Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли - Стивен Кинг

– Что ты хочешь сказать? Объясни!

Но дыхание исчезло.

Он постоял еще пару секунд, не в силах сдвинуться с места, а потом один из этих кошмарных серых пауков упал ему на руку и быстро взобрался на плечо. Невольно вскрикнув, стрелок смахнул паука и заставил себя подойти к стене. Ему не хотелось этого делать, но обычай суров и непоколебим. Если мертвые что-то дают, то бери, как говорится в старой поговорке. Только мертвые изрекают истинные пророчества. Он подошел к дыре, образовавшейся в стене, и ударил по ней кулаком. Песчаник по краям легко раскрошился, и, почти безо всякого напряжения, стрелок просунул руку в пролом.

И прикоснулся к чему-то твердому, в буграх и выступах. Он вытащил непонятный предмет наружу. Оказалось, что это – кость. Челюстная кость, подгнившая в месте соединения верхней и нижней частей. Неровные зубы торчали в разные стороны.

– Ладно, – сказал он негромко, небрежно засунул челюсть в задний карман и вернулся обратно к лестнице, неуклюже прижимая к груди последние консервные банки. Люк он оставил открытым. Солнце проникнет туда и убьет пауков-мутантов.

Джейк дожидался его посреди двора, съежившись на потрескавшемся, раскрошенном сланце. Увидев стрелка, он вскрикнул, отступил на пару шагов, а потом бросился к нему со слезами на глазах.

– Я думал, оно вас поймало, что оно вас поймало, я думал…

– Нет, не поймало. – Стрелок крепко прижал к себе мальчика, ощутив у себя на груди жар от его пылающего лица и горячие сухие руки, крепко-крепко его обнимавшие. Уже потом, вспоминая об этом, он понял, что именно в это мгновение он полюбил мальчугана – разумеется, так и было задумано. Все это было подстроено человеком в черном. Ибо какая ловушка сравнится с капканом любви?

– Это был демон? – Голосок звучал глухо.

– Да. Говорящий демон. Нам больше не нужно туда возвращаться. Пойдем. Скорее.

Они вернулись в конюшню. Стрелок скатал из попоны, под которой спал ночью, подобие тюка. Она была жаркая и колючая, но другой просто не было. Потом он наполнил свои бурдюки из колонки с насосом.

– Один бурдюк понесешь ты, – сказал он Джейку. – На плечах – вот так. Видишь?

– Да. – Мальчик взглянул на стрелка с искренним благоговением, но тут же отвел глаза и взвалил на плечи бурдюк.

– Не тяжело?

– Нет. Нормально.

– Лучше скажи мне правду. Сейчас. Я не смогу нести и тебя тоже, если с тобой случится солнечный удар.

– Не случится. Все будет о'кей.

Стрелок кивнул.

– Мы пойдем к тем горам, да?

– Да.

Они отправились в путь под палящим солнцем. Джейк, чья голова едва доставала стрелку до локтя, шел справа и чуть впереди. Завязанные сыромятными ремешками концы бурдюка у него на плечах свисали почти что до самых голеней. Стрелок нес еще два бурдюка, закинутых за плечи крест-накрест, и запасы провизии – под мышкой, прижимая тюк к телу левой рукой. В правой руке он держал дорожную сумку с патронами.

Они прошли через задние ворота станции и снова вышли на заброшенный тракт с исчезающими колеями. Они прошагали минут пятнадцать, потом Джейк обернулся и помахал рукой двум строениям, оставшимся позади. Они, казалось, жмутся поближе друг к другу в беспредельном пространстве пустыни.

– Прощайте! – выкрикнул Джейк. – Прощайте! – Потом повернулся к стрелку и сказал: – У меня странное чувство. Как будто за нами кто-то наблюдает.

– Может быть, – согласился стрелок.

– Там что, кто-то прячется? И он все время был там?

– Я не знаю. Нет, вряд ли.

– Может быть, стоит вернуться. Проверить…

– Нет. Раз ушли, значит, ушли.

– Хорошо, – быстро проговорил Джейк.

Они пошли дальше. Вдоль проезжего тракта громоздились гребни спрессованного песка. Когда стрелок оглянулся, станция уже скрылась из виду. И снова кругом была только пустыня. Одна лишь пустыня.

VII

Три дня миновало с тех пор, как они покинули станцию. Горы стали как будто ближе, но это было обманчивое впечатление. Хотя глаз уже различал, как пустыня впереди поднимается к каменистым предгорьям. Первые голые склоны. Коренная порода, прорвавшаяся сквозь кожу земли в угрюмом, разрушительном триумфе. Чуть повыше ландшафт снова выравнивался, и в первый раз за многие месяцы, если не годы, стрелок увидел зелень – настоящую живую зелень. Траву, карликовые ели, может быть, даже ивы. Их питали ручьи, текущие из ледников на вершинах. Дальше опять начинались голые скалы, вздымающиеся в исполинском, хаотичном великолепии до ослепительных снежных шапок, сияющих белизной. Слева открывалось ущелье, рассекавшее горную твердь, оно вело к другому горному кряжу, поменьше, образованному выветренными утесами из песчаника, к высоким плато и крутым курганам. Над этой дальней грядой дрожала, мешая обзору, серая завеса дождя. Вечером, до того, как заснуть, Джейк еще пару минут посидел, завороженно глядя на всполохи далеких молний, белых и фиолетовых, таких пугающе ярких в прозрачном ночном воздухе.

