. Все знали, что будет заявлено о пропаже и из кожи вон лезли, чтобы найти хозяина. Труп Вована закопали очень глубоко, помянули.

Горький, в прошлой жизни Геннадий, был внимателен и с хорошей памятью, он понимал, где может быть хозяин, но на его спасение не надеялся. Голова до сих пор болела, он потрогал шишку от удара. Эти звери или люди не пощадят его, они одной лапой лося завалят. Он решил лучше не думать и молчать. Допросы и карцер он уже испытал, когда после службы в ВДВ стал пьянствовать и нечаянно убил гражданина в драке лишь за то, что он посмотрел на его девушку. Ну пьяный был. Он отогнал воспоминания. Теперь остается ждать.

Друзья шли целый день и несли по очереди Мишеля. Он все время брыкался и как-то на привале Костя погрозил ему дубиной, Мишель осклабился и плюнул в ответ. Костя со всего маха приложился по дереву и куски древесины просвистели над Мишелем. То сжался и замолк. Оба друга так научились понимать друг друга по жестам. Дональд был за то, чтобы просто прикончить Мишеля и не болтаться с ним, лишний груз. Костя уговорил его подождать три месяца. Оба знали, что произойдет, стал догадываться и Мишель. Он рвался плакал, плевался, отказывался от простой пищи, мочился под себя, но упорство Константина брало свое.

Скоро они полезли в гору, высота всего полторы тысячи, но много скалистых склонов, целый хребет. Они нашли пещеру и обойдя ее убедились, что никто там не был. Зажигалкой развели костер. Первые дни были консервы, потом пришлось охотится или ловить рыбу. Днем было опасно встретить человека, и они наловчились ночью. Ходили по одному, второй охранял Мишеля. Через несколько дней Мишель попытался бежать и упал на спуске с горы. Дональд остававшийся с ним, бросился на поиски, нашел его, убедился, что с переломом тот никуда не денется и постепенно умрет. Он пошел обратно в пещеру, нисколько не переживая, гудел про себя какой-то марш. Подошел Константин. Дак сидел себе у костра и молчал.

– Где Мишель? – промычал Костя.

– Он разбился.

Свирипеев знал, когда врет Дон и зарычал на него, растолкал и заставил показать, где упал Мишель.

Дон нехотя встал и пошел показывать. Они нашли его без сознания ниже стоянки. Он лежал со сломанной ногой. Пришлось нести его аккуратно наложив шину. Теперь пещера была его единственным домом. Он пришел в себя и нарушил молчание:

– Зачем вы спасли меня, дайте мне пистолет. Какая на хрен жизнь, тлеть как вы, говнодавы, ученые. Вы сдохнете без таких, как мы. Вы же ничего не знаете о жизни.

Он еще матерился, потом пошли его воспоминания. Он все говорил и говорил.

У Мишеля был жар. Хорошо, что у друзей были шприцы и антибиотики.

Прошло полтора месяца и стало заметно как менялся Мишель: у него везде росли волосы, голос стал глухим и хриплым, он перестал выговаривать некоторые буквы, зато руки у него были жилистые, мышцы стали нарастать. Кости срослись, и он стал вставать и ходить.

Напротив, друзья линяли, кожа стала гладкой и тонкой, выровнялись черты лица, речь стала более разборчивой. Дак хотел сломать Мишелю вторую ногу, чтобы не создавал