Мальчик держался прекрасно. Он был вынослив, но самое главное – он умел бороться с усталостью посредством спокойной концентрации воли; эту его способность стрелок оценил по достоинству. Джейк говорил немного и не задавал никаких вопросов. Не спросил даже про челюсть, которую стрелок непрестанно вертел в руках во время вечернего перекура. У стрелка сложилось впечатление, что их дружба льстит мальчугану. Может быть, даже приводит мальца в восторг. И это его беспокоило. Мальчик не просто так появился у него на пути. Это было подстроено. Пока с тобой идет мальчик, человек в черном держит душу твою у себя в руках – и даже то, что Джейк выдерживает его темп и не замедляет его продвижение, наводило на нехорошие мысли о перспективах зловещих и мрачных.

Они шли вперед и постоянно наталкивались на симметричные кострища, оставленные человеком в черном через равные промежутки, и стрелку каждый раз казалось, что теперь эти кострища свежее. А на третью ночь он увидел вдали слабое мерцание пламени – где-то у первых уступов предгорий. Он столько ждал этого мига, но никакой радости почему-то не было. Ему вдруг вспомнилось одно из присловий Корта: «Остерегайся того, кто прикидывается хромым».

На четвертый день, примерно в два часа пополудни, Джейк споткнулся и чуть не упал.

– Ну-ка давай-ка присядем, – сказал стрелок.

– Нет, со мной все в порядке.

– Садись, я сказал.

Мальчик послушно сел. Стрелок примостился на корточках рядом – так, чтобы его тень падала на парнишку.

– Пей.

– Я не хотел пить, пока…

– Пей.

Мальчик сделал три глотка. Стрелок смочил уголок попоны, которая теперь стала намного легче, и обтер влажной тканью Джейковы запястья и лоб, горячие и сухие, как при очень высокой температуре.

– Теперь каждый день в это время мы будем делать привал. На пятнадцать минут. Хочешь вздремнуть?

– Нет.

Мальчик пристыженно посмотрел на стрелка. Тот ответил ему мягким, ласковым взглядом. Как бы невзначай стрелок вытащил из патронташа один патрон и начал вертеть его между пальцами. Мальчик смотрел на патрон, как зачарованный.

– Здорово, – сказал он.

Стрелок кивнул.

– А то. – Он помолчал. – Когда мне было столько же лет, как тебе, я жил в городе, окруженном стеной. Я тебе не рассказывал?

Мальчик сонно покачал головой.

– Ну так вот. Там был один человек. Очень плохой человек…

– Тот священник?

– Ну, если честно, мне иногда тоже так кажется, – отозвался стрелок. – Если бы их было двое, они могли бы быть братьями. Или вообще близнецами. Но я ни разу не видел их вместе. Ни разу. Так вот, этот плохой человек… этот Мартен… он был чародеем… как Мерлин. Там, откуда ты, знают про Мерлина?

– Мерлин, король Артур и рыцари Круглого стола, – сонно пробормотал Джейк.

Стрелок почувствовал, как по телу прошла неприятная дрожь.

– Да, – сказал он, – твоя правда, за правду – спасибо. Артур Эльд. Я был совсем маленьким…

Но мальчик уже уснул – сидя, аккуратно сложив руки на коленях.

– Джейк?

– Да!

Казалось бы, самое обыкновенное слово, но когда мальчик его произнес, стрелку вдруг стало страшно. Но он никак этого не показал.

– Когда я щелкну пальцами, ты проснешься. И будешь бодрым и отдохнувшим. Ты понял?

– Да.

– Тогда ложись.

Стрелок достал кисет и свернул себе папироску. Его не покидало гнетущее ощущение, что чего-то не хватает. Он попытался понять, чего именно, и после усердных раздумий наконец сообразил: исчезли это сводящее с ума ощущение спешки и страх, что в любое мгновение он может сбиться со следа, что тот, кого он так долго преследовал, скроется навсегда, и останется только бледнеющий след, ведущий в никуда. Теперь это чувство пропало, и постепенно стрелок преисполнился непоколебимой уверенности, что человек в черном хочет, чтобы его догнали. Остерегайся того, кто прикидывается хромым.

И что будет дальше?

Вопрос был слишком расплывчатым для того, чтобы вызвать у стрелка интерес. Вот Катберта он бы точно заинтересовал, причем живо заинтересовал (и он бы наверняка выдал по этому поводу неплохую шутку), но Катберта больше нет, как нет и Рога Судьбы, и теперь стрелку только и остается, что идти вперед. А ничего другого он просто не знает